А может?.. (СИ)

— Ты же не захотел понять мои чувства… — тихо проговорила она.

— О чём ты, Никки? — воскликнул брюнет. — Что я должен был понять? Твою слепую ревность? Я никогда этого не пойму. Мы могли бы поговорить в другом ключе и, возможно, пришли бы к компромиссу. То, что устроила ты — не по правилам, Никки, — усмехнулся Йен.

— Для тебя это игра? — с недоумением срывающимся голосом спросила Рид.

Йен замолк, отвернувшись от девушки и посмотрев в окно.

— Для меня теперь это вряд ли что-нибудь значит, — наконец, тихо ответил он, понимая, что подошёл к той самой черте, которую так боялся переступить всё это время.

— О чём ты? — непонимающе пробормотала Никки.

— Ты сняла кольцо, — с грустью усмехнулся Йен, по-прежнему не смотря на Рид.

Никки спохватилась и машинально закрыла пальцами руку, на которой должно было быть кольцо.

— Не думаю, что теперь есть смысл его надевать. — негромко, но твёрдо проговорил Сомерхолдер.

Никки не верила своим ушам, не понимая, что всё зашло слишком далеко. Она смотрела на Йена, будучи не в силах что-либо сказать, в упор, в надежде на то, что он хотя бы повернётся к ней.

— Йен… — пролепетала Никки, и мужчина наконец повернулся к ней, но в его взгляде было столько холода, что ей стало не по себе.

— Я готов выстраивать отношения по кирпичику, идти на уступки, забывать себя ради тех, кого я люблю, — сказал Йен. — Но порой лишь один поступок может перечеркнуть во мне всё хорошее, что я когда-либо чувствовал к этому человеку. Кажется, с тобой это как раз и произошло.

— Ты не можешь… — мотнула головой Никки.

— С какой стати ты решила, что я чего-то не могу, на что-то не имею права? — с раздражением спросил Сомерхолдер. — Я не твоя собственность, Никки. Я — живой человек. И я всё чувствую. Я чувствую твою жгучую ненависть к Нине, которая начала распространяться на меня, твою постоянную боязнь меня потерять, твою готовность идти на самые низкие поступки ради того, чтобы этого избежать. Я не могу так жить.

Никки слушала Йена и понимала, что всё, о чём он говорил, было чистой правдой. Она чувствовала, как начинают дрожать её руки.

— Знаешь, моя болезнь дала мне возможность посмотреть на свою жизнь иначе, переоценить всё то, что имеет для меня значение, задуматься о будущем.

— И ты не видишь это будущее со мной, — проговорила Никки, глотая слёзы.

Йен чуть слышно выдохнул.

— Не вижу.

— Нина…

— Прошу, не впутывай её сюда хотя бы сейчас, — взмолился Йен. — Она тут не причём. Я никогда не изменял тебе с ней и не позволил бы себе обманывать сразу двоих.

Йен замолчал, но уже через несколько мгновений продолжил.

— Но она всегда будет занимать особое место в моём сердце, — наконец сказал он. — Она научила меня прощать.

Никки с грустью усмехнулась.

— А я тебе так верила… — с горечью произнесла она.

— Именно поэтому я остаюсь с тобой честным до конца.

— Господи, ну почему? — вдруг с отчаянием воскликнула Никки, закатив глаза. — Почему всегда она? Я должна была знать что чувства к ней никогда не остынут в тебе… Должна была…

— Я не ухожу от тебя к Нине, — ответил Йен. — Между нами ничего нет и не было все эти три года, хочешь верь, хочешь — нет. Я ухожу для того, чтобы почувствовать себя наконец свободным от постоянных попыток убедить себя в том, что я доволен жизнью, которой я живу сейчас, когда это совершенно не так.

Никки взглянула на Йена, чувствуя, как по её щекам катятся горячие слёзы. Она любила его так сильно, как умела. Но даже любовь к нему не смогла победить в ней её эгоизм. Она видела, что Йен несчастлив, но даже не хотела думать о том, что когда-нибудь придёт пора его отпустить: она была уверена, что ради неё он переборет в себе чувства, которые остались у него к Нине.

Никки чувствовала, что больше не может находиться рядом с Йеном: было слишком больно. Да и больше незачем — она это понимала.

— Ответь мне только на один вопрос, — попросила она, в последний раз взглянув Сомерхолдеру в глаза. Ты… Когда-нибудь любил меня?

Йен впервые за время их разговора опустил взгляд, не зная, что сказать. Он и сам до конца не понимал, как можно назвать то чувств, которое так быстро вспыхнуло между ним и Никки.

По его молчанию Николь всё поняла.

— Наверное, действительно больше незачем пытаться что-то спасти, — тихо пробормотала она.

— Никки… — проговорил Йен, но Рид встала и быстрым шагом прошла к выходу.

— Прощай, — пролепетала она и вышла из палаты.

Никки сама удивлялась тому, что сдалась без боя: она очень легко отпустила Йена, но это было вполне логично. Она понимала, что всё равно не сможет удержать его рядом с собой. Она всем сердцем ненавидела Нину, так как знала, что именно её появление в жизни Йена так сильно повлияло на него, но сделать что-то уже не могла.

Сомерхолдер был зол на Никки, но всё равно ощущал внутри какое-то чувство опустошённости — наверное, потому, что за это время всё-таки очень к ней привык. Йен опустился на подушку и провёл рукой по лицу. Сейчас ему было тяжело, хоть он и не жалел о том, что сделал, но он точно знал: скоро станет легче.

Жизнь Йена постепенно возвращалась на круги своя. В начале сентября ему успешно провели подсадку стволовых клеток, и после этой процедуры врачи уже с большей уверенностью говорили о его скором полном выздоровлении.

Нина была удивлена узнать, что Сомерхолдер расстался с Никки, но большого значения этому известию не придала: они общались с Йеном очень близко, но она не хотела тешить себя призрачными надеждами на то, что, может быть, ещё возможно вернуть назад всё то, что было между ними. Она была с Йеном не для того, чтобы подтолкнуть его к возобновлению отношений, а лишь для того, чтобы поддержать его и помочь вновь обрести веру в себя.

К середине месяца Нина должна была улететь в Торонто на прослушивание, и примерно в это же время врачи планировали выписать Йена из больницы. Однако произошло то, чего Йен ожидал меньше всего: Нина улетела в Торонто, даже не попрощавшись с ним и перестав отвечать на телефонные звонки. Почему Нина так поступила, догадывались лишь её близкие друзья — Пол и Кэндис. Она бежала от себя. Йен был на верном пути к выздоровлению, и она больше не хотела своим присутствием будоражить в нём мысли о прошлом. Нина по-прежнему боялась подпускать к себе Йена ближе, чем как просто хорошего друга, не желая причинять им обоим боль. Нина со спокойной душой купила билеты на рейс Ковингтон — Торонто, когда узнала, что Йена уже выписывают из больницы. По стечению обстоятельств выписать Сомерхолдера должны были как раз за день до её отлёта.

В тот момент, когда Кэндис сказала Йену о том, что Нина, должно быть, улетела в Торонто, он почувствовал, будто бы в его душе что-то оборвалось. Сквозь пелену обиды оттого, что она даже не сказал ему ни о чём, он почувствовал, что теряет что-то важное, и понял, что если он наконец не даст своим ощущениям власть над собой сейчас, то, возможно, навсегда потеряет шанс стать счастливым с любимым человеком. Наверное, Йену был нужен именно такой толчок, который бы привёл его к осознанию того, что любовь к Николине жила в нём все эти три года и сейчас день ото дня становилась лишь сильнее.

Решение Сомерхолдер принял за доли секунды. Йен узнал у Кэндис время вылета и подсчитал, через какое время он сам сможет прилететь в Торонто. Среди ночи он сорвался в аэропорт, взяв с собой только паспорт и деньги, с одной лишь целью.

«Я должен успеть… Должен», — только эта мысль пульсировала в его сознании в данный момент.

— Рейс Ковингтон — Торонто, вылет — 03:20. Посадка начинается через десять минут. Вы будете брать? — тараторила сотрудница авиакассы.

— Да, конечно! — с энтузиазмом воскликнул Йен, поняв, что у него даже есть шанс догнать Нину прямо в аэропорту Торонто, ведь её самолёт улетел всего тридцать минут назад.

Наскоро отсчитав кассирше деньги за билет и оформив все необходимые документы, Сомерхолдер пулей сорвался с места и полетел к залу ожидания, где уже толпились пассажиры «Боинга», летевшего рейсом Ковингтон — Торонто.