Грешные дела (ЛП)

К тому времени, конечно, отец перестал запирать её. Он сказал, что считает эту башню достаточно надёжной. Она знала это. Казалось, её лишали реальной свободы, запирая в одной комнате, а отец всегда жалел её.

Щёлкнул замок, и Аврора легонько толкнула дверь. Она приоткрылась на несколько дюймов, и девушка выглянула. Коридор был пуст. Она поспешила выйти, а после, прячась в тени, добралась до двери своей башни. Она казалась впечатляющим строением из дорогого дерева, с несколькими тяжёлыми замками… Ручка была холодна, и принцесса навалилась на неё, ожидая от двери сопротивление.

Дверь распахнулась со скрипом, и Аврора метнулась внутрь.Когдаона закрыла её за собой, тьма стала настолько густой, что она не понимала,гдезаканчивались стены и начинался воздух. Она наклонилась и попыталась прикоснуться к чему-то, пока руки не заскользили погладкомукамню, а после повела вверх и вниз, влево и вправо кончиками пальцев.Где-тоона отыскала крошечную звезду в стене - то, что ей былонужно.

Вот здесь. Она схватилась ногтями за маленький бугорок и дёрнула. Камень заскрипел, но отодвинулся, после ещё один, и ещё, пока не появился небольшой проём.

Это для побега. Она провела годы, исследуя каждый дюйм своей башни, выслеживая тайны, но это самоетрудное– и лучшее её открытие. Каждый раз,когдастены замка оказывались слишком близко к ней, она вытаскивала камни и убегала в лес, очарованная риском и острыми ощущениями бесконечного пространства. Туннель предназначался для определенной цели, говорила она каждый раз,когдавнутренний голос шептал, чтобы она рассказала об этомотцу.Он создал его сам,когдаслучится страшное, чтобы онамоглабежать в лес. Никто не стал бы двигать камни. Это безопасно.Таконаговорила.

А теперь она остановилась.Такли Селестина проникла в башню много лет назад? Через туннель, который скрывала Аврора, убеждённая, что свобода стоит риска? Она покачнулась, всматриваясь втемноту,а после прогнала эту мысль. Слишком поздно спрашивать и сожалеть.

Она прошла внутрь. Пыль осыпала одежду и волосы, но прежде, чем она спустилась вниз, пол накренился, создавая коридор,гдеона, наклонившись,могластоять. Туннель был чёрным, как смоль, лишь изредка пропуская случайные отблески света в каменных щелях. Паутина оплела волосы, и шум преследовал её, но принцесса не думала о нём, проделывая свой путь. И вот она уже почти на свободе, и свежий ветер касается еёлица.

Выход всё ещё был открыт, но зарос плющом и травой, к тому же, его преградили камни. Она раздвинула их, борясь за свободу, а после выбралась наружу и присела на склоне, что вёл на улицу.

Она вышла на мощенную дорогу, а ноги скользили по неровным камням. Улицы сплетались в причудливый лабиринт, и Аврора слепо шла по ним, слушая мерный шум работы и отдалённых движений. Сто лет назад она была слишком напугана, чтобы зайти в город, боясь, что её узнают. Но все же, то, что ей запрещали, казалось таким захватывающим! И теперь она шла дальше, не зная, что ищет.

Широкиедорогиузамкаосвещалисьфонарями,похожиминаглазасверкающиев темноте. Не магия, она это знала, но странная сила позволяла огню быть ярким и смелым.Таже сила, что укрепила этот развалившийся прежде город. Здания взбирались друг на друга, проникая в темноту; верёвки с развевающейся одеждой были натянуты от окна кокну.Даже в этот поздний час город наполнился людьми, которые останавливались у рыночных прилавков, опирались о стены, чтобы разговаривать и смеяться, спешили по своим делам. Запах пищи наполнил воздух, отрываясьотокон,доносясьотмагазинов,мимокоторыхонапроходила.

Один торговец перехватил её взгляд и закричал:

- Ткань! Красивая ткань из Эки! – он поднял красный материал. Слишком жёсткий и блестящий, чтобы быть качественным. Лысина торговца была освещена лампой, а ткань мерцала в тусклом свете. – На вес золота, но я могу отрезать немножко для такой милой дели. Две серебряные монетки! Ничего не может быть справедливее.

- Не слушайте его! – кричали со всех сторон женщины. Одна подняла другой отрез ткани, зелёный и прозрачный. – Он покупает ткань в Алиссайнии и обманывает всех.Ноэта,этатканьихВанхельма!Какдраконийглаз!

- Не нужно, - она поспешила прочь, уставившись в землю. Брусчатка на земле была покрыта пылью. Камни стирались. Кто-то шёл в нескольких футахотнеё.

- Подвинься,девочка!

Что-то застучало, и она дёрнулась в сторону. Лошадь галопом промчалась мимо, таща карету со стальными стержнями и сверкающей каймой. Она была почти квадратная, бронзовая, с лампами спереди и сзади. Человек то и дело хватался за вожжи.

Колёса скользили по дороге, швыряя пыль Авроре в лицо. Она отступила назад, закашлявшись, а после повернулась и нырнула на боковуюулицу,подальшеоттолпы. Тут не было рынка, только распахнутые окна с влажным бельём,ну,и люди у стен. Не осталось и следаотлеса, который был здесь сто лет назад, но на некоторых подоконниках стояли ящики со цветами и растениями. Зелень на фоне камня и пыли. Аврора повернула раз, второй,когдадвигалась вниз посклону,следуя по кривой улице, пока та не сузилась до такой степени, что онамоглапротянуть руки и одновременно коснуться обеих стен. Из раскрытых окон до нее долетали голоса, смех, болтовня, случайные крики.КогдаАврора бросилавзглядчерез плечо,могла

увидеть лишь верхушки замковых башен.

Несколько человек ходило вокруг невзрачного здания в переулке. "Танцующий единорог" – вещала вывеска. Аврора сомневалась, что настоящие единороги были жирными и неуклюжими, как на картине. Принцесса услышала женский голос, скользящий по ветру, и остановилась. Она пела, её голос то поднимался, то опускался со вздохом. Звук, казалось, скользил по коже Авроры, мягкий и нежный, словно шёлк.

Она прежде слышала только исполнителей на торжествах, и еще ребёнком неуклюже играла на арфе, но она никогда не слышала ничего такого сладкого и естественного.

Музыка замерла в воздухе, дёрнулась и заполнилась пустотой, с которой проснулась Аврора. Оназаглянулав дверь и увидела толпу людей, которые двигались, разговаривали, смеялись и танцевали. Болтовня заставила её замереть, оглядеться,нотутбылостольколюдей,чтоеёнезамечали.Онамоглазайти,ощутитьмузыку,и никто бы неузнал.

Она опустила голову и вошла.

Комната была неудобной, потолок - низким, в воздухе чувствовался дым. Фонари висели по бокам, раскачивались с шагами толпы, бросая тень накомнату.Из мебели было лишь несколько порванных кресел и стульев разных цветов и размеров, стоявших, безо всякого смысла,всюду,кроме сцены,гдетанцевали люди. А люди… Они заполнили каждый дюйм, говорили, играли в игры, танцевали, переговаривались на огромном количестве языков. Несколько таких же молодых, как иАврора,стоялиубара,исуетились,смеялисьишутили,допиваясвоинапитки.

На сцене в дальнемуглувысокая девушка играла на странном инструменте из дерева и струн. У нее был отстранённый взгляд, длинные чёрные волосы прикрывали ледяныеглазаи светло-коричневуюкожу.Половина лица была затенена, линиискулзаострялись тенями далёких фонарей. Она покачивалась и пела, зажмурившись из-за жара комнаты. Музыка смешалась с желанием, но Аврора немоглаего прочувствовать, тоска сжимала её. Она сделала несколько шагов к девушке, лавируя между столами, позволяя этому месту коснутьсяеё.

- Аврора, - её имя вырвалось из толпы так громко, словно его сказали в рупор. Перед нею возникла пожилая женщина, говорившая с мужчиной, возможно, мужем. У неё был громкий голос и подвижные руки, сопровождавшие жестами каждое слово. – Эточудо, чудо!– воскликнула она. –Чудо!Я сказала Морин, да, ей, что незабудуэтот день! Ни я, ни она, да! Не думала, что на моёмвеку…- она остановилась и посмотрела наАврору. Улыбкабыла беззубой, но приветственной. – Я могу помочь,дорогая?

- О,- сердце Авроры забилось, и жархлынулк щёкам. –Нет.Простите.

- Нестоит,дорогая. Садись, если хочешь. Мы говорили оцеремонии.