Deux Ex Machina/Slow (СИ)

Потрясённое молчание, столь искреннее, оставило неизгладимый и откровенный след на лице Доминика. Наверняка, это было последним, чего он ожидал от своего отчаянно защищающего личное пространство наставника. Мистер Беллами невесело усмехнулся.

– Я не обижусь, если вы…

– Ладно.

– Что?

– Хорошо, – согласившись уже увереннее и громче, Доминик кивнул, взвешенно, будто на душе его лежал невыносимый груз. – Условия?

– Только покупайте время от времени еду. Я не обладаю большими аппетитами, но на двоих моих обычных запасов явно маловато.

– Я хреново готовлю.

Оба усмехнулись, глядя друг на друга по-новому. Доминик спрятал лицо в ладонях и… рассмеялся. Хотелось как-то поддержать его, но любой жест в подобной ситуации был бы излишним. Доминик радовался собственному спасению, приобретшему для него абсолютно новый смысл, наверняка ощущал себя так, будто вынырнул из-под воды, вдохнул полной грудью и ухватился за протянутую руку.

– И ещё кое-что, – пробормотал Беллами. Доминик посмотрел на него таким спокойным, счастливым взглядом, что внутри невольно что-то шевельнулось и затихло вновь. – Никто не должен знать.

Он немного помолчал и уточнил на всякий случай:

– Когда я говорю никто, я имею в виду – ни единая душа в этом мире. Келли, Диметрий, продавщица Хелен, Мэри, – он выразительно глянул на Доминика.

– А что напишете в профайле? – судя по тону, Доминик оценил шутку, ведь мистер Беллами в первую очередь перечислил всех, кто любил почесать с ним языком.

– Адрес Келли и Кристофера. Они всё равно не узнают об этом, – выдохнул мистер Беллами, отвёл взгляд, изучая полоски жалюзи, и всем видом пытался показать, что разговор окончен. Что «приютить» значит только то, что, собственно, оно и значит.

Так и началась великая миссия спасения, которой наверняка суждено было обернуться катастрофой (и хорошо, если для одного только мистера Беллами). Проблема была существенной и неизбежной, и под влиянием таких обстоятельств мистер Беллами был готов жертвовать своей жизнью, как настоящий великомученик. Он давал обещания, хотя Мэри бы поняла, что сторонний человек мало что мог сделать в такой ситуации, а сам Доминик оказался бы, как самая большая головная боль, в шести часах езды от него, и больше не смог бы побеспокоить, даже если бы захотел. И всё же мистер Беллами был должен не кому-нибудь, а в первую очередь себе, и потому совершил ещё один шаг по пути в пропасть.

В тот миг, в том феврале, он не смог остаться безразличным к судьбе своего студента. Мистер Крамп делал абсолютно то же для него, а значит, ничего такого уж плохого в этом не было.

– А можно Капраносу сказать? – невинно осведомился Доминик. Беллами вздохнул.

– Я ответственен за него. Вы хотите, чтобы меня упекли за то, что на моих глазах умер человек?

Оба тихо посмеялись, находя невозможным оторвать друг от друга глаза. Определённо, это ощущение было не из привычных.

*

Впрочем, мистер Беллами частенько оказывался в зависимой ситуации. И чаще всего, когда наблюдал за тем, как Доминик снуёт туда-сюда по аудитории, с кем-то разговаривает, закидывает ноги на Эдварда, которому совсем скоро уезжать, смеётся, ворует у девушек печенье и не только. И не мог прекратить смотреть.

Иногда получал ответные взгляды, полные какой-то игривости, но привычку наглеть Ховард оставил в прошлом, и хотелось верить, что надолго. Эдвард тоже прилежно посещал лекции, как обычно смотрел в рот и ловил каждое слово, и Доминик был прав, вполне справедливо заметив, что его «чувства» ещё далеко не исчерпали себя. Но вряд ли мистер Беллами был в этом виноват. Он совсем ничего не делал и всё равно умудрялся оказываться в ситуациях, подобных этой.

– Ура! – вдруг возопил Эдвард, а после раздались множественные рукоплескания со всех сторон. Опять я что-то упустил.

– У меня такое чувство, что весь факультет искал тебе жильё! – рассмеялась Фий.

Понятно.

– Repose-moi, s’il te plaît! – воскликнул, смеясь, Доминик, когда Эдвард подхватил его за пояс и закружил в воздухе, словно ребёнка.

– Non, non, allez, la passion de ma vie! – театрально воскликнул Харрисон, коряво, но правильно составив ответ из известных ему французских слов. Он усадил Доминика на стол. Уловив его взгляд на себе, Беллами лишь головой покачал.

– Maintenant, commençons,[*] – сказал он, поднимаясь со своего места. – Я хотел бы успеть многое обсудить с вами, и немалое – сделать.

Все поспешно расселись кто куда; Келли и Кристофер, конечно же, отсутствовали, им нечего было здесь ловить, а Доминик лежал у Эдварда на плече, пока тот крепко обхватывал его руками. Дружба на высшем уровне, можно слезу пустить. Все второкурсники с большими глазами сидели в первом ряду, не без оснований надеясь, что сейчас их руководитель развеет все их страхи, как рассвет рассеивает мрачный сон.

– Мы с вами, куда же без меня, – Беллами усмехнулся, – стоим на пороге очень важного периода в вашем обучении. Практика, мои дорогие студенты. Первая в вашей жизни.

Десять второкурсников, каким-то образом вжавшихся плотно посередине, преданными глазами изучали своего наставника, медленно прохаживающегося перед ними. Доминик и Эдвард над чем-то гаденько смеялись чуть поодаль, но пары взглядов им хватило, чтобы понять, что мистер Беллами не в настроении, и притихнуть на время.

Он остановился прямо посреди ряда и ещё раз оглядел всех.

– Мы проделали огромную работу за эти полгода, узнали друг друга с хороших и плохих сторон, успели расставить приоритеты - продолжать можно бесконечно, – Беллами сделал глубокий вдох. – И, надеюсь, поняли, что не каждый пригоден для одной из важнейших профессий в нашем обществе – профессии учителя.

Приглушённые смешки посыпались вновь, и полные предостережения взгляды другие студенты кидали на них не зря.

– Мистер Харрисон и мистер Ховард, – спокойно произнёс он в полнейшей тишине, дожидаясь, пока на него обратят внимание. – Vous pouvez disposer.

– Мистер Беллами, – открыл рот Доминик, чтобы возразить.

– J’ai dit, au revoir. [**]

– Чего сидите, собирайтесь, – шепнул кто-то.

Эдвард вылетел из аудитории первым, а Доминик оставил после себя красочный хлопок дверью. Что ж, было у них и что-то общее. Мистер Беллами знал, что они привыкли «ходить в любимчиках», но то, что он задел гордость обоих, его не волновало, пока ему самому было некомфортно.

– Продолжим. Не стоит переживать слишком сильно, преподавание в данном случае можно сравнить с ездой на велосипеде – нам нужны опоры, когда мы учимся, но после перед нами открываются огромные просторы.

Затихшие студенты вскоре позабыли об этой небольшой сценке, ведь были вещи, которые волновали их больше, чем чьё-то ущемлённое эго. Тем более, в плохом настроении мистера Беллами всегда пробивало на красноречие, чем он и воспользовался.

*

Он всегда мучительно переживал перемены, особенно такие весомые. Примера ради, он жил с кем-то всего два раза: с родителями (что естественно) и с Кирком, сравнительно недолго, во время обучения. И то, у них были раздельные комнаты, общие же – только кухня и уборная.