Практически нормальная жизнь (ЛП)

Мама вытирает глаза, но поток слез не прекращается.

– Из-за переживаний о тебе я не обратила внимания, когда твой папа стал задерживаться на работе. По крайней мере, я думала, что его отсутствие связано именно с работой.

Это не ее вина. А моя.

– Он мне изменяет, – заявляет она.

Мы все сволочи. Я. Райан. Отец. Все по одной и той же гребанной причине, хоть мотивы у нас и разные. То, что я здесь, утешаю ее, ничего не решает.

– Я его убью.

Мама вздыхает, шмыгнув носом, и отстраняется назад.

– Нет, все в порядке. Я не хотела… – Она проводит ладонью по влажному пятну у меня на футболке. – Я не собиралась взваливать это на твои плечи. Одному Богу известно, тебе и своих забот хватает. – Мама смотрит мне в лицо. – Трэвис, ты с кем-то подрался?

– Не совсем. Длинная история, – отвечаю я. – Ты спала?

Она качает головой, указывая на лист, лежащий на столешнице. Список покупок. Печенье для участия в распродаже выпечки и мойке машин, устраиваемых командой болельщиц. Химчистка. Я сминаю лист.

– Поспи сначала. А папа сам сможет забрать свои вещи из химчистки.

Ее глаза вновь наполняются слезами.

– Ты такой хороший человек, Трэвис.

Если бы мама знала, какую боль я хотел причинить собственному отцу, то поняла бы – до хорошего человека мне далеко.

– Иди спать, мам.

Я наконец-то добираюсь до своей спальни и падаю на кровать – слишком вымотанный, чтобы думать о папе или Харпер, или даже об излишней мягкости матраса. Если мне и снились какие-нибудь кошмары, они забываются до того, как я вновь открываю глаза.

4

Над головой медленно крутится потолочный вентилятор, и я не пойму, почему ощущаю запах овсяного печенья. Через мгновение до меня доходит, что я до сих пор во Флориде. Интересно, привыкну ли когда-нибудь опять просыпаться дома. Смотрю на будильник. Я отключился всего на пару часов, но сейчас сна ни в одном глазу.

Переодевшись из нижнего белья в плавки, иду к бассейну. Большинство парней похудели за время службы. Потому что, несмотря на высокую калорийность ИРП, разработанных так, чтобы на одном-двух человек мог продержаться целый день, они не в состоянии возместить вес, который ты теряешь, взбираясь по гористой местности при 40-градусной жаре в обмундировании на 30 кг. Я практически постоянно был голоден. Пусть мне не повредит набрать пару килограммов, однако это не значит, что я могу совсем облениться на побывке.

Примерно на пятом круге замечаю тень у края бассейна. Всплыв на поверхность, вижу отца, одетого в бледно-голубую футболку для гольфа и клетчатые бермуды.

– Привет, чемпион. – Он говорит как кретин. Чемпион – старое прозвище, еще тех времен, когда я потакал звездной болезни Дина Стефенсона. Отец чередовал его со спортсменом, тигром и киллером.  Думаю, последнее сейчас подходит точнее остальных, но из уст этого продавца подержанных машин они все звучат лицемерно. Мы не станем друзьями, потому что он вновь счел меня достойным.

Держась за бортик и глядя ему в глаза, жду, пока отец скажет, зачем пришел. Его кадык опускается, когда он нервно сглатывает, отчего я мимолетно ощущаю чувство удовлетворения. Столько лет его боялся, но сейчас я больше и сильнее.

– Не хочешь съездить со мной на стрельбище? – спрашивает отец. – Чтобы не мешаться у матери под ногами, пока она готовится к сегодняшнему ужину.

– Какому ужину?

– К нам в гости придут Дон и Бекки Михальски.

Дон – папа моего друга Дерека. Он тренер, вечно орет на поле и злится, если игроки, тренера и рефери не выполняют его распоряжений. Завязывает драки с другими родителями. Ему навсегда запретили появляться на территории школы Ида Бэйкер за то, что он ударил их футбольного наставника. Мама ненавидит Дона, а его жена стыдится появляться с ним на публике. Не знаю, почему она согласилась пригласить его на ужин. Только если… дело не в Доне. А в Бекки.

– Думаю, мне лучше остаться дома, – говорю я. – Маме помочь. 

– Уверен? – На миг замешательство отражается на его лице. – Я бы хотел посмотреть, каков ты в деле.

Никогда по собственной воле не проводил время с матерью, но сейчас ее компания гораздо предпочтительней его жалких попыток строить из себя хорошего отца. К тому же в лагере для новобранцев я получал высшие баллы за стрельбу на меткость. Вероятно, будет лучше, если он не увидит меня в деле. 

– Уверен.

Отец стоит на месте, когда я отплываю. Еще какое-то время вижу его тень на поверхности воды, словно он ждет, что я передумаю. Мне стоит огромных усилий не вылезти из бассейна, чтобы набить ему морду. Вместо этого я плаваю.

Меня самого можно считать лицемером после того, что случилось прошлой ночью с Пэйдж, только есть разница между тем, как я переспал со своей бывшей девушкой за спиной брата и тем, как мой отец изменяет собственной жене. Мы с Пэйдж использовали друг друга подобным образом много лет, отдаляясь, потом опять сбегаясь, будто растянутая резинка. Единственный, кто может пострадать в нашей ситуации – это Райан, но он ведь не собирается жениться на Пэйдж Мэннинг.

На кухне уже суетится мама, как обычно собранная, если не считать усталости во взгляде. У нее сумка на плече, смятый список в одной руке и ключи от новенького Шевроле Suburban (одно из преимуществ статуса супруги владельца автосалона) в другой.

– Не хочешь со мной съездить?

– Конечно.

Она выглядит удивленно.

– Правда?

– Правда. – Я натягиваю свои форменные сапоги. Они поношенные и исцарапанные, с засохшими следами от капель крови на мысках. Воняют хуже кучи дерьма, но у меня нет другой обуви, кроме беговых кроссовок, которые я ненавижу. Я купил себе новую пару Adidas Samba после выпуска из лагеря для новобранцев, но в пехотной школе забыл однажды замкнуть свою раздевалку, и их украли. – И какую же отговорку придумал папа?

– Сказал, что Стив Фишер пригласил его пропустить стаканчик. Он не хотел садиться за руль пьяным, поэтому остался ночевать, – объясняет мама. – Он позвонил мне перед тем, как отправился играть в гольф, сообщил, что с ним все в порядке.

Я иду за ней следом в гараж.

– Ты ведь знаешь, что я его убью, да?

Намек на улыбку мелькает у нее на губах, когда мама заводит машину, словно она представляет эту картину и идея ей нравится. Затем ее выражение преобразуется в нечто более соответствующее родителю, с налетом неодобрения.

– Трэвис, он твой отец.

Ему не полагается скидка, потому что мы делим ДНК. Скорее наоборот, это дает еще больше поводов надрать отцу задницу.

– Ты не должна спускать ему с рук подобное, мам. Просто потому…

– Давай поговорим о чем-нибудь другом. – Она слишком сильно сжимает руль руками, кажется, еще чуть-чуть, и совсем оторвет его от приборной панели. Тема закрыта. Полагаю, это справедливо. Мама довольно искусно избегала разговоров об Афганистане, подозреваю, потому что прочитала какую-то статью в Интернете, утверждавшую, что я сам все расскажу, когда буду готов. Вряд ли я буду когда-либо готов, однако должен с равноценным уважением отнестись к ее просьбе, наверно.

– Вся моя старая одежда больше не подходит, и мне нужна новая обувь.

Мамина улыбка становится шире.

– А вот это уже по моей части.

На улице Сан-Карлос мы проезжаем мимо Клуба ветеранов – сомнительной забегаловки, никак не связанной с другими клубами в стране, но на их стоянке всегда полно машин. Дед, бывший морпехом 3 батальона 7 полка морской пехоты во времена Корейской войны, как-то раз водил меня сюда, когда приезжал в гости из Грин-Бэй.

– Эй, эмм… ты не хочешь перекусить?

Вообще-то, я не из тех, кто присоединяется к ветеранским организациям – особенно учитывая то, что до сих пор нахожусь на службе – но от пива бы сейчас не отказался, и… не знаю. Может, хотя бы там не буду чувствовать себя не в своей тарелке.

– Здесь? – Мама скептически окидывает взглядом клуб. – Эээ… конечно.