Вопреки (СИ)

- Вряд ли я сам это знал... Я так долго старался просто не думать об этом... – голос подрывника звучал глухо. Его взгляд снова застыл. – Это было так просто... просто жить, совсем не анализируя этих отношений. О таком думать... опасно...

Дыхание на мгновение сбилось, и Дей закрыл глаза. И слова просто полились из него, плотину искалеченного сознания прорвало.

- Ее всегда это пугало... моя преданность. Но я не мог ей объяснить. Не хотел даже думать. Я только недавно понял... два месяца назад. Она спрашивала, когда ты смог сломать меня... именно тогда. Я просто смирился с этим... Ты... Она не могла понять, что я не просто подчинился тебе... Ты всегда был... моим смыслом жизни... Я был готов на все, лишь бы ты просто жил. Я слишком поздно это понял... А когда понял... просто принял как данность. Это было просто... так просто... Я мог спокойно жить. Даже не рядом с тобой. А если с тобой... Красивая кукла. Я знал, что это всего лишь прихоть. Дурацкий каприз. Но я смирился и с этим. Я был не нужен тебе. Ну и что. Плевать. Главное было знать, что с тобой все в порядке... Это было важнее всего на свете. Но она... она приоткрыла эту завесу... Показала окружившую меня тьму. Я знал, что эта тьма может убить. Это было страшно. Опасно. Она видела это. И мой мир на мгновение... содрогнулся. Но я закрылся. Просто закрылся. Не думал. Это так просто... не думать о том, что на самом деле знаешь. До конца не понимать то, что так очевидно... Но... единожды увидев тьму, забыть ее невозможно. А Конан она... она не могла знать всего. Она считала, что так не бывает. Она хотела... хотела просто открыть мне глаза... И сама не зная, снесла опору моего мира. Его поглотила эта тьма. Разрушила. Уничтожила. Ведь... Одно дело преклоняться своему Богу... и другое – полюбить непостижимое божество. Это сжигает дотла. Точка невозврата была пройдена... Я сам впустил тьму в свой мир, позволив ему рухнуть. Потому что... потому что невозможно все время бегать от себя. Я старался, как мог. Ты заметил это... Я старался жить, как прежде. Но только... было слишком поздно. Слишком... И теперь... меня больше нет... Мой мир уничтожен... Остался только ты. Всегда был только ты... Теперь... только ты можешь помочь... Если ты захочешь, я отстрою этот мир заново. Чертовски больно, но я смирюсь и с этим. Просто прихоть. Дурацкий каприз. Только тебе решать... буду я жить... или нет.

Это была почти исповедь. Это было откровение. Он открывал ему все, оголял всю душу полностью, то, что осталось от нее. Вся боль, все отчаяние, все надежды, все, что было в ней, обволакивало вместе с голосом, накрывало с головой. От этого хотелось спрятаться и никогда не слышать, слишком тяжело это было. Каждое слово впивалось иглами, намертво оседая в душе. И больше всего на свете Сасори сейчас хотелось никогда не слышать этого. Дей чувствовал, знал, но он не мог остановиться. А кукольник замер, застыл изваянием, впечатывая в сознание каждое слово, всю эту боль и тьму деля пополам с Деем. Когда голос блондина сорвался, в комнате надолго повисла мертвая тишина. Казалось, что даже часы перестали ходить, а птицы петь. Блондин открыл глаза.

Любить Акасуну Сасори было подобно самоубийству. И он готов был умереть. С такой любви можно было просто напросто сгореть. И он горел. Как можно любить кого-то, кто никогда не ответит взаимностью? Как можно любить кого-то, для кого ты навсегда останешься игрушкой? Любить кого-то, кто берет твое сердце и растирает меж пальцев? Ответ оказался слишком простым – всем сердцем.

- Я люблю тебя, Сасори, – на выдохе.

За окном громыхнуло, мир на секунду осветила яркая вспышка света. Небо разверзлось, разразилось истерикой, бушующей стихией. Стекло сотряслось от рванувшей сверху воды. Казалось, сам небосвод обрушивается на землю, укрывая ее серостью и темнотой туч.

“Месяц в ночи нас легко убаюкал. Это случилось в истории кукол...”

====== Глава 32. Часть 1. ======

Пожалуйста, не умирай

Или мне придется тоже.

Ты, конечно, сразу в рай,

А я не думаю, что тоже…

Земфира – “Хочешь?”

- Я люблю тебя, Сасори.

Кукольник долго молчал. Очень долго. Ураган в разуме Дея немного утих, убаюканный дождем за окном.

Прошло не меньше часа, прежде чем Сасори заговорил.

- Дей… То, что рассказывала Конан – правда. Ты это понимаешь?

Блондин не ответил, но Акасуна знал ответ и так.

- Только это было не так драматично. Мне нравилось смотреть на нее, она словно украшала мою коллекцию. Она была красива, умна и остроумна. Да, она была влюблена, и когда она предложила сбежать, я согласился. Я лично просил Конан помочь, так это больше походило на идиллистическую историю. Мне хотелось, чтобы это выглядело именно так. Но со временем с ней стало скучно. Она хотела чего-то большего, говорила о немыслимых вещах, о семье, детях. Весь ее ум потерял вдруг свою остроту. Я предложил ей уйти, но она не ушла. И однажды все просто закончилось. Я убил ее, как убивал сотни раз. Не знаю почему, но убил. Ты не думаешь, что идешь по тому же пути?

Дей молчал. Слабый ветер шевелил светлые пряди.

- Скажи... Она боялась смерти? – вдруг спросил он. Кукольник немного отстранился, взглянув на него. Блондин перевел на него взгляд. – Она пыталась сбежать от тебя, когда ты убивал ее?

- Да, – вздохнул Сасори и отвел глаза. – Она стала бояться меня незадолго до этого. И попыталась убежать прежде, чем я что-то собирался сделать.

- Хоть раз... Я пытался сбежать от тебя? – тихий вопрос повис в воздухе. Они оба знали ответ на него. – Не сравнивай меня с той, которая хотела бросить тебя.

Ладонь Дея коснулась волос Акасуны. Сасори снова поднял глаза на него, и блондин перехватил этот взгляд.

- Я же обещал тебе. Говорил, что не дам тебе убить меня. Ты можешь навязать мне любую роль. Можешь обращаться со мной, как тебе нравится. Что угодно. Я смирюсь со всем. И даже если это оказалось для меня чем-то большим... Это неважно. Я научусь с этим жить. Я буду рядом до тех пор, пока буду нужен тебе.

Казалось, этот зрительный контакт ничто не может разорвать.

- Ты только скажи, что нужен, и я сделаю все что угодно, лишь бы ты мог жить.

“Кем бы ты ни была, Харуко... Я уверен. Ты никогда не видела в этих глазах того, что видел я”

Кукольник посмотрел на него долгим взглядом и, наконец, снова закрыл глаза.

- Нужен. Ты мне нужен.

Всего три слова. Это было все, что ему было нужно. Дей притянул Сасори к себе, зарывшись пальцами в его волосы, уткнувшись носом в огненную макушку. Он так скучал по нему все это время.

- Все будет хорошо.

- Но я не хочу тебя другого, – тихо сказал Акасуна.

- Все будет хорошо, – повторил блондин. – Я справлюсь. Справлюсь. Соберу себя заново. Ты не заметишь разницы.

Кукольник придвинулся ближе. Поцеловал Дея в щеку и привстал на локте.

- Наверное, стоит начать с того, чтобы вылезти из кровати.

Блондин, не отрывая взгляда от его лица, перехватил за запястье его руку и слегка приподнял.

- Я же говорил тебе, не напрягай ее.

Бинт был пропитан кровью.

- Прости. Трудно думать о таких мелочах, когда прямо перед глазами происходит черт знает что.

- Да. Наверное, – с неизменной на сегодняшний день отлитой маской на лице отозвался Дей и поднялся с кровати. – Пойдем. Руку нужно перевязать.

Он посмотрел на Сасори сверху вниз и протянул к нему ладонь. Тот, вздохнув, принял его помощь. Они зашли в ванную, и Дей достал аптечку. Как и в прошлый раз, он работал быстро, мастерски.

Акасуна погладил свежий бинт на руке.

- Спасибо. За это я точно должен тебе ужин.

Кукольник поднялся, но блондин перехватил его руку и быстро обрезал кончик торчавшего бинта.

- Я же сказал. Не напрягай руку, – он поднялся следом, взглянув в лицо Сасори. – Тем более... Кажется, я уже давно безбожно отлыниваю от готовки, – на его губах мелькнула тень улыбки.

- Может, тогда вместе что-нибудь сварганим? – кукольник поправил выбившиеся пряди светлых волос. – А потом я приберу твои волосы.