Точка невозврата (СИ)

Легче и понятнее мне от этого не стало, я вытаращил глаза так, что они чуть не выпали из орбит прямо на стол перед этой милой бабушкой, дырку над ней в небе!

Естественно, об ответном приветствии я и не вспомнил, тем более, что моё имя она назвала сама.

- Какой удивлённый и удивительный человеческий щеночек! – услышал я у себя в голове её странно ласковый голос. Не бойся, если бы я хотела тебя убить, то давно бы сделала это. (Вот так номер!) А что до моей внешности, так разве ты не видел Сотофу на Тёмной Стороне?

Моя челюсть улеглась на грудь.

- Эгм… э-э-э-э… – я лихорадочно собирал по закоулкам мозга слова, – а откуда Вы знаете леди Сотофу? И, гм... а мы разве в Ехо?

- Нет, конечно, отчего бы нам быть в твоём драгоценном Ехо? Мы – в мире твоих детских воспоминаний, Макс, в мире Паука, в Индии.

«Ааааатлично!» – рявкнул уже мой собственный голос в голове. Я начинал злиться на это странное существо. Что ей нужно? Чего она от меня хочет? Понятно же, что это она притянула меня, сплетя паутину во сне Меламори. Ме-ла-мо-ри. Она тут? Рядом с этой Мататарой? Зачем? И грешные магистры, «человеческий щеночек», надо же! А она, эта бабушка, тогда кто? Самка богомола, что ли? Я почувствовал, как разгорается моя злость от того, что не понимаю ровным счётом ничего, а мне, собственно, никто и не спешит объяснять. А я, как и Шурф, совершенно не люблю не понимать.

- Ну, тихо, тихо, – снова услышал я её голос, вкрадчивый и мягкий, так контрастирующий с недавним её ледяным взглядом, – я тебе сейчас всё расскажу, хотя рассказывать тут особо и нечего. Мы с твоей подружкой Сотофой давние приятельницы. Просто она живёт в мире Стержня, а я – в мире Паука, вот, иногда ходим друг к другу в гости (ага, как на соседние улицы, подумал я). А другая твоя подружка, Меламори, залетела сюда почти случайно. Такая славная птичка, такая отчаянная и смелая, только глупая и молодая ещё. Сотофа её взять в ученицы не может, сам понимаешь, из гнезда буривухов девочка выросла, поэтому теперь будет учиться у меня. Любишь ты хорошеньких девчонок, – и она мне неожиданно подмигнула.

- Ого! Всё это здорово, конечно, а можно мне с Меламори поговорить? – вкрадчиво поинтересовался я.

- А зачем? – взгляд Мататары приобрёл опасный холодок. – Ты так стремился её найти, вот нашёл, чего тебе ещё? Уходи обратно.

- Я ещё её не нашёл, я не знаю, где она и что с ней, и не уйду, пока не поговорю, – иногда я могу быть жутко упрямым, особенно, когда знаю, что прав на все сто.

И в ту же секунду меня окружил такой лютый холод, что я чуть не задохнулся, воздух стал почти непригодным для дыхания, вязким и колючим. На меня смотрели её сияющие ледяные глаза. Я попытался мысленно дотянуться до неё, до её сознания, и послать зов, вдыхая медленно, маленькими глоточками, как учил Шурф, пытаясь в гортани согреть эти крошечные ледяные осколки воздуха так, чтобы ещё немного продержаться:

«Я просто хочу убедиться, что с ней всё хорошо. И зря Вы так, Вы – сильная ведьма и, конечно, можете меня уничтожить, но по моему сонному следу тут же примчится вся королевская конница, вся королевская рать во главе с вашей доброй соседкой Сотофой…»

Не успел я договорить, как почувствовал, что дышать стало легче и холод уходит. Теплел и её взгляд. Уф! Какое же это счастье – дышать! Я с наслаждением вдыхал и выдыхал, практически полностью уйдя в этот процесс. И какое, оказывается, магическое действие на других людей оказывает одно только имя Сотофы Ханнемер, учту на будущее!

- Ты сам этого захотел, Макс, Мир тому свидетель, я старалась как могла, – в музыкальном голосе Мататары я услышал невесть откуда взявшуюся глубокую печаль.

- Что? – такие фразы заставляют меня внутренне максимально мобилизоваться и насторожиться. – Это Вы о чём?

- Неужели после Тихого Города тебе ещё нужно что-то объяснять, Макс?

Волосы у меня встали дыбом, а в сердце поселился такой леденящий ужас, что недавний внешний мороз враз показался мне просто лёгкой прохладцей:

- Ч-ч-ч-что? Вы хотите сказать, что я тут застрял? Опять? Н-н-н-н-ет, нет-нет-нет. Зачем я этому миру? Мне что, теперь нужно поработать Атлантом для Мира Паука? Вы шутите! Не-не-не, я на это не подписывался. Вот совершенно! – меня била дрожь, перед глазами мелькали тошнотворные цветастые пятна, во рту пересохло. Я схватил со стола кружку и опрокинул в себя. Оказалось какое-то слабенькое кислое вино, да и магистры с ним! Мне надо ещё выпить и ещё подышать. И всё как-нибудь наладится. Вот сейчас, ага… Не в силах вымолвить ни слова, я постучал пустой кружкой по столу, Мататара милосердно налила в неё из рядом стоящего жбана. Вторую я выпил так же залпом. Ещё! После третьей мне стало легче. По крайней мере, дыхание уже не сбивалось на хриплое бульканье, и в глазах не мельтешило. Я всё ещё пытался хоть как-то осмыслить и уложить в своей голове то, что сказала эта старая ведьма. Посмотрев ей в глаза, я увидел в них сострадание и печаль. Она покачала головой:

- Не ты, Макс, она!

- Час от часу не легче! Вы что! Она? Кто, Ме-ла-мо-ри? Как Меламори может держать Мир? Вы шутите, что ли?

- Я пыталась тебя не пустить, но ты настойчивый. И могущественный маг. Твоим желаниям трудно сопротивляться, Вершитель, но есть вещи, которые не подвластны ни тебе, ни мне. До того, как ты пришёл сюда, всё было определено. Конечно, Меламори здесь оказалась не случайно. И ей не нужно держать этот Мир, в котором каждый пятый, как и ты, Вершитель. Но этот мир нуждается в ней, нуждается в её инородной удивительной силе, как в хорошем сквозняке. Впрочем, ей самой это пойдёт только на пользу, со мной она научится такому, о чём не смела и мечтать. НО… всегда есть НО, Макс. Она не сможет отсюда уйти. По крайней мере сейчас. Возможно лет через сто-двести. Сейчас она нужна этому миру.

- А что она сама-то думает по этому поводу, а? И кстати, где она? – я по-прежнему волновался за Меламори, может, врёт всё эта бабка с девчачьим голосом.

- Я не могу ей ничего сказать. Если она узнает, что как минимум ближайшие сто лет она не сможет вернуться в Ехо, всё обучение пойдёт насмарку; от её нынешнего рвения, в котором много отчаянья и желания заполнить оставленную тобой пустоту, не останется и следа. Она будет тосковать по твоему любимому Миру Стержня. И, скорее всего, Мир Паука просто вытеснит её обратно.

- Так и прекрасно! – в сердцах выпалил я. – То, что нужно!

- Кому нужно, Макс? – старуха внимательно посмотрела на меня. – Кому?

Я осёкся.

- Вот то-то. Она может вернуться в Ехо и снова быть «при тебе», но что останется от неё самой? Даже находясь на далёком Арварохе, она всё равно так или иначе будет тосковать по тебе. Пока вы оба в одном мире, кто-то из вас будет нести бремя давно сделанного вами выбора и расплачиваться за него своей силой. И это будешь точно не ты – у тебя могущества хоть отбавляй, ты мизинцем горы двигаешь, а ей своё могущество приходится обретать по крупицам. Так что для вас двоих в качестве могущественных магов в любом из миров нет места. Она может чего-то достичь в Мире Стержня, я уверена, с буривухами ей будет хорошо, но только если там не будет тебя. Потому что ты никогда не сможешь поверить в то, что Меламори способна удержать мир или стать такой же, как например, Сотофа.

Я задумался. Говоря по совести, Мататара, конечно была права. И мне действительно трудновато было поверить в то, что Меламори – это тот человек, который способен не просто превращаться в очередное страшилище от скуки и безделья, а именно что – держать мир. Даже несмотря на то, что я сам говорил ей обратное, что я сам был именно тем, кто настаивал на её обучении у буривухов. Положа руку на сердце, искренне я в это не верил. Я вспомнил, что мои старые друзья очень редко приходили ко мне в Шамхум именно по этой причине. Пока я создавал его и целый мир вокруг, их присутствие было не слишком желательно. Да и Джуффин об этом говорил: люди, которые знают тебя слабым желторотым птенцом, легко могут повлиять на твою реальность. И не потому, что они не верят в тебя, а просто потому, что они, зачастую, искренне хотят, но просто не могут поверить.