Кэти Картер ищет принца

На завтрак предстояло получить порцию унижения. Зная Корделию, нетрудно было догадаться, что порция окажется чертовски огромной.

От такого немудрено заработать несварение желудка. После двадцати минут пресмыкательства Корделия милостиво согласилась договориться о новой примерке и великодушно простила меня.

Простила?! Сидя на кухне и стараясь не смотреть в сторону печенья, я понимаю, что живу в каком-то странном параллельном мире. Джеймс и его мать треплют мне нервы, хотя я уверена, что заслуживаю лучшего. По-моему, попытка самостоятельно выбрать свадебное платье не такой уж большой грех. Все мои друзья полагают, что пора наконец восстать против Корделии, но, как известно, одно дело — давать советы, и совсем другое — действовать.

Попивая кофе, я гадаю, отчего всякий раз превращаюсь в тряпку, когда нужно противостоять Джеймсу и Корделии. Честное слово, в других ситуациях я веду себя совсем иначе. По словам Олли, на работе я помесь робота-убийцы с армейским сержантом, и действительно в моем классе никогда не возникает проблем с дисциплиной. Двухметровые одиннадцатиклассники трепещут, когда я на них прикрикну, — а это что-то да значит. Что же происходит, когда я возвращаюсь домой? Видимо, рабочий день в школе настолько меня утомляет, что после половины четвертого я раскисаю. Как только звенит звонок и ученики отправляются пугать добропорядочных жителей Западного Лондона, больше всего на свете мне хочется уютно свернуться с бокалом вина, закрыть глаза и исцелить травмированную за день психику. Преподавание лишает меня всех жизненных сил, и после ежедневной войны с подростками я мечтаю только об одном — незамысловатом вечернем отдыхе.

Единственная проблема в том, что ничего подобного мне в жизни, кажется, не светит. Скорее наоборот.

Всегда ли наши отношения с Джеймсом были столь нелегкими? Когда я сказала, что позвонила Корделии и извинилась, он кивнул, налил себе кофе, а потом поинтересовался, что я собираюсь приготовить на ужин. Джеймс не обнял меня, не попросил прощения за то, что мне пришлось спать на кушетке, и я почувствовала себя провинившейся школьницей, которую сурово отчитал директор. Недоставало разве что записки родителям и оставления после уроков.

Я вздыхаю и стискиваю ладонями горячую кружку. Ночью я была уверена в собственной правоте, но теперь сомневаюсь. Как выразились бы мои ученики, у меня «крышу срывает».

— Поеду сыграю пару партий в гольф с Джулиусом, — заявляет Джеймс, появляясь на пороге с ключами от машины. — Почему ты еще не начала готовить?

Я заставляю себя вернуться к реальности. Несомненно, сейчас мне следовало бы мариновать, жарить и фаршировать — а я понятия не имею, как все это делается. Найджела Лоусон испортила жизнь целому поколению. [6]

— Все под контролем, — бодро отзываюсь я. По крайней мере надеюсь, что так и есть.

Джеймс устремляет на меня ледяной взгляд.

— Ты ведь понимаешь, Кэти, как важен сегодняшний вечер?

Как я могу не понимать? Ведь он неделями капал мне на мозги.

— Необходимо показать твоему шефу, что мы достойные кандидаты, — отрапортовала я заученно, как попугай.

Джеймс по-прежнему смотрит подозрительно.

— Значит, я могу надеяться, что ты ничего не испортишь?

— Абсолютно, — уверяю я. — Повышение у тебя в кармане.

— Надеюсь, — говорит Джеймс, доставая из шкафа клюшку для гольфа. — Свадьба нас буквально разорила, даиновая «БМВ» обошлась недешево. И еще, Пышка… — бросает он через плечо. — Надеюсь, что ты оденешься прилично. Постарайся походить на Софи. Вот уж кто всегда на высоте.

Я скриплю зубами от ярости. Софи неизменно держится так, словно чувство юмора в нашей стране облагают налогом. Ну ее к черту.

Чувствую, что проголодалась. Хорошо, если бы печали лишили меня аппетита и вынудили похудеть, но, к сожалению, они дают противоположный результат. Впрочем, мне хочется есть и от радости, и от досады, и в минуту сомнения — если честно, буквально любое чувство вынуждает тянуться за печеньем. Это судьба. Готова поклясться, что Миландра способна похудеть без особых проблем, в то время как я, сев на диету, превращусь в подобие спущенного дирижабля.

Когда я доедаю остатки печенья и мысленно посылаю Корделию ко всем чертям, кто-то звонит в дверь. Посмотрев в глазок, вижу Олли — он стоит на лестнице с огромной коробкой и энергично машет, поэтому я впускаю его и ожидаю чуда.

— Хреново выглядишь, — говорит Олли, шагнув за порог.

— И тебя с добрым утром.

Олли ставит свою ношу на стол.

— Я серьезно. У тебя ужасный вид. Что случилось?

Я отмахиваюсь:

— Тяжелая ночка.

Сейчас я не готова обсуждать свои проблемы с другом. Олли искренне считает Джеймса редкой сволочью, и я, наверное, повешусь, если он откажется готовить ужин под тем предлогом, что ему неохота выручать моего жениха из беды. Я единственный раз в жизни поссорилась с Олли в тот день, когда Джеймс отказался пустить меня за руль новенькой «БМВ». По словам Джеймса, я вовсе не нуждаюсь в машине, ведь существует метро и автобус. «И потом, Пышка, согласись, ты не самый аккуратный в мире водитель», — добавил он и принялся перечислять все вмятины и царапины, которыми я украсила его старую «ауди». Я сделала ошибку, рассказав об этом Олли. Тот пришел в ярость:

— Вот скотина! Наберись наконец смелости, Кэти, и вели ему заткнуться! В конце концов, ты его невеста!

Разумеется, я вступилась за Джеймса, который, на мой взгляд, всего лишь пытался уберечь новую машину, а Олли в ответ наговорил резкостей. Я так обиделась, что мы неделю не общались. Наконец, за сигареткой в школьной котельной, помирились и решили, что в будущем не станем обсуждать наших возлюбленных. До сих пор это правило работало.

Олли задумчиво смотрит на меня, прищурив карамельного цвета глаза, но не настаивает.

— Ну ладно… Давай кипяти воду, и приступим.

Я хватаю огромную кастрюлю и чуть не вывихиваю позвоночник.

— Не пойдет, — говорит Олли, открывая тем временем коробку. — Нужно что-нибудь побольше… иначе этот малыш не поместится.

И с гордостью демонстрирует мне содержимое.

Господи. Я в ужасе гляжу на Олли. Из коробки высовывается огромная клешня, размером с кулак взрослого мужчины, и угрожающе помахивает в воздухе.

— Это что такое?!

— Закуска, — с гордостью говорит Олли. — Разве не красавчик? И я его очень дешево купил.

Каким-то чудом он умудряется извлечь чудовище из коробки, не получив тяжелого увечья. Я забиваюсь в угол и смотрю на огромного омара, который, в свою очередь, устремляет на меня бисерные глазки.

— Он живой!!!

— Разумеется, живой, дуреха. — Олли машет им в мою сторону: — Ррр…

Я поспешно отступаю. Какие жуткие клешни.

— То есть… нам придется его убить?

— Нуда, — отвечает злодей Олли. — Именно поэтому я попросил тебя вскипятить воду.

— Мы будем варить его живьём?

— Так всегда делают. Можно, конечно, проткнуть ему мозг ножом, но, впрочем, я бы не рискнул.

Я смотрю на омара, и он отвечает долгим взглядом. Мне кажется — или его темные глаза действительно глядят умоляюще?

— Кастрюля с кипятком — лучший вариант, — бодро продолжает Олли, держа омара под мышкой и наливая воду в огромный чан. — Не пугайся, это быстро.

Омар лихорадочно размахивает клешнями. Олли ставит кастрюлю на плиту и захлопывает крышку. Меня мутит. Конечно, кто бы говорил — я ведь не вегетарианец, — но до сих пор мне не приходилось задумываться о том, откуда берутся вкусные гамбургеры. Я покупаю мясо в виде аккуратно упакованных стейков, а не в виде коровы. Вновь смотрю на омара и начинаю дрожать. Кажется, он знает, какая ужасная судьба его ждет. Я буквально слышу, как он молит о пощаде.

Живое воображение порой сущее проклятие.

Из кастрюли поднимается пар, вода бурлит, точно в адовой бездне. Олли добавляет щепотку соли и поднимает несчастное ракообразное.

— Нет! — кричу я и бросаюсь к нему со скоростью гоночной машины. — Не надо!