Шутки в сторону!

Франческа Клементис

Шутки в сторону!

Глава 1

Лорен глубоко вздохнула и сделала еще один глоток белого. Она ненавидела вечеринки, особенно те, что устраивала Стелла, хотя Стелла и была ее лучшей подругой. Но все же Лорен согласилась прийти, чтобы отвлечься от проблем, мучивших ее в последнее время.

– Прекрасная вечеринка, Стелла! – похвалила она, стараясь перекричать громкую музыку.

Это была вполне невинная ложь – просто любезность воспитанной гостьи. Настоящая ложь прозвучала десятью минутами позже.

Стелла в знак благодарности подняла свой бокал, даже не пытаясь ответить. В этом оглушающем шуме Лорен все равно не услышала бы ее слов. Она самодовольно улыбалась, радуясь успеху вечеринки.

У Стеллы были свои представления об успехе. Поводом для торжества послужило очередное новоселье, и цель у нее была одна – собрать больше народу, чем в прошлый раз. Новый дом был гораздо просторнее и престижнее предыдущего, что, по мнению Стеллы, говорило о процветании хозяев. Однако Лорен не могла понять ее навязчивого стремления менять адреса каждые два-три года.

– Дом просто огромен! – прокричала Лорен, зная, что подруга жаждет услышать именно это.

Стелла просияла.

– Три гостиных, пять спален, три ванных, апартаменты наверху и зимний сад! – с гордостью перечислила она. – Конечно, уход за домом отнимет массу времени, но он того стоит.

Лорен скептически огляделась. Она вовсе не разделяла восторгов новоиспеченной хозяйки. Вероятно, бывшие владельцы регулярно выписывали модные журналы по дизайну, советы которых способны испортить самый безупречный интерьер. Комнаты представляли собой варварское смешение стилей: из марокканской столовой вы попадали в гостиную, в оформлении которой присутствовали этнические мотивы, а та, в свою очередь, выходила в холл, утопающий в хрустальном великолепии.

Лорен уже не так, как раньше, удивляла страсть Стеллы и ее мужа к приобретению все более просторных жилищ, хотя они вовсе не собирались обзаводиться детьми. Она поняла причину. Новые дома и были их детьми – по крайней мере, для Стеллы. Пит никогда не обсуждал с Лорен увлечений жены, но, казалось, ее странные прихоти нисколько его не смущали.

– Кто эти люди? – Лорен снова огляделась вокруг. Она знала Стеллу и Пита восемнадцать лет, еще со студенческой скамьи, и полагала, что успела познакомиться с большинством их друзей и приятелей. Но, похоже, она ошибалась.

Стелла сделала неопределенный жест:

– Я пригласила сослуживцев, друзей своих друзей, их знакомых и так далее. Сама понимаешь.

Лорен понимала. Успех для Стеллы всегда определялся количеством друзей. Ей важно было знать, что она в любой момент сможет собрать в своем доме множество людей, симпатизирующих ей. Она испытывала непреодолимую потребность нравиться окружающим, быть накоротке с доброй половиной города и получать по почте ворох приглашений. Итоги уходящего года она оценивала по числу полученных рождественских открыток, а ее компьютерная база данных изобиловала фамилиями случайных знакомых. Это, однако, нисколько не мешало искренним и глубоким отношениям, связывающим ее с Лорен.

Пит же терпел чудачества жены с безмятежным спокойствием. Он не выносил конфликтов и радовался тому, что для счастья Стеллы ему нужно лишь открыть двери своего дома нескончаемому потоку гостей и служить достойным фоном своей блистательной супруги.

Стелла плавилась в атмосфере устроенного ею праздника, как саламандра в огне. Она сверкала и переливалась с головы до кончиков пальцев. Блеск модно подстриженных белокурых волос, золотистый макияж и расшитое блестками платье просто ослепляли. На нее невозможно было смотреть без солнечных очков.

Лорен всегда искренне восхищалась умением подруги, обладающей весьма скромными внешними данными, добиваться столь потрясающего эффекта. Только тот, кому доводилось видеть Стеллу на утренней пробежке, без косметики и в спортивном костюме, мог оценить масштабы ее превращения. Внешность Стеллы была абсолютно бесцветной. В ее чертах не было изъянов – в них просто начисто отсутствовала какая бы то ни было привлекательность и выразительность. К счастью, Стелла рано обнаружила эту особенность и примирилась с нею. Зато она блестяще научилась подчеркивать те достоинства, которыми ее наградила природа.

Стелла была олицетворением стиля, неподражаемости, шарма – то есть полной противоположностью Лорен.

Если козырем Стеллы был внешний лоск, то в Лорен привлекало присущее ей достоинство – по крайней мере, так ей всегда говорили доброжелатели. У нее были умные глаза. И она обладала манерами независимой женщины, никогда не прибегающей к флирту, чтобы добиться своего. Став состоятельной, она обрела вкус к дорогим элегантным вещам, придающим неповторимость ее облику. В то время как Стелла напоминала яркий фейерверк, в Лорен был сдержанный шик, но при этом она была абсолютно не светской женщиной. В отличие от Стеллы, слывшей душой любого общества, Лорен всегда держалась на людях несколько отстраненно. Она была деловой женщиной и на работе, подобно хорошей актрисе, надевала различные маски в зависимости от ситуации. Она могла поддерживать беседу на любую деловую тему. Однако на вечеринках Лорен всегда чувствовала себя неуклюжим подростком – ее словно сковывал лед неловкости, делавшей каждый выход в свет мучительным испытанием.

Если Стелла была бурным потоком, то Лорен скорее походила на тихий омут, в глубинах которого, как известно, водятся черти. Однако она предусмотрительно не позволяла проявляться темным сторонам своей души. Иногда ей казалось, что именно сдерживание потаенных эмоций лишало ее радости общения с людьми.

В своей дружбе и Стелла, и Лорен ценили разительные отличия в характерах друг друга. Каждая находила подругу притягательной и абсолютно непостижимой. Каждая ждала момента, когда раскроются все тайны, и Стелла наконец поймет, почему Лорен воспринимает жизнь столь серьезно, а Лорен узнает, чего так боится Стелла…

Как бы то ни было, Лорен также испытывала определенную зависимость от союза Стеллы и Пита. Стабильность и продолжительность их брака были скалой, служившей ей опорой в бурных водах жизни. Ей нравилось их постоянство, неподвластное времени.

– Ты уже приняла решение? А матери рассказала? – сквозь шум и грохот донеслось до Лорен.

Простодушная Стелла задала именно те вопросы, о которых Лорен хотела забыть, придя сюда.

У Лорен было две недели, чтобы принять решение. Пять лет назад, получив предложение поработать в Нью-Йорке, она бы собрала чемоданы за считаные минуты. Ничто не удерживало ее в Лондоне, кроме разве что любимой подруги, помешавшейся на кошмарных вечеринках. Теперь же ситуацию осложняло одно немаловажное обстоятельство: присутствие матери в жизни Лорен.

Они помирились только три года назад после долгих лет, по обоюдному согласию проведенных в разлуке. Их отношения стали напряженными уже очень давно – после смерти отца Лорен, когда девочке было всего шесть лет. В глубине души мать чувствовала смутное раздражение от того, что вынуждена взвалить на себя хлопоты о дочери в самом начале своей певческой карьеры. Маленькая Лорен, тяжело переживая потерю обожаемого отца, чувствовала, что мама относится к ней как к обузе. Так сказал бы любой психоаналитик. Но, конечно, если бы кто-то спросил их самих о причинах разрыва, они отделались бы расхожей фразой о том, что просто устали друг от друга.

Их пути разошлись, когда дела Лорен пошли в гору и она начала много путешествовать. Девушка приезжала домой все реже, а телефонные разговоры с матерью становились все короче и напряженнее.

Примерно в это же время мать Лорен возобновила попытки добиться успеха на сцене. Она пела в пабах и клубах, исполняя отрывки из знаменитых мюзиклов и старые хиты. Публика, состоящая в основном из молодежи, находила ее ретростиль весьма модным и оригинальным. По иронии судьбы, Лорен оказала матери неоценимую услугу, вынудив ее отложить свой взлет. Если бы Морин Коннор попыталась попробовать свои силы в далеких пятидесятых, отсутствие таланта привело бы ее к сокрушительному провалу у искушенной публики, привыкшей к неподражаемым Элле Фицджеральд и Пегги Ли. Однако на пороге нового тысячелетия Морин выглядела иронично, имела собственный стиль и, в конце концов, стала почти звездой в своем узком кругу.