Не все то золото (ЛП)

Он потрясенно открывает рот, потом закрывает и мотает головой, словно пытаясь стряхнуть сон.

— Кайнан. — Я не знаю что – его встревоженный голос, его отталкивающие руки на моих плечах или что-то еще – становится для меня ударом под дых. Я сглатываю ком, застрявший в горле. — Кайнан, ты не должен...

— Не должен что? Говорить этого? — Я не собирался произносить это вслух, но раз слова произнесены, я не буду от них отрекаться. — Но это правда.

Он закрывает глаза.

— Ты не должен.

— Почему? — Я отодвигаюсь и нахмуриваю брови.

— Ох, Кайнан. — Он подносит руку ко лбу. Это настолько утомленное движение, что мне хочется утешить его, но тревога приковывает меня к месту. — Я только причиню тебе боль.

— Ты никогда не сделаешь мне больно. — Я шепчу это очень тихо, но в моем голосе звенит убежденность. Если я что-то и знаю точно, так это то, что Анейрин никогда не причинит мне вреда.

Он опускает руку, и я застываю под его отчаянным взглядом.

— Ты не можешь быть так уверен. Ты не знаешь меня, Кайнан.

— И кто же в этом виноват? — Его слова разжигают во мне гнев. — Каждый раз, когда я пытаюсь сблизиться с тобой, ты отталкиваешь меня. Последние месяцы мы проводим вместе каждый день, а ты всё еще...

— Каждую ночь, — тихо поправляет он, отводя взгляд. — Мы проводим вместе каждую ночь.

Мне кажется, что он намекает на то, что всё, что есть между нами, это время, проведенное вместе в постели. Я смотрю на него, чувствуя, что сердце застряло где-то в горле.

— Ох. Ну, это всё объясняет, правда? — Я отстраняюсь. — Если я тебе настолько безразличен, неудивительно, что ты не хочешь делиться...

Он смотрит вниз, не поднимая на меня глаз.

— Я... Ты не безразличен мне, Кайнан. Mo charaid...

— Нет, не надо. Не надо ласковых прозвищ, Най. — Я поднимаю подбородок и смотрю на него через комнату. — Я для тебя был просто компанией в постели? Тем, кто ждал тебя дома, грел твою постель, удовлетворял твои желания? Так получается?

— Нет! — У него срывается голос. — Кайнан...

— Лучше бы я ушел еще в первый раз. — Я проношусь по комнате и собираю свою одежду с пола. — Зачем ты вообще уговорил меня остаться?

— Ты мне небезразличен, — судорожно шепчет он.

— Но не настолько, чтобы рассказать правду.

Он поднимает на меня взгляд, и я почти ненавижу его за то, что он выглядит так растерянно.

— Кайнан...

— Понимаешь, ты мне ничего не сказал. Только имя, и то – неохотно. — Я закидываю вещи в сумку. — Конечно, небезразличен, но не настолько, чтобы открыться мне и впустить в свою душу. — Я останавливаюсь и качаю головой. Я не могу даже взглянуть на него, потому что тогда моя решимость рухнет. — Я не знаю, достаточно ли этого для меня, Най.

Он не отвечает, только грустно смотрит на меня. Собрав вещи, которых хватит на несколько дней, я ухожу. Он не пытается помешать мне, но я чувствую его взгляд. Выйдя на улицу, я оборачиваюсь к зданию, которое мы вместе называли домом. Он стоит у окна, смотрит на меня загадочным взглядом и тянется рукой, словно хочет меня остановить. Я разворачиваюсь и иду дальше по улице. С каждым шагом на душе становится всё тяжелее. Я вцепляюсь в сумку так сильно, что костяшки пальцев белеют, и надеюсь, что успею найти временное убежище до того, как у меня разорвется сердце.

Глава 4

Иногда я думаю о том, не покинуть ли мне Париж. У меня нет особых причин оставаться, а вот гурах – достаточный повод уехать. Но я всё же этого не делаю. Не знаю почему, просто не могу.

Я избегаю мест, в которых мы с Анейрином часто бывали вместе. Я не хочу случайно повстречаться с ним. Не знаю, что может случиться, что я могу сказать, но я только-только собрал себя по кусочкам и не хочу сорваться снова. Я повторяю себе, что должен жить дальше, и, возможно, со временем мне это удастся. Но у судьбы другие планы на меня. На нас обоих.

Звон бьющегося стекла будит меня посреди ночи. В комнате темно, и я ничего не вижу. Я ищу в звуках намек на то, что случилось, но слышу только свое резкое дыхание. Повернувшись к тумбочке, я на ощупь ищу свечу.

Когтистая лапа вцепляется в меня прежде, чем я успеваю зажечь огонь. Я успеваю только удивленно взвизгнуть и оказываюсь опрокинутым на постель. Кто-то легкий, маленький и костлявый, с похожей на пергамент кожей, приземляется на меня. Кажется, что грубое слово и строгий взгляд могут сломать это существо, но впечатление обманчиво – оно невероятно сильно. Я борюсь с ним, но не могу освободиться.

Я задыхаюсь от страха, сердце гулко стучит в груди. Медный запах запекшейся крови заполняет мои легкие, и я наконец понимаю, что произошло.

Гурах нашла меня. И на сей раз рядом нет Анейрина, который мог бы ее спугнуть.

Мной овладевает паника. Я борюсь яростно, но тщетно. Она седлает меня, расставив костлявые коленки по бокам от моих бедер, и вытягивает мои руки над головой, чтобы обездвижить меня. Я бьюсь под ней, но она не двигается – только слоняется надо мной и приближает рот к моему горлу.

Ее зубы касаются моей кожи, острые кончики вонзаются словно иглы. Она кусает, прокалывая меня, и я кричу. Никто не слышит меня, никто не остановит ее, но я кричу, пока не срываю голос.

Словно кошка, которая не обращает внимания на испуганный писк пойманной мыши, гурах игнорирует меня. Она жадно присосалась к ране, и я чувствую, как кровь вытекает, оставляя меня пустым и слабым. Я колочу гурах кулаками по плечам так сильно, что ее кости должны были уже переломиться словно тростинки, но в итоге только остаются синяки на моей коже, будто я бью по закаленной стали.

Мои изначально напрасные удары слабеют с каждым ее глотком. Очень скоро у меня не остается сил на борьбу. Голова кружится при каждом движении, и кажется, что руки стали тяжелее в десятки раз. Я смотрю в потолок, и взгляд мой расплывчат из-за слез, которые я не в состоянии сморгнуть. Она выпивает мою жизнь, и когда она покончит с этим, от меня останется лишь оболочка. Я закрываю глаза и надеюсь, что конец будет скорым. Укус полон боли, а я хочу только, чтобы она прекратилась.

Я слишком вымотан, чтобы хотя бы испугаться, когда открывается дверь и свет с улицы прорывается сквозь тень. Наступает миг, когда не движется никто: ни я, ни гурах, ни незваный гость. А потом меня оглушает свирепый рык, и тяжесть гурах исчезает. Ее клыки отрываются от моего горла почти так же болезненно, как пронзали его. С громким криком я поднимаю руки к шее: по ним течет кровь, окрашивая ладони в алый цвет.

Надо мной зажигается свет – трепещущее пламя свечи – и за ним видно лицо Анейрина.

— О Боже, — я в отчаянии закрываю глаза. — Просто убей меня, и покончим с этим.

— Будь осторожнее в желаниях, mo charaid. — У Анейрина сдавленный голос. В нем слышны какие-то странные нотки. Его руки скользят по моему лицу, а у меня нет сил оттолкнуть его, я терплю его прикосновения, не выказывая возражений. — Кайнан, послушай меня. Открой глаза.

Я, словно вредный ребенок, хочу поупрямиться, но его голос странно убедителен. С силой разомкнув веки, я смотрю на него: любимое лицо напряжено от избытка чувств.

— Уходи, — шепчу я. — Пожалуйста, просто уйди.

— Нет. — Он садится и укладывает мою голову себе на колени. — Кайнан, ты должен выслушать меня очень внимательно. Ты умираешь.

Я слабо усмехнулся.

— Думаешь, я этого не понимаю?

— Я могу тебя спасти. — Я смеюсь снова. Его руки сжимаются. — Я могу, но ты должен довериться мне, еще всего один раз. Кайнан, ты слышал о вампирах?

— Монстры-кровососы, — шепчу я, слишком потрясенный, чтобы изображать незаинтересованность. — Как гурах.

— Да. Полагаю, твоя гурах — вампир. — Он останавливается и делает глубокий вдох, и я боюсь его следующих слов. — Как и я.

Где-то в глубине души я знал, что так будет, но всё равно не был готов к такому потрясению. Я кричу и отталкиваюсь от него, но я слишком слаб, чтобы уйти далеко. Анейрин тут же оказывается рядом и пытается меня унять. Я снова отшатываюсь.