Голос сердца. Книга вторая

Франческа беспокойно заворочалась на диване, одернула подол своего янтарного шерстяного платья и наконец проговорила:

— Сказать по правде, я никак не найду подходящего героя. Клянусь вам, я перебрала все исторические фигуры, по крайней мере интересующие меня. Одно время я носилась с идеей написать о ком-либо из Тюдоров. — Она рассмеялась. — Но мои книги занимают столько времени, требуют стольких предварительных изысканий! О Боже, кажется, все это звучит не слишком убедительно, правда?

— Да уж, не очень. — Ник решил не пытать ее больше по поводу писательства и воскликнул: — Скажите, а как поживает ваш братец? Чем он сейчас занимается?

— В данный момент — своим разводом, если быть абсолютно точной. Жена бросила его ради другого мужчины.

— Вы хотите сказать, что Пандора Тримейл оказалась такой негодницей? Я потрясен этим. Мне всегда казалось, что она — нечто особенное. Того же мнения придерживался Хилли Стрит, помните, тем летом на Лазурном берегу. Он тогда чертовски гордился своей принадлежностью к свите ее высочества. Помните?

— Конечно. Пандора всегда казалась мне очень милой женщиной и любящей женой. Но, очевидно, она была несчастлива с Кимом, хотя много лет морочила мне голову. Ну и ему, само собой разумеется. Ким был ужасно подавлен, узнав, что Пандора изменяет ему, гораздо сильнее, чем тогда, когда Катарин порвала с ним. Пару лет назад он наконец-то сознался мне, что тогда, в тысяча девятьсот пятьдесят шестом, как мы с вами и предполагали, он испытал даже некоторое облегчение, узнав, что Катарин решила остаться в Голливуде. Его волновало ее стремление сделать карьеру в кино, и он понимал, что ее профессия будет постоянно мешать их совместной жизни. Дорис тогда в этом не сомневалась, и в истории с Пандорой она тоже видела многое из того, что мы все не замечали.

— А как поживает проницательная Дорис? И ваш отец?

— О Никки, дорогой мой, неужели вы ничего не знаете? Папа умер два года назад. У него случился удар, и он скончался почти сразу.

Глаза Ника сделались печальными. Он сел рядом с Франческой и взял ее за руку.

— Мне ужасно жаль, что так случилось. Я знаю, как вы были близки с ним. Сколько лет ему было?

— Шестьдесят восемь. Я не перестаю благодарить Бога за то, что тот свел его с Дорис, позволил ему жениться на ней. Они прожили вместе двадцать блаженных, ничем не омраченных лет. Они были счастливы, Никки, по-настоящему счастливы!

— Как Дорис пережила его смерть? Должно быть, это разбило ей сердце? Она ведь так обожала его.

— Да, это так. Она очень тяжело переживала, но для нее неистощимым источником утешения стала тогда их дочка, Мэриголд, и еще Ким. Теперь она стала почти прежней Дорис.

Франческа встала, принесла с комода фотографию в рамке и протянула ее Нику.

— Вот она какая, Мэриголд, здесь она снята с папой и Дорис примерно четыре года назад.

— Какая прелестная девушка! Ее имя очень ей подходит. У нее золотистые волосы, такие же, как у ее матери. Ей сейчас должно быть около двадцати?

Франческа забрала у него фотографию и поставила ее обратно на комод.

— Да, этим летом ей исполняется двадцать один год. О Боже, Ник, это не заставляет вас чувствовать, какие мы с вами стали старые? Я, к примеру сказать, с трудом вспоминаю себя в ее годы.

— Зато я прекрасно помню вас, детка. Вы были тогда ослепительно хороши! — Ник оценивающе взглянул на нее и присвистнул. — Такой вы и остались. Вам никак невозможно Дать ваших лет, красавица.

— А вам — тем более, Ник. Ну, так как там насчет завтрака? Я умираю от голода.

49

Все было как прежде, в доброе старое время. За ленчем в «Карлайл» Франческа и Николас много шутили и смеялись, рассказывая друг другу о своих делах так, будто они расстались только вчера, а не пять лет назад. Годы разлуки никак не затронули их отношений. Неизменным остался всегда присутствовавший в них прежде дух товарищества, и они чувствовали себя совершенно непринужденно в обществе друг друга.

Часто они обращались один к другому, начиная фразу словами: «А помните…», но все же старались большей частью говорить о настоящем, избегая глубоких погружений в прошлое, чтобы не будить былых разочарований, предположений о том, как все могло сложиться по-иному в их судьбах. Но все же Франческа не удержалась и, повернувшись к Нику, сказала:

— Может показаться смешным, но я часто размышляю о том, что моя жизнь могла оказаться совсем иной. Я представляю себе, что могла бы выйти замуж совсем молодой, иметь много детей и жить сейчас в чудесном сельском доме, где так бы и состарилась в тепле и уюте вдвоем с одним и тем же мужчиной, ставшим моим мужем. Я вела бы праведную жизнь и постепенно превратилась бы в пожилую леди, а потом — в бабушку. И все бы в моей жизни сложилось совсем не так, как получилось.

Ник уловил оттенок грусти в ее словах и внимательно присмотрелся к ней.

— Жалеете о несбывшемся, Франки?

— Сожаления — пустая трата времени, Никки, — ответила она с легким смешком. — Возможно, чуть-чуть, но не так сильно, чтобы об этом стоило говорить, как поет в своей известной песне Синатра.

Ник улыбнулся в ответ.

— Вы сами выбрали свою судьбу, детка. Как и я. Кадры нашей жизни отсняты и уложены в коробки. Нам не дано переснять их, не так ли?

— Не совсем так, дорогой. Если верить в переселение душ… — Франческа покрутила в пальцах ножку бокала, а потом с неожиданным пылом произнесла: — Однажды, давно, вы страшно рассердились на меня, Никки, и теперь мне хотелось бы…

— Я — рассердился на вас? Не может быть! — воскликнул явно заинтригованный Ник. — Вы это выдумали, красавица.

— Нет, не выдумала. Это было в начале шестидесятых, когда я отказалась пойти с вами посмотреть «Пик страсти». Хочу вам покаяться — я тогда посмотрела фильм дважды.

— Дважды! — повторил за ней Ник и укоряюще, с изрядной долей насмешки во взгляде, посмотрел на нее и рассмеялся. — И вы ни разу даже не заикнулись об этом, вы, маленькая скрытная кокетка!

— Думаю, что я стеснялась вам в этом сознаться. Во всяком случае, в первый раз я проревела весь фильм и вряд ли сумела разобрать хоть одну сцену. Поэтому мне пришлось идти на него еще раз. — Она искоса озорно взглянула на Ника. — Вы можете сказать, что я заслужила это наказание. Но все-таки мне кажется, что то был не фильм, а… — Она помолчала немного и с лукавой усмешкой закончила: —…а целая enchilada.

Ник расхохотался:

— Ох, Франки, вы невозможны. Почему вы не сказали об этом даже мне?

Она пожала плечами и вдруг самым нежным тоном спросила:

— Как он, Никки?

У Ника чуть было не отвалилась челюсть от удивления, настолько изумил его этот вопрос. Никогда прежде она не упоминала в его присутствии даже имени Виктора. «Наверное, ее сердечные раны наконец затянулись, как зажили мои собственные. Было бы странно, если бы это было не так», — подумал Ник.

— Виктор все такой же. Он мало изменился. Можно даже сказать, что не изменился вообще. Он снова овдовел несколько лет назад, это вы, наверное, знаете сами.

— Да, я слыхала об этом и очень ему сочувствую, — пробормотала Франческа. — Он не женился больше?

— Нет.

— И по-прежнему живет на ранчо?

— Вне всякого сомнения. Он обожает это место и проводит на «Че-Сара-Сара» почти все время. По большей части там с ним живет Джейк Уотсон, который от имени Виктора управляет «Беллиссима», ставшей теперь очень крупной и успешной компанией. Они выпускают как обычные кинокартины, так и фильмы для телевидения. Вик теперь редко сам ставит картины или снимается в них, вы сами знаете, но в этом году он выпускает один фильм. — Лицо Ника просияло. — По моему сценарию. На мой взгляд, фильм получился чертовски хорошим. Вскоре он появится на экранах, и вы обязаны сходить его посмотреть, детка.

Улыбка раздвинула красивые губы Франчески.

— Может быть, и схожу. А потом вас раскритикую, — пошутила она. — А как поживают его мальчики?

— Оба женились! — ответил Ник и усмехнулся. — Вик теперь у нас дедушка, можете себе это представить? И он с увлечением играет эту новую роль. У Джеми уже две дочери, а у Стива — сын. Вик очень гордится своей семьей, обожает их всех и получает массу удовольствия от внуков. И… — Ник оборвал свой рассказ и, взяв меню у подошедшего официанта, вручил одно из них Франческе. — Не боитесь испортить фигуру десертом, красавица?