Рикошет (ЛП)

Выстрелы напряли все мои мышцы, и я присел за углом, направив дуло на его голову. Я выпустил пулю ему в лицо, и кровь брызнула из затылка на стену позади него.

Когда я направился вниз по темному коридору, стоны начали доноситься громче, чем басы R&B за тонкими стенами, и я приоткрыл дверь туда, где чернокожий мускулистый мужчина вколачивался в молоденькую, светлокожую девушку, которой едва ли можно было дать семнадцать лет. Его пальцы запутались в ее волосах, когда он ускорил свой темп. В комнате воняло сексом и мочой.

— Чья это киска, сука? — спросил он.

— Твоя!

— Чья?

— Твоя, Маркиз. Эта киска — твоя.

Именно то подтверждение, которое я искал.

Не теряя больше ни секунды, я с шумом ударил в дверь, выставив перед собой пистолет.

Маркиз упал на матрас прочь от девушки.

— Кто там, черт возьми?

Крик девушки прогремел внутри моего черепа, и я приложил ладонь к виску, когда чернота проникла в мой мозг, угрожая украсть мое зрение.

Мужчина потянулся к чему-то, что я полагал, было его пистолетом, но выстрел по руке оставил его лишь с криками. Две темные фигуры появились у двери, и я выстрелил без предупреждения. Оба упали на пол. Бум. Замертво.

Я повернулся назад к Маркизу, который придерживал раненую руку, пока его девушка сползала с кровати. Я ударил сапогом по его лицу, откидывая тело назад на кровать, и наставил пистолет на девушку, забившуюся в угол и скрутившуюся клубком.

— Ты приходишь сюда по своей воле?

Оттопырив губу, она дрожала и рыдала, но кивнула головой.

— Оденься и убирайся нахер отсюда!

Она медленно поднялась на ноги, словно олененок, пробующий встать на шаткие ноги впервые в жизни, собрала одежду по полу, и, не разрывая зрительного контакта со мной, покинула комнату.

Маркиз выворачивался в моей хватке, делая медленные движения, словно маленькие гребаные птички до сих пор кружились у него над головой, и я вжал его в матрас, когда достал из кармана черную повязку на глаза. Удар кулаком в лицо прекратил его ерзание и позволил мне завязать повязку на голове.

Тащить его через дом потребовало немало усилий, так как его ноги цеплялись за мусор, которым был усеян пол. Мы выбрались наружу, и я бросил его неподвижное тело на пассажирское сидение.

Из бардачка я взял пару наручников и приковал его к пассажирской двери. Когда пули пролетели справа от меня, я обернулся, чтобы увидеть еще одного дилера в двери. Его пистолет был наклонен в сторону. Я проигнорировал его паршивый прицел, обогнул машину и взобрался на водительское сидение. Колеса издали скрип, когда я сорвался с места.

***

Сильные порывы ветра стегали меня по лицу, пока я тащил Маркиза наверх по ржавой извивистой пожарной лестнице Бук Тауера. Почти двадцать этажей ввысь, а мы были всего лишь на полпути, когда я почувствовал слабое головокружение. Черт возьми, я провел месяцы, тренируясь на износ, но каким-то образом это не подготовило ублюдка во мне к подъему с наркоторговцем на спине. Резкий запах серы из канализационных люков также не помогал.

Я уставился на аллею позади здания, которая была пуста в данный момент. Она проходила перпендикулярно Грант Ривер Авеню — завтра она будет переполнена, но прямо сейчас обычно перекрытый туннель был тихим. Никто не охранял Бук Тауер — еще одного из гигантов Детройта.

Я опустил Маркиза на проржавевшие решетки лестничного пролета, и принялся хлопать по его лицу, пока он не начал мотать головой.

— О, бл*дь! Какого… какого хера происходит? — Руки были связаны у него за спиной, черная повязка до сих пор прикрывала глаза, шея натянулась так, будто волшебным образом отвалится. — Куда ты, бл*дь, меня притащил? — Он ударился о кремнистую платформу, прижавшись к расшатанным железным стержням позади себя.

— Это длинная история, Маркиз, а я не уверен, что у тебя есть на нее время.

— Кто ты, бл*дь, такой? — Он поерзал в своих оковах. — Я к хренам убью тебя! Я убью тебя, сука!

— Как наручники? Слишком туго? Или недостаточно? — Я потянул его за руку, смеясь, когда он отпрянул и прижал ее крепко к своему телу.

— Хочешь узнать, в каких кругах я вращаюсь? Ублюдок долбаный, ты не уйдешь с этим дерьмом. Они найдут тебя и замочат.

— Замочат? Это игра слов? — иронизируя, я вытащил черный кожаный футляр из кармана пальто. — Тебе нравятся игры с порошком?

— Я нихера не скажу. Сраная продажная полиция. Никому нельзя верить.

— Я не полиция. — Расстегнув кожаный футляр, я открыл взору семь шприцов, закрепленных внутри, как набор важных ручек. Пять из семи были наполнены двадцатью кубиками хлористого калия — то же дерьмо, что используется для смертельных инъекций.

Еще один порыв ветра принес с собой звук сигнала машины со стороны бульвара Вашингтон, и Маркиз вскинул голову вверх.

— Помогите! Эй! Помогите мне!

Это было не важно. Никто его не услышит. Даже если бы и услышал, никто не спас бы его. Хотя, смеха ради, я достал белый платок из кармана пальто и засунул ему в рот, пока он не подавился, затем вытянул два ножа, по одному из каждого сапога.

Все-таки я привык работать в тишине.

Ожидание того, пока он успокоится, оказалось дольше, чем я думал, так что я схватил его за бедро и вколол ножом в колено.

Он с грохотом упал, дрожа под моей рукой. Из него вырвалось приглушенное «Бл*дь!», которое едва ли мог унести ветер. Хотя я услышал его, и каким-то образом оно перенесло меня назад в ту ночь.

Открытая дверь оставляет тянущее ощущение у меня в животе, и, прислушиваясь к инстинкту, мой пульс ускоряется, как и мой шаг, когда я поднимаюсь по лестнице в свой дом. На первом этаже темно и тихо, но где-то надо мной я слышу борьбу и смех. Мое сердце бьется в груди, когда я бросаю свою сумку для компьютера вместе с ключами и кошельком и спешу наверх.

Дверь в комнату Джея закрыта, так что я на носочках прохожу туда, где моя интуиция заставляет меня нервничать. Звуки поддразнивания и страданий отправляют мое сердце вскачь.

Звук равномерных шлепков доносится до меня, когда я приближаюсь к двери своей спальни. Заглянув в комнату, я лишаюсь каждого грамма воздуха в моих легких, когда вижу четырех мужчин, стоящих вокруг моей кровати, пока еще один вколачивается в мою жену, чьи приглушенные крики едва ли слышны сквозь их смех.

Адреналин пульсирует во мне. Ладони сжимаются в кулаки по бокам. Не подумав и не вооружившись, я толкаю дверь, и все четверо поворачиваются ко мне.

Пятый из них продолжает врезаться в мою жену, откидывая голову назад:

— Ааа, дерьмо, эта киска тугая! Такая чертовски тугая! Я собираюсь трахать тебя, пока ты не отключишься, сука!

Я бросаюсь вперед, но кулак, двигающийся на меня, откидывает меня на шаг назад. Удары сыплются по моему животу, уколы боли обрушиваются на пресс, но глаза не отрываются от ублюдка, насилующего Лену. Я поворачиваюсь вправо и бью кулаком в лицо отморозка, затем поворачиваюсь к другому, впечатываясь кулаком в его щеку. Еще один сбивает меня с ног, и внезапно я оказываюсь на полу, пытаясь подняться на ноги. Удар сапога откидывает мою голову назад, посылая острые вспышки света перед глазами, которые взрываются внутри моего черепа, и все начинает двоиться. Еще три удара почти раскалывают мои ребра. Жар взрывается внутри груди, настолько горячий, что ощущается холодом, когда немота окутывает боль. Двое из них удерживают меня за руки, пока третий продолжает дробить мои кости.

Лена кричит, когда гнилой ублюдок набрасывает ремень ей на горло, объезжая ее, словно гребаную лошадь. Кислота бурлит в моих венах, пока кожа горит злостью. Горло сжимается, когда рев зарождается внутри моей груди, и слезы наполняют глаза.

Он падает вперед, поддерживая себя руками, и продолжает вколачиваться в нее:

— Кричи сколько хочешь. Никто тебя не спасет».