Любовь — первая и единственная

Пенни Джордан

Любовь — первая и единственная

Пролог

— Какого черта ты вытворяешь, Сильвия? Что за игры на этот раз? — раздраженно воскликнул Рэн.

Сильвия судорожно вцепилась в его рубашку в отчаянной попытке заставить его выслушать, доказать ему, что она уже не ребенок, а женщина… женщина, которая любит его и хочет. А он взял и отбросил ее руки.

— Рэн, это не игра, — возразила Сильвия. Ее глаза заволокло слезами обиды. — Я хочу…

— О, я прекрасно знаю, чего ты хочешь, Сильвия, — жестоко перебил ее Рэн. — Ты хочешь, чтобы я затащил тебя в постель. Но сейчас мне не до… — Он запнулся, прошептав что-то непонятное, и повернулся к ней, так что свет внезапно упал на его лицо, подчеркнув аристократическую надменность профиля. — Твой сводный брат — один из моих лучших друзей и мой начальник, и…

— Алекс тут совершенно ни при чем, — яростно возразила Сильвия. Это только между нами, Рэн.

— «Нами»? «Нас» нет и быть не может, — безжалостно ответил он. — Ты еще школьница, Сильвия, а я взрослый мужчина.

— Но, Рэн, я люблю тебя, — отчаянно взмолилась Сильвия в последней попытке раскрыть перед ним свои чувства.

— Правда? — насмешливо протянул Рэн. — И как сильно? Как певца, по которому ты умирала полгода назад, или как пони, которого ты выпрашивала у родителей?

— Тогда я была еще маленькой, — ответила Сильвия.

Между ними лежало такое небольшое пространство — чуть больше метра. Если она позволит ему уйти, не попытавшись хотя бы…

Она решительно пересекла разделявшее их расстояние, застав его врасплох, прижалась к нему всем телом и обняла его так страстно и так крепко, что он уже не мог сбросить ее руки как несколько секунд назад.

— Рэн… — взмолилась Сильвия. Ее губы дрожали. — Рэн, пожалуйста…

Она почувствовала внезапный приступ дрожи, охвативший его тело перед тем, как она неумело поцеловала его в губы.

Его губы были твердыми и горячими, щетина на лице казалась возбуждающе грубой. В Сильвии разгоралось настоящее пламя; ее сердце билось так сильно, словно готово было разорваться от страсти.

— Рэн, — пылко простонала она и с невинным кокетством прильнула к нему.

Внезапно руки Рэна сомкнулись вокруг нее, не отталкивая как раньше, а удерживая в объятиях; его пальцы впились в нежную кожу предплечья, в то время как другую руку он запустил в ее длинные волосы.

У Сильвии закружилась голова и подогнулись колени.

Раньше ей казалось, что ее сердце бьется слишком быстро, но это ни в какое сравнение не шло с теперешним бешеным ритмом. Все ее существо было охвачено упоением.

Рэн! Рэн! Рэн!

Сильвия так сильно его любила, так сильно хотела. Она страстно прижималась к нему всем своим юным телом. Каждая ее клеточка изнывала от желания.

Она отчаянно хотела заняться с ним любовью. В последние несколько недель, пока они вместе очищали заросший пруд в поместье ее сводного брата, она взглянула на Рэна по-новому и влюбилась в него по уши, со всей страстностью и безудержным пылом своих семнадцати лет.

А теперь, после всех обид, вызванных его отказом, после его нежелания понять ее чувства, он обнимает ее, целует… хочет…

В ней разгоралось возбуждение. Ее груди жаждали ласк и прикосновений, о которых она читала только в любовных романах. Мысль о занятии любовью в кровати Рэна была пределом ее мечтаний. Она с готовностью приоткрыла рот, чтобы впустить внутрь его язык, но Рэн неожиданно оттолкнул ее, его лицо потемнело от злости.

— Рэн, чт-то… что случилось? — запинаясь, пробормотала она.

— Что случилось? Ой, ради бога… — буркнул он. — То, что ты спрашиваешь, еще раз доказывает… Ты еще ребенок, Сильвия… Полгода тому назад…

Сильвия до боли закусила нижнюю губу, заметив ярость в глазах Рэна, когда он провел ладонью по густым каштановым волосам.

— Прости… Я не должен был так поступать… — коротко сказал он.

Ее глаза наполнились слезами.

— Ты целовал меня, — дрожащим голосом напомнила Сильвия. — Ты хотел меня…

— Нет, Сильвия, — прошипел Рэн сквозь зубы. — Я хотел не тебя, а то, что ты предлагала. Я мужчина, и когда женщина сама приходит ко мне и предлагает секс… — Он умолк и покачал головой. — Ты все еще ребенок, Сильвия.

— Спорим, если бы ты оказался со мной в одной постели, то не говорил бы так, — с жаром возразила Сильвия и безрассудно добавила, — Я не ребенок, Рэн, и могу это доказать…

Он шумно выдохнул.

— Господи, ты хоть сама понимаешь, что только что сказала… предложила…?

— Я хочу тебя, Рэн… Я люблю тебя…

— Что ж, зато я не испытываю к тебе ни того, ни другого, — со злостью ответил Рэн; его лицо страшно побледнело под густым загаром. — И позволь мне предостеречь тебя, Сильвия: если ты и дальше будешь вешаться на шею мужчинам, рано или поздно какой-нибудь из них воспользуется твоим предложением, и обещаю, тебе это мало понравится. Ты слишком молода для сексуальных экспериментов, а когда подрастешь, выбери кого-нибудь, кто больше подходит тебе по возрасту, и не… Я мужчина, а не мальчик, Сильвия, и… скажем так, постельные упражнения с перевозбужденной и неопытной девственницей не могут дать мне ни удовлетворения, ни особой радости… Так что найди для своих игр кого-нибудь помоложе.

В первую секунду Сильвия хотела возразить, опровергнуть его слова, снова начать умолять или броситься к нему в объятия и доказать, что способна разжечь в нем страсть несмотря на свой возраст и недостаток опыта. Не в ее правилах было сдаваться без боя, но какое-то новое чувство, шевельнувшееся в душе, уберегло ее от очередного унижения. Вместо споров и просьб, сдержав слезы, она вскинула голову и решительно произнесла:

— Да, думаю, я так и поступлю…

Среди людей, работающих в поместье, был один парень, явно неравнодушный к ней. В последнее время, она, страстно увлеченная Рэном, совершенно его не замечала, но…

Ее глаза яростно вспыхнули. Рэн нахмурился.

— Сильвия, — начал он. Охваченная гневом, Сильвия даже не обернулась.

Ее незрелая, хрупкая любовь оказалась почти полностью вытесненной обидой, горечью и злостью.

Рэн!

Сильвия любила его, но чувствовала, что уже готова возненавидеть.

Первая глава

— Ты шутишь…?

Сильвия, нахмурившись, изучала записку, приколотую к папке с документами, которую только что вручил ей ее наниматель.

Ллойд Келмер IV был из той породы эксцентричных миллиардеров, которые, по мнению Сильвии, могли существовать только в сказках — в роли снисходительного и добродушного крестного папочки. Она познакомилась с ним на вечеринке, приглашение на которую получила через каких-то знакомых сводного брата. Сильвия пошла на ту вечеринку только потому, что чувствовала себя одинокой и потерянной после окончания учебы в колледже и переезда в Нью-Йорк. Они немного поболтали, и Ллойд рассказал ей о судебных тяжбах и потрясениях, которые ему пришлось пережить в процессе управления огромной и процветающей трастовой компанией, учрежденной еще его дедушкой.

— Старик с ума сходил по старым домам, и я, похоже, унаследовал эту страсть. Он и сам владел немалым имуществом и вошел во вкус, если понимаешь, о чем я. У него была плантация в Каролине, парочка французских замков и палаццо в Венеции, так что, естественно, он пришел к мысли вложить свои миллионы в восстановление и развитие старинных зданий, и теперь у Траста их пруд пруди по всему миру, а еще больше желающих, чтобы Траст их финансировал.

Сильвия, знающая не понаслышке о проблемах своего сводного брата, связанных с управлением его крупным поместьем в Англии, очень заинтересовалась рассказами Ллойда, но все же ее удивило полученное через несколько дней предложение поступить к нему на работу в качестве личного секретаря.

Сильвии было уже далеко не семнадцать, и она успела излечиться от своей детской наивности и избалованности. Ллойду перевалило за шестьдесят, и похоже, его великодушное предложение не несло в себе никаких тайных мотивов. Но все же первое, что сделала Сильвия, это позвонила сводному брату в Англию и спросила совета.