Когда птицы молчат (СИ)

Да, и я прекрасно помню, почему, — меня бросает в краску. Когда-то моя репутация зависела от его молчания. Думаю, так было не только со мной. Стыд за свои прошлые поступки обжигает. А негодование на Вадима подливает масла. Я думала, он порядочный человек. Хотя, возможно, все мужчины так делают — обсуждают женщин в своей компании. Все-равно, это низко. Но теперь уже приятное, теплое чувство к Вронскому медленно разливается в груди. Он выступает рыцарем, пришедшим на помощь своей даме.

Давай уйдем, — он говорит это мягким, вкрадчивым голосом, сладким, как мед.

Я не могу. До окончания еще полчаса. Михаил Петрович должен объявить сумму, собранную благодаря гостям.

Я подожду. Но обещай мне, что пойдешь со мной.

Я колеблюсь. Мне страшно, и одновременно я ужасно хочу провести с ним несколько часов, хотя и безумно устала.

Ладно, поговорим поле окончания вечера.

Он кивает. Я опять ныряю в толпу. Перед торжественным оглашением суммы собранных средств ко мне подходит Регина.

Прекрасно выглядишь.

Спасибо, ты тоже.

Лавров доволен. Я только что отнесла ему цифры. Думаю, мы с тобой трудились не зря.

Регина мнется. Я вижу, что ей хочется задать вопрос, но она сомневается, не покажется ли это бестактным. В конце концов, она решается.

Ира, ты еще находишься в отношениях с Сергеем Вронским?

Что ты имеешь в виду под отношениями?

Ну, вы встречаетесь?

Нет. А почему ты спрашиваешь?

Он привлекательный, очень видный мужчина. Но хоть и пригласим на бал меня, интересовался он только тобой.

Неужели?

Да, спрашивал, как давно ты здесь работаешь, встречаешься ли с кем-то … какие отношения у тебя с Лавровым, — она смущенно замолкает.

И какие же по всеобщему мнению у меня с ним отношения?

Чисто профессиональные. И судя по всему, ты вообще ни с кем не встречаешься. Дом — работа и обратно.

Это не так уж и плохо. Постой, ты ему так и сказала?

Да. Сергей явно не незнакомец с улицы.

Он просто мой давний знакомый. Это отголоски прошлого.

Я не думаю, что это просто отголоски. Он сказал мне, одну вещь, после которой я поняла, что все гораздо серьезнее.

Что именно?

Он сказал: «Она чуть было не стала моей женой, но ей не хватило смелости, а мне — настойчивости».

Я в смятении и полной растерянности еду рядом с Сергеем в его машине. Он везет меня домой. Я отказалась от ресторана — слишком устала, он не стал настаивать и спросил, где я живу.

Я назвала адрес.

Уже за полночь. Новые туфли растерли ноги, саднит под грудью из-за жестких швов платья.

Но внутри все трепещет от волнения. Чем закончится сегодняшний вечер?

Здесь?

Да поверни направо, я скажу, когда остановиться.

Мы подъезжаем к моему маленькому домику. Сейчас, в свете фар, выхвативших из темноты цветущие клумбы перед калиткой и небольшие темные окошки, он мне самой кажется крохотным, сказочным. Совсем не похожим на тот дом, который нам купил Сергей.

На крыльце тускло горит свет. Сергей с интересом рассматривает дворик, выложенные плиткой, выметенные дорожки, большие глиняные горшки с карликовыми туями, расставленные на ступеньках.

Я пытаюсь увидеть свой нынешний дом его глазами. Ничего впечатляющего, довольно опрятно, но совсем не так великолепно и претенциозно, как тот дом, который купил когда-то он.

Я открываю входную дверь, щелкаю выключателем и кладу ключи на маленькую тумбочку. Со вздохом облегчения сразу же сбрасываю золотистые туфли, отодвинув их ногой сторону. Мы проходим мимо кухни и по узкому коридору сворачиваем в комнату, которую слишком пафосно называть залом.

Небольшая, украшенная и обставленная на женский вкус, она может называться и гостиной, и библиотекой. Книги на подвесных деревянных полках, маленький столик, за которым я иногда работаю за компьютером, простая мебель, разноцветные подушки на диване, куча разных мелочей — начиная от коллекции фарфоровых дельфинов, доставшейся мне от бабушки, до декоративных тарелок и блюд.

Располагайся. Чего-то хочешь?

Чая.

Сейчас принесу.

Первым делом я иду к себе снять платье и налепить на ноги пластырь. Одеваю, наконец, свои любимые трикотажные спортивные штаны и футболку с короткими рукавами, вынимаю шпильки из волос — кожа головы начинает покалывать — и прохожусь по ним щеткой. Ноги продолжают гореть, поэтому прохладный пол приятно охлаждает и успокаивает боль.

Когда на кухне достаю из шкафчика две кружки, появляется Вронский.

Твой дом?

Да. Купила недавно.

Милый.

Спасибо.

Я замечаю его взгляд, прошедший по моей домашней одежде, задержавшийся сначала на босых пальцах, а потом на растрепанных волосах.

Вот твой чай.

Спасибо, — он берет кружку и присаживается за квадратный стол, накрытый клеенчатой скатертью.

Я не знаю, что у него спросить, чтобы это не показалось нескромным. В голову не приходит ни одна мысль, как можно было бы начать разговор. Я просто смотрю на его черный смокинг, обтягивающий широкие плечи, на зачесанные назад волосы с выбившейся непокорной прядью, лежащей полумесяцем на лбу, и думаю, что никогда не видела мужчину столь красивого, элегантного и так сильно меня привлекавшего. Я страшусь того, что может сейчас произойти между нами. Боюсь, что это будет одноразовый секс, а потом он уйдет. Но Вронский не делает никаких попыток. Он просто лениво рассматривает меня и попивает чай. Я начинаю нервничать сильнее.

В маленькой коморке рядом с кухней щелкает реле котла отопления. Чтобы скрыть свои эмоции, я поворачиваюсь к раковине и открываю горячую воду. Колонка издает электрический треск, я выливаю недопитый чай и мою кружку.

Что это за странные звуки?

Система отопления и колонка для горячей воды. Я купила дом уже с ними. Котел новый, а вот колонку уже ремонтировали. Что-то с запалом, иногда не срабатывал, а газ шел, — я несу какую-то чушь и не могу остановиться. Нервничаю, как на первом свидании, хотя я знаю этого человека и до сих пор люблю. Но я не уверенна в его чувствах. Поэтому и щеки краснеют не к месту, и голос иногда пробивает дрожь. — Дом старый, здесь раньше жила бабулька. Лет десять назад ее сын сделал здесь капитальный ремонт. Но менять планировку не стал, хотя я хотела бы комнаты побольше. Но нам с Женей и так хорошо. Здесь мило и уютно. До школы всего несколько минут ходьбы, ну а в садик мне приходится ее отвозить. Я снимала раньше квартиру в другом районе, она привыкла к своей воспитательнице, к детям в их группе. И я решила потерпеть — до школы ведь осталось совсем немного, — я, наконец, замолкаю, неловко комкая в руках полотенце.

Ты многого добилась за относительно короткий срок.

У меня не было выбора.

Тебе не помогал Влад? Вы настолько плохо расстались? — он несколько напряжен и удивлен. Нет, даже взволнован. Переживает, каково мне было, когда он ушел, не разу не оглянувшись?

Нет, не в этом дело. Влад никогда бы не бросил своего ребенка. Просто я уезжала в спешке, не было времени подготовится, только поэтому было тяжело.

Тогда почему ты выбрала этот путь? Уезжать из города, увольняться с работы, да еще и развод — это не лучший вариант поведения.

Я не могла там больше оставаться. Мне необходимо было поменять обстановку.

Убежала?

Возможно. Но я не делала это необдуманно. Мне предложили работу. Я приняла предложение.

Я помню Лаврова. Ты обедала с ним как-то в ресторане.

Да. А ты пришел туда с Настей и Хомутовым.

Он, наверное, вспоминает, при каких обстоятельствах произошла та наша встреча. Он ничего мне не был должен, но Господи, как же больно мне тогда было видеть его рядом с другой.

Да. Встреча была та еще. Ты уже тогда знала Лаврова?

Он пригласил меня, чтобы обсудить свою спонсорскую помощь. Я вышла на него, когда искала материальную поддержку для Дома престарелых, который хотели закрыть, потому что город не смог и дальше его тянуть.