Стокгольм (СИ)

POV Кристиан.

Я когда-нибудь стоял на коленях перед женщиной, готовый умолять, со слезами на глазах? Нет. Определенно нет. Но очень хочется сделать это прямо сейчас, лишь бы Грейс взяла внука на руки, лишь бы сказала, что пошутила, и Тейлор бы вернул её вещи обратно в квартиру.

— Ты не можешь так поступить с нами, — Грейс передает мне сына, вытащив его из коляски, на прощание поцеловав каждого из нас в щеки. — Пожалуйста, не бросай нас! Мама!

— Могу. Ты взрослый мальчик, я люблю и тебя, и Теодора, но всё, чем я могла вам помочь — я сделала.

— Это негуманно, доктор Тревельян!

— Я и дедушка ждем вас в субботу. Напомни папе, Теодор, — мама еще раз целует внука, садится в мою машину и кивает Тейлору, негромко хлопнув дверью.

— Бабушка решила, что мы с тобой достаточно взрослые, чтобы оставлять нас одних, — устраиваю сына на плече, с умирающей надеждой смотря на то, как единственный человек, которому я мог доверить собственного ребенка, оставляет нас на произвол судьбы.

Откровенно говоря, я и так должен быть ей благодарен, а не ныть.

Я знаю, сколько стоит мой сын. Пять миллионов евро и дом на берегу Карибского моря. И я готов столько же заплатить, лишь бы он продолжал расти здоровым и счастливым и никогда в жизни не видел свою биологическую мать.

Я думал, я даю ей достаточно. Думал, у нас будет счастливая семья. Я думал, что любил её. А мисс Лейла Уильямс решила, что ей важнее бумажки, чем жизнь собственного ребенка, чем я.

«Знаешь, иногда так бывает, электричество может пропасть на две-три минуты. Представляешь заголовки газет? «Новорожденный сын Кристиана Грея погиб из-за перебоев электричества». Не сработал, почему-то, запасной источник питания, кювез отключился, и ребенок задохнулся».

Поганое чудо, что Тейлор в этот момент постучал в палату и не дал мне придушить эту стерву.

Мы много ссорились, Лейла попросила «перерыв в отношениях», и я уже был уверен, что больше не увижу её, ведь прекрасно знал, что у неё есть другой, и его она действительно любит… Но был не прав. «Аборт делать поздно. Я согласна на любую экспертизу, но это твой ребенок». За те четыре месяца она сумела сделать так, что я поверил ей. Что я готов был носить её на руках… Говорила о семье, делала вид, что любит меня, всем своим видом показывала, что счастлива ждать сына от меня… И сорвалась, увидев того, кого действительно любила. Перенервничала, преждевременные роды, и больше я о ней не слышал.

— Я никогда не любила тебя, Кристиан, каким бы хорошим не был. А вот их, — Лейла целует чек, ухмыляясь, — очень.

— Это же и твой ребенок тоже…

— Я не полюблю его, как не смогла полюбить тебя.

Сейчас Теодору четыре месяца, и не так давно он стал самостоятельно держать голову. Именно поэтому мама решила, что самое сложное позади, и я как-нибудь справлюсь. А как я, чёрт возьми, справлюсь, если у меня работа?!

Я люблю сына, по-настоящему люблю, я счастлив, что он у меня есть и он здоров, не смотря ни на что, но отец из меня, мягко говоря, «так себе».

Укладываю сына в коляску, накрываю тонким одеялом, и замечаю огромное белое пятно на плече пиджака.

Точно. Именно поэтому Грейс дала мне это чертово одеялко.

— Твою мать, Теодор… Я знаю, что я тебе не нравлюсь, но почему именно тогда, когда нет Тейлора?!

Малыш в коляске тут же начинает громко плакать, отрицая свою вину, и я хочу провалиться сквозь землю от злости, но уже на себя: наорал на младенца. Отец года!

— Нам срочно нужна няня, Теодор. Потому что я действительно хреновый отец.

Иногда даже стальные нервы могут ржаветь.

— Ребенок не виноват в том, что вы безответственный! — маленькая ладошка бьет меня по плечу, и я перевожу взгляд на этого смельчака. — Это всего лишь кусок ткани, а для ребенка настоящий стресс!

Меня отчитывает леди без туфель. Через пять минут как Грейс уехала. Спокойнее, Грей, она права.

— У вас у самой всё в порядке? — взглядом указываю на босые ноги незнакомки, и девушка смущается, отступая от меня.

— Просто не кричите на него. Он же такой маленький и полностью зависящий от вас, для него нет ничего страшнее, чем ваше плохое настроение и злость. Возьмите его на руки и успокойте — осторожно улыбнувшись, девушка отходит от нас и выбрасывает пару черных кожаных туфель в урну, тяжело вздыхая. Белая блузка, пиджак, юбка чуть выше колена и небольшая сумка, в которой точно нет другой пары. Работает в офисе, или какие-то важные дела, требующие от нее серьезности, по ней видно, что это не её стиль.

Потрясающие голубые глаза. Но я не люблю блондинок… Грей, твою мать!

Даже безумная незнакомка с босыми ногами справляется с младенцем лучше, чем я.

Провожаю девушку взглядом, последовав её совету, и сын перестает плакать. Я чувствую, что ему легче, он понимает, что его не бросили и его любят. Я так редко держал его на руках, боялся ранить, обидеть, сделать больно, ведь он такой маленький, а ведь только через прикосновения он может понять, что любим мной.

— Ты моё сокровище, Теодор. А я у тебя мудак, но я очень люблю тебя.

Придерживая сына одной рукой, другой набираю сообщение маме, чтобы она сама подобрала Теодору няню. Она мать, бабушка и врач, она разбирается в этом явно лучше меня. Никогда не забуду, как она учила меня менять ему подгузники. Грейс, моя мама, мой супергерой. И я очень ей благодарен за всё.

Комментарий к

затравочка вам. :3

========== Часть 3 ==========

— Дерьмо! — папка с очередным резюме летит в стену моей просторной спальни и с грохотом приземляется на пол, еще больше выбесив меня.

Я не требую невозможного! Я просто хочу квалифицированную, не пожилую и адекватную женщину. Теодор будет активным ребенком, он уже активный, и я хочу, чтобы няня справлялась со своими обязанностями, а не умерла от сердечного приступа.

Из невозможного я хочу лишь то, чтобы она, эта молодая женщина, была… человечной. Для этого нужна мама, я понимаю это и принимаю, но это естественно, что я хочу для сына нежности и любви. Я хреновый отец. Я слишком крепко сжимаю его, слишком мало, ему неудобно… И меня бы, в принципе, устроило, если бы сыну менял подгузник не робот, а женщина, которая с легкостью пожалеет его. Которая действительно любит детей.

Радионяня пугает меня жутким шипением, сели батарейки, и я с большим трудом выбираюсь из-под одеяла. Господи, лишь бы Теодор поел и уснул еще на пару часов. Пожалуйста.

Захожу в уютную детскую и беру сына на руки, на автомате проверяя подгузник. Пусто.

— Ты голодный, да? Я тоже не люблю чувство голода, Теодор. И я чертовски счастлив, что ты никогда не узнаешь его так, как знаю я.

Мама сумела спасти меня. Меня забрали от моей биологической матери слишком рано, чтобы я что-то помнил. Но я точно помню, что всегда хотел есть. Помню эту режущую изнутри боль, когда желудок начинал переваривать сам себя. Уже тогда я знал, что не ел несколько дней. На память о тех временах я получил гастрит и вечную изжогу, не смотря на чертовски жесткую диету.

Беру с полки бутылочку, насыпаю две мерных ложки смеси и заливаю её теплой водой. Несколько долгих мгновений в нагревателе, и я проверяю на руке, как учила мама и фильмы, чтобы смесь не была горячей.

Разве смесь должна быть такой бежевой?.. Может, стерилизатор окислился? Он ведь может окислиться?

Грей, блять!