Любовь в тени платанов

Хелена Фенн

Любовь в тени платанов

1

Энни, бросив взгляд с террасы ресторана, невольно вздрогнула.

Это, конечно же, Гейл Стикс, его ни с кем не спутаешь. Несмотря на вечернее солнце, бьющее в глаза, и сгущающиеся сумеречные тени, она его сразу узнала. Более того, Гейл направлялся именно сюда, шагая широко, с ленивым изяществом — высокий, сильный, стройный и загорелый, в белой футболке и поношенных шортах.

Энни судорожно вцепилась в поднос с грязной посудой, боясь выронить его из внезапно ослабевших рук. Усилием воли преодолев слабость, она с трудом добралась до небольшой, уютной кухни и поспешно поставила свой груз на прилавок.

— Что с тобой? Ты выглядишь бледной и растерянной! — удивленно посмотрела на нее Луиза, аккуратно раскладывая по тарелкам с цыплятами в белом винном соусе веточки свежего эстрагона. — В таком состоянии нельзя работать, Энни! Тебе надо передохнуть, а не тащиться с подносом на террасу «Оливковой рощи».

— Он здесь, — трагически прошептала Энни, нервно передернув плечами.

— Он? — весело поддразнила ее сестра. — И кто же этот он? Коронованная особа?

— Гейл…

Выражение лица Луизы резко изменилось.

— Ну, если он примется за старое, тогда прощай мир и покой, — заметила она, картинно воздев глаза к небу. Затем быстро подхватила поднос с цыплятами и понесла его ожидающим посетителям.

Разозлившись, Энни в отчаянии сжала кулаки. Конечно, она нежно любила свою старшую сестру, но иногда хотелось ее просто удавить голыми руками. И сейчас как раз был подходящий для этого момент. Неужели Луиза не понимает, что она почувствовала, увидев Гейла после двух лет разлуки?

Один из официантов подтолкнул ее сзади, и Энни машинально попятилась из кухни на террасу, удивляясь тому, как мрачные предчувствия могут вызвать приступ такой физической слабости?

Словно молодая олениха, впервые вышедшая на опушку леса, она пугливо озиралась, оказавшись на заполненной многочисленными посетителями террасе. Была половина десятого вечера, и небо начало постепенно приобретать характерный для этих островов бархатистый розово-лиловый оттенок. Через четверть часа оно потемнеет, и тогда огоньки порта Гермуполиса на Сиросе — окна кафе и баров, фонари яхт, стоящих на причалах, — замерцают под ним, словно жуки-светлячки.

Шел ли Гейл именно сюда, в ресторан? Да и он ли это был, в конце концов? Может, Энни показалось? Честно говоря, последние несколько месяцев он ей часто снился. В этих горько-сладких снах кошмарным образом переплетались желание и ненависть. Тяжелая прядь рыжевато-каштановых волос упала ей на глаза, и Энни вскинула дрогнувшую руку, чтобы отбросить ее за уши.

Вдруг она почувствовала, как кто-то нежно коснулся ее, и это заставило ее так резко подскочить, что она чуть не упала.

— Привет, Энни, — послышался хрипловатый, насмешливый голос. — Вижу, ты все дергаешься.

Энни с трудом перевела дыхание.

— Гейл! Какого черта ты здесь делаешь?

— Собираюсь поесть. А что же еще? Ведь это знаменитый ресторан «Оливковая роща», не так ли? Лучшая французская кухня на греческих островах.

— У нас все столики заняты, — зло отрезала она.

— Что ж, посижу подожду, — спокойно отметил он.

Словно лишившись дара речи, Энни уставилась на Гейла, чувствуя на себе внимательный взгляд его синих глаз. В ресторане стоял несусветный шум и гам. Посетители смеялись и галдели, звенели бокалы, позвякивали ножи и вилки. Немцы, безудержно веселясь, фотографировали друг друга. Семья англичан оживленно отмечала последний день отпуска, пошучивая, что хорошо было бы опоздать на самолет, чтобы задержаться здесь еще ненадолго…

Атмосфера приятной расслабленности, казалось, существовала где-то в другом измерении. А между Энни и Гейлом возникло настолько высокое напряжение, что ей стало трудно дышать.

В черных шортах, черной футболке с глубоким вырезом, с распущенными по плечам волосами, она выглядела совсем неплохо. И хотя Энни знала это, все равно ощущала себя какой-то нелепой в этой обстановке веселья — слишком бледной и худой. Она понимала, что Гейл оценивает перемены, произошедшие с ней, и чувствовала его насмешливое неодобрение.

— Это что, последний крик моды у моделей — голодающее чучело? — пробормотал он.

За ухмылкой на его губах, заставившей сердце Энни забиться сильнее, она уловила скрытый, подавленный гнев и невольно вздрогнула. Он сердится на нее? Но почему? Что дало ему право так обращаться с ней? Их отношения были грубо разорваны им же самим.

Смешанное чувство протеста и смущения вызвало краску на ее лице. Разозлившись, она сунула руки в карманы.

— Я больше не работаю моделью.

— Да ну? Неужели после двадцати двух возникают трудности?

— Черт возьми, ты прекрасно знаешь, почему я прекратила этим заниматься!

— Верно. Но я думал, что потом ты вернулась к своей работе.

— Нет, не вернулась.

Она с неприязнью посмотрела на него и отметила про себя непрезентабельный вид Гейла Стикса — заросший черной щетиной подбородок, давно не стриженные вьющиеся волосы, доходящие до плеч. Он был похож на обветренного на солнце ловца губок с острова Лемнос. Или на пирата, сошедшего на берег со своей шхуны… От нестерпимого желания уязвить Гейла у Энни даже в животе заныло. Но синеглазый Стикс обладал таким обаянием, с которым очень трудно было справиться.

— А это что, последний крик моды у бизнесменов? — наконец не без труда нашлась Энни. — Футболка, рваные шорты и двухдневная щетина?

— Я в отпуске, — небрежно парировал он, не переставая насмешливо улыбаться. — Тебе что, не нравится мой вид, Энни?

Я вообще предпочла бы тебя не видеть, хотелось ответить ей. Но вместо этого только поджала губы и резко повернулась к Вангелису, одному из юных официантов-греков.

— Будьте так добры, принесите этому джентльмену что-нибудь выпить! — холодно сказала она.

К ним из-за столиков приближалась с пустым подносом Луиза, радостно приветствуя Гейла.

— Гейл, как приятно снова тебя видеть! — К неудовольствию Энни, сестра, приподнявшись на цыпочки, чмокнула Гейла в темную щеку. Ее лицо так и сияло, пепельно-белокурые волосы падали на плечи, и она приветливо улыбалась. — Где же ты прятался эти два года? Мы с Гербертом совершенно потеряли тебя из виду.

— Меня многие потеряли… — усмехнулся Гейл. — Большую часть этого времени я провел в Гонконге.

— Выбивая долги из несостоятельных должников? — весело предположила Луиза.

— Что-то вроде этого.

— По-моему, прикончить несостоятельных должников легче, чем получить с них долг, — буркнула в свою очередь Энни.

— Довольно справедливое замечание, — не моргнув глазом, ответил Гейл.

— Эй, послушайте, если вы собираетесь спорить, избавьте хотя бы меня от этого, — взмолилась Луиза, направляясь в кухню. — Мне только этого не хватало — слушать вашу перепалку, бегая тут между столиками!

— Луиза! — Энни подавила желание прикрикнуть на нее.

— Она права, — строго заметил Гейл. — Нам надо о многом поговорить, Энни. Пойдем на набережную, посидим, выпьем чего-нибудь.

— Да, конечно, я ведь просто умираю от жажды!

— Ну, перестань. — Гейл взглянул на нее с беспокойством.

— Между прочим, сегодня вечером я здесь работаю, — ответила она, бросив на сестру недовольный взгляд. — Так что у меня нет времени…

— Можешь закругляться, — сквозь зубы проговорила Луиза.

Ее веселая, приветливая манера общения тоже куда-то исчезла. Атмосфера стала напряженной, и сестра почувствовала это.

— Энни, думаю, ты должна поговорить с Гейлом. В конце концов, надо же вам принять какое-то решение. Гейл все еще остается твоим мужем, не так ли?

Между ними повисла короткая пауза.

— Да, я еще твой муж, — с некоторым вызовом подтвердил Гейл.

Энни почувствовала, что в горле у нее пересохло, а ладони вспотели. Только не паниковать, постараться удержать себя в руках, решила она. Гейл, который нагнал на нее этот страх так легко, будто и не было прошедших месяцев, тронул ее за щеку и по-доброму взглянул на нее.