Точка невозврата (СИ)

Идя по широкому коридору, задавая мысленно цель найти пространство сна буривухов Арвароха, мы прислушивались к собственным ощущениям, чтобы не проскочить нужный поворот. Вдруг я ясно почувствовал дуновение ветра, а в голове словно неоновой надписью возникло имя «Тошими». Ага, значит нам сюда. Насколько я помню, Тошими – это наставник нашей Меламори.

И вот мы с Нумминорихом вошли в пространство сна мудрых птиц Арвароха. Это был бескрайний зелёный луг, на котором стояли небольшие, почти игрушечно-кукольные домики. Из ближайшего такого домика к нам вышел невысокий дядя средних лет с круглым лицом и таким же круглыми, жёлтыми как янтарь, глазами.

- Тошими, – он прикрыл глаза, – вижу вас как наяву.

Мы с Нумминорихом, как по команде, тоже прикрыли глаза и отбарабанили ответные приветствия, сообщив наши имена.

А я и не знал, что буривухи во сне могут быть людьми. Тошими, однако, тут же развеял моё предположение:

- Каждый из нас настолько хорошо владеет собственным пространством сновидения, что изменить внешний облик не составляет никакого труда. А поскольку вы привыкли иметь дело с людьми, то и воспринимать меня в таком обличье вам будет проще и естественнее. Итак, правильно ли я понимаю, что вы пришли по поводу моей человеческой ученицы, леди Блимм?

«Человеческой ученицы!» – мысленно передразнил я этого желтоглазого умника!. Ну это ж надо так сказать-то! Однако раньше меня ему ответил Нумминорих:

- Да, мы пришли выяснить, как, куда и когда исчезла Меламори Блимм, и попробовать её найти.

- Меламори не исчезла, она углубилась в сон, не оставив материальной оболочки, отчего предположу, что сейчас она находится в другом Мире. И я не вижу причин для беспокойства: так бывает с учениками, наши буривухи иногда покидают родные гнёзда, засыпая из этого мира целиком. В этом нет ничего печального. Мы радуемся за своих питомцев, потому что они находят то, что искали, другие Миры и другие жизни. Иногда они возвращаются домой, иногда нет, и тогда их новым домом становится тот мир, в котором они проснулись.

Я чувствовал, как потихоньку начинаю злиться на этого низкорослого дядю, который так спокойно вещает о том, что находить другие Миры и оставаться там – это очень круто. Меня так и подмывало предложить ему пожить немного на моей исторической родине. Ну так, для разнообразия...

- Но Меламори – не буривух! – в сердцах выпалил я.

- Не нужно так волноваться, гость, – степенно ответствовал Тошими. Ни я, ни мои собратья не собираемся вам препятствовать. Мы – слишком разные для того, чтобы друг друга понять, но это не мешает нам сосуществовать рядом в относительной гармонии друг с другом.

Вот уж да, давайте-ка сосуществовать в гармонии, ага!

- Леди Меламори Блимм, – продолжил буривух, – единственная наша человеческая ученица за последние четыре сотни лет. Мы не часто берём к себе в ученики людей, только если по-другому никак невозможно. А у леди Меламори были такие способности к арварохской магии, что не обратить на них внимание было нельзя. И сама судьба привела её сначала к нам на материк, а потом и в общее Гнездо. Мы очень радовались успехам леди Блимм. После того как Вы (и он выразительно посмотрел в мою сторону) оставили её сердце (я покраснел), её успехи в магии значительно возросли и она стала совершенно бесстрашной в своей магической практике.

“Дурой она стала безбашенной в своей грёбаной практике! По моей милости и с вашей лёгкой руки (или крыла?), – подумал я. – Она и так-то никогда не отличалась хладнокровием и здравомыслием, а уж тут-то разогналась на полную катушку. И – сплошное раздолье, никаких тормозов, потому что унять или хотя бы подстраховать её в вашем дурацком гнезде никто не торопился. Я снова почувствовал, что начинаю злиться на этого слишком спокойного буривуха, который видел, ЧТО Меламори творит – и ничего не сделал и никого не предупредил.

Нумминорих, почувствовав моё настроение, вышел вперёд и прервал пламенную речь этой птички насущным вопросом:

- Мастер Тошими, так где мы всё-таки можем поискать след нашей коллеги, леди Меламори?

- Пойдёмте со мной, я покажу Вам Гнездо леди Блимм, – он равнодушно отвернулся и засеменил к одному из домиков, пока я едва удерживался от того, чтобы не запустить каким-нибудь камнем в его круглый затылок.

Домик был совершенно крошечный, состоявший из одной комнаты, в которой не было практически ничего. На мягком пушистом полу валялись пара одеял и лоохи Меламори. Я помнил это лоохи: тёмно-синее, её любимое, с еле заметной серебристой вышивкой по краю. Сердце моё сжалось. Меламори! Я послушался, я не присылал зов, я оставил тебя одну в твоей боли. Грешные магистры, да что я мог сделать? Слать зов со словами утешения? Спрашивать, как дела? Бередить и растравлять раны? Что?! Рассказывать, как у меня всё чУдно в личной жизни? По-моему, это вообще садизм!!!

- Макс, ты ничего не мог сделать, – Нумминорих будто мысли мои прочёл, хотя, я думаю догадаться было не трудно, – перестань уже себя терзать. Она справлялась как умела. И ты тоже делал всё, что мог.

- Да уж.

У меня защипало глаза. Так, стоп, мы сюда пришли с совершенно конкретной целью, а не для того, чтобы предаваться сантиментам. Как сказал Еси Кудеси, пора и делом заняться. Поэтому, быстро отгоняя непрошенную мокрядь, попутно вдыхая и выдыхая на семь, я деловито спросил у Нумминориха:

- Как тебе, дружище, хороший след?

Он покружил немного по этому небольшому пространству.

- Да, вполне себе яркий. Чувствуешь?

Я чувствовал. След её сна светился слабым лиловым светом. И сейчас нужно было его разделить на тонкие нити, взять одну в руку и, как в сказке, пойти за клубком. След уводил нас в пространство её снов. Реальность вокруг нас стремительно менялась. Вот мы оказались в каком-то полупрозрачном городе со стеклянными мостовыми и чёрными зыбкими деревьями, спускаемся вдоль изгибающейся набережной белёсой речушки куда-то вниз, к широкой площади. Дальше-дальше… мы на огромном корабле, плывущем по невероятно красивому ярко-зелёному морю, подставляем лица солнцу и ветру… дальше... мы неожиданно кружим над Ехо где-то в далёкой заоблачной выси, ложимся на крыло, улетая в сгущающуюся синеву. Дальше, ещё дальше… мы оба почувствовали, как сделали шаг вперёд с усилием, словно пересекая невидимую границу, уходя ещё глубже в её сон, и оба одновременно забормотали: «я – сэр Макс из Ехо…», «я – сэр Нумминорих Кута из Ехо…»

Это – следующий круг сна, в котором связь с реальностью стала ещё более зыбкой. Дальше-дальше… мы попали в какой-то странный мир, в котором было пустынно и серо. Вот буквально – серые неприветливые скалы, серое пасмурное небо, затянутое серыми же тучами. Сплошной монохром… вышли на плоское горное каменное плато и побрели за горизонт. Вероятно, в этом месте Меламори провела много времени, потому что нас отпускать оно тоже не спешило. Этот мир не был угрожающим или агрессивным, он был никаким, просто мы задерживались в нём так же, как задерживалась она. Ох, Меламори, что же творилось у тебя в душе, раз ты провела столько времени среди этих холодных серых камней! Мы шли по её следу, шли и шли… вокруг нас громоздились серые скалы, мне казалось, что мир подёрнулся пеплом и уже никогда не будет цветным. Наша с Нумминорихом одежда была не то чтобы яркой, но тут казалась совершенно неуместным цветовым пятном. Её след уводил нас в этот каменный неприветливый мир всё дальше, к самой кромке горизонта. Внезапно, без малейшего предупреждения нас снова окатило тугой волной сопротивления пространства. Ещё одна граница круга, сон становился всё глубже: «Я – сэр Макс…», «Я – сэр Нумминорих Кута…» – мы посмотрели друг на друга, всё в порядке, всё хорошо. Мы оба помним, откуда мы и кто мы, можно двигаться дальше. Ещё два шага, дальше от границы нового круга… и на нас упал холод. Холодно стало в одно мгновение, минус двадцать не меньше. Я замер, Нумминорих, который ни разу в жизни не переживал такие морозы, растерянно крутил головой, пытаясь понять, что это вообще такое и как с этим быть.