Гражданин О (СИ)

— Я недавно закончил небольшую халтурку, меня это совсем не напряжет, — Гоша снова протянул деньги, и Олесь подумал, что небольшой проект в три с лишним его зарплаты — это круто. Более чем круто. — Держи. Отдашь, когда сможешь.

— Когда смогу, — хмыкнул Олесь. — Когда я смогу...

Баксы он взял, постоял с ними как с писаной торбой, а потом ноги подкосились, и пришлось опуститься на диван.

— Спасибо, Гоша. Я даже не знаю, что сказать.

— Ты уже поблагодарил, этого достаточно, — тот опустился рядом и положил руку ему на плечо. — А ты... Прости меня за этот вопрос, но я не могу перестать об этом думать. Тебя только мальчики заводят?

— Ну, я женат, так что девочки тоже, но...

— ...я не об этом, — перебил его Гоша. — Мужчины. Нет?

Только сейчас Олесь заметил почти невидимые морщинки у глаз Гоши и черные ресницы, совсем черные.

— Не знаю, не думал. Я недавно стал обращать на них внимание. Им всем по четырнадцать-шестнадцать. Пиздец…

Олесь говорил это, глядя ему в глаза, и не слышал собственный голос.

— Скажи, что это ненормально.

— Мне кажется, что ты просто зациклился, — пальцы Гоши легко погладили плечо, и Олесь сжался, не зная, как расценивать этот жест. — Представь себе, что... — он задумался, формулируя, и Олесь с ужасом понял, что пялится в его глубокие голубые глаза. На контрасте с черными ресницами эффект был просто убойным. — Представь себя в постели с мускулистым парнем лет тридцати.

Он послушно смежил веки и представил. Парень оказался похож на Гошу. У него на спине бугрились мышцы, и Олесь был почему-то снизу.

— Картинка отвращения не вызывает, — сознался он.

— И только?

— Не знаю, — сказал он и открыл глаза.

— Хм. Ладно, — Гоша наклонился и неожиданно, без предупреждения накрыл его губы своими.

Это просто поцелуй, убеждал себя Олесь, приоткрывая рот и впуская внутрь Гошин язык. Это ничего не значит.

Ему было не по себе, он не знал, как расценивать поступок Георгия. Может, так Гоша представляет дружескую помощь и ничего на самом деле не планирует? Может, ему интересно быть опытным гуру для растерянного соседа, который блюет от собственных фантазий? Мысли, что это предложение, Олесь даже не допускал.

Гоша отстранился первым и посмотрел на него изучающе.

— Ну как?

— В смысле?

— Подействовало?

Олесь облизнул губы. Подействовало – не то слово. Возбудило – самое оно. Оно, самое. Но признавать в этом Гоше он не собирался.

— Не совсем понял, — сказал, слабо улыбнувшись. – Можно… еще раз?

— Обойдешься, — хмыкнул тот, скосив взгляд на его ширинку. — Не пойми меня превратно, ты очень привлекательный парень, хоть и неухоженный, но я просто хотел помочь. Без последствий.

Олесь почувствовал себя жалкой шлюхой. Ростика в обед ему мало было, захотелось большего?

— Ты и так помог, — он показал подбородком на деньги. – Спасибо, что… и выслушал тоже, — быстро встал на ноги и вздохнул устало. Оставаться в студии не хотелось. Не хотелось бежать в душ или блевать в коридоре. Но остро захотелось дать ухоженному Гоше по физиономии, швырнуть в лицо деньги, хотя Олесь понимал, что не стоит, что все это – только порыв. Он вдруг четко осознал, что подвержен этим резким сменам настроения: ненависти к людям, к себе, к сраной жизни… только потому, что рад мнить себя ничтожеством.

— Один мой знакомый долгое время считал себя фетишистом, потому что у него вставало на мужчин в носках. А потом понял, что носки совсем необязательный атрибут, просто тяжело смириться с собственными пристрастиями, не циклясь на чем-то. Мне кажется, что ты просто зациклен. Попробуй разобраться в ощущениях, — Гоша тоже встал и протянул ему руку. — И спасибо, что поделился. Мне... мне приятно, да.

Уходя, Олесь прихватил с собой один из красочных буклетов, стопки которых высились на тумбочке у двери.

Глава 4

— Сосед, что-то тебя не видно совсем, — сказал Михалыч, поймав Олеся вечером следующего дня во дворе. — Жена совсем загоняла?

— Ага, — ответил Олесь, сдержанно улыбаясь.

Михалыч пах так, словно последние несколько лет провел в конюшне при температуре плюс сорок. Возможно, на контрасте с надушенным Гошей или свежим Ростиком.

— Что стряслось?

— Катерина в больнице, — пояснил Олесь.

— А что так рано? Случилось что? Тебе помощь нужна?

— Случилось. Операция скоро. Мне деньги нужны, сосед, — он посмотрел ему в глаза. — Много.

Михалыч перестал улыбаться, его лицо вытянулось, если только можно было сказать такое о ряхе размером с арбуз.

— Много — это сколько?

— Сто тысяч, — небрежно ответил он.

Михалыч крякнул и опустил голову.

— Жалость-то какая.

— Одолжить не у кого, — добавил Олесь, ощущая, как в нем медленно поднимаются волны злости.

— Я ж говорил уже: принципиально не одалживаю, — сообщил Михалыч, и было понятно, что врет. Не говорил. Одалживает.

— Ну ладно, — сказал Олесь.

— По пиву?

Такой переход был неожиданным, и ему почудилась в этом какая-то ирония.

— Нет. Я домой, нужно постирать Катины вещи и завтра ей отвезти.

— Ну как знаешь. Я с парнями договорился встретиться, но раз ты не хочешь...

Парнями были трое алкашей, которые тусовались в гаражах неподалеку. Олесь вспомнил Гошу, сравнил и понял, что лучше напросится на чашку кофе к нему, чем ужрется вусмерть с друзьями Михалыча.

— Не хочу, — сказал он.

— Смотри, — быстро согласился тот — показалось, что с большим облегчением.

Дома Олесь завалился на диван с буклетом, который прихватил у Гоши, но не успел даже обложку рассмотреть — позвонила теща. Долго и нудно вещала о том, что нужно делать хорошему мужу для любимой жены, как себя вести, пока она в больнице. А потом и вовсе пригрозила, что приедет. К удивлению Олеся, он вообще не нервничал, в нем за эти дни что-то умерло, и реагировать на подначки Оксаны Петровны он не стал. Наоборот — говорил так вежливо, что она несколько раз назвала его Олесиком и положила трубку в полной уверенности, что он все осознал.

Олесь вышел покурить на балкон и затупил на облако, которое висело над детской площадкой. Поэтому не сразу понял, что в дверь звонят.

— Привет, — нервно улыбнулся Гоша и без приглашения вошел в квартиру. — Ты извини, что я так, без предупреждения. Мне нужна твоя помощь.

— Да? — удивление скрыть не удалось. — Что-то случилось?

— Нет. То есть... да. Короче говоря, мне нужно присутствовать на одном мероприятии, и я хотел бы, чтобы ты пошел со мной.

— Зачем?

— Там… — Гоша замялся и посмотрел в стену, будто на ней висел текст речи. — Это день рождения одного моего клиента. Точнее, директора компании, которая заказывает у меня съемки. Не прийти я не могу, но этот товарищ... короче говоря, нужно, чтобы ты там изображал моего бойфренда.

— Почему именно я? — выпалил Олесь, не успев как следует удивиться.

— Вид у тебя подходящий, — ответил Гоша и поспешил объяснить: — Они тебя не знают, ты не знаешь их, это вполне в духе того, что я им наплел. Кроме того, — добавил он, замявшись еще сильнее, — за ближайшие два часа я никого не найду.

— Ну спасибо.

— Развеешься, с интересными людьми познакомишься.

Олесь задумался. Перспектива провести время среди гошеподобных людей привлекала новизной, но существовало множество "но".

— Мне надеть нечего.

— Я дам тебе шмотки, у нас один размер, разве что брюки придется укоротить.

— Ну...

— Соглашайся.

— Ладно, — он махнул рукой, — все интереснее, чем пиво с Михалычем пить.

Гоша моментально расслабился и даже заржал довольно. Хотя заразительный смех соседа ржанием назвать было нельзя. Даже захотелось улыбнуться в ответ.

Через какое-то время Олесь уже стоял в центре студии и примерял его одежду, не забывая охреневать от того, что почти все — новое, неношеное.

Гоша оказался неправ только в одном: некоторые вещи были маловаты. Например, рубашка оказалась слишком узкой, о чем Олесь сразу же сообщил.