Bittersweet (СИ)

– Что ж… Можешь сказать, я не стану сразу же отказывать. Подумаю, что можно сделать, если от меня действительно что-то зависит.

– Не могу точно сказать, понадобится ли это, но лучше перестраховаться, – произнесла Челси, остановившись у шкафа и сложив руки на груди. – Наверное, ты уже слышал, что произошло. Джулиан попал в аварию.

– Я читал, – сдержанно ответил Илайя, не вдаваясь в подробности.

– Список вопросов для пресс-конференции был утверждён заранее. Не сами формулировки, разумеется, а темы, на которые можно разговаривать с артистами. На личную жизнь вето никто не накладывал. Сейчас о Джулиане будут писать много и часто, а Ромуальд нередко фигурировал в статьях о нём. Как друг, если издание позиционировало себя, как солидное и не привлекало читателей за счёт подробностей интимной жизни известных людей. Об их возможной любовной связи тоже неоднократно писали. Доказательств, правда, не нашли, потому это осталось на уровне слухов и подозрений. Как я уже говорила, уверенности на сто процентов у меня нет, но журналисты вполне могут спросить Ромуальда о Джулиане, о природе их отношений. Не обойдут стороной чувства, которые мой брат питал к нему. Разумеется, это может обернуться скандалом. Ромуальд и без того на пределе. В ближайшее время ему предстоит заниматься организацией похорон… В общем, ты понимаешь. Скандал никому не нужен. И если бы ты помог ему, оказав психологическую поддержку… Это было бы замечательно, но я не думаю, что в ответ услышу согласие.

– Я подумаю над этим, – повторил свою недавнюю реплику Илайя. – Ничего не обещаю, но вряд ли стану топить его на пару с журналистами, хотя, как думаю, догадываешься, особых симпатий к твоему брату не питаю. Мне не доводилось оказываться прежде в таких ситуациях, но она и в перспективе кажется не слишком приятной, а я не настолько мудак, чтобы смеяться над чужими проблемами.

– Спасибо, – Челси улыбнулась сдержанно.

– Пока не за что, – ответил Илайя. – Можно идти?

– Да.

Челси кивнула, и он улыбнулся ей в ответ. Развернулся и вышел из кабинета. В планах у него значилось посещение ещё одного заведения, и этот визит относился к категории достаточно важных событий жизни. Пренебрегать им не планировалось.

Илайя поправил шарф, а точнее, заново обмотал его вокруг шеи, потянулся к наушникам, посмотрел в противоположный конец коридора, почувствовав пристальный взгляд. К кабинету Челси направлялся Ромуальд, в этом сомневаться не приходилось. После вчерашнего он точно ни с кем данного человека не спутал бы. Пусть он практически не смотрел на Ромуальда, постоянно закрывая лицо руками, но и тех нескольких минут, что их взгляды пересекались, оказалось достаточно, чтобы образ отпечатался на сетчатке и навсегда остался там.

Илайя всё же вернулся к первоначальному плану и заткнул уши наушниками. Однако музыку включать не торопился. Ему хотелось проверить, сдержит ли Ромуальд своё обещание. Согласно плану ему предписывалось пройти мимо, сделав вид, что никого не видит. Пустой коридор, и два человека-невидимки в его пределах. Он не замечает Ромуальда, а тот отвечает ему взаимностью.

Ромуальд, видимо, тоже пришёл к определённым выводам и постарался настроить себя на то, что разговор не состоится. Он чуть мотнул головой, отбрасывая волосы от лица, изобразил тотальное равнодушие на лице и продолжил путь к кабинету сестры. Он ничего не говорил Илайе, проходя мимо.

На секунду стало обидно. Хоть каких-то слов извинения Илайя ожидал, и молчание окончательно утвердило его во мнении, что Ромуальд – самовлюблённый козёл, зацикленный исключительно на собственных потребностях. Оттого желание сделать напарнику по сцене какую-нибудь гадость не испарилось, а усилилось. Илайя усмехнулся. Да. Пожалуй, розыгрыш не будет лишним. Тем более что в сравнении с действиями Ромуальда он сойдёт за детскую шутку. Не страшно. Пусть немного взбодрится и почувствует себя ничтожеством. Хотя… Может, он только обрадуется такому повороту событий? Конечно, если это вообще будет розыгрышем. Вдруг там и играть ничего не придётся?

Он не удержался. Подойдя к лестнице, завёл руку за спину и вновь продемонстрировал неприличный жест, ознаменовавший некогда момент их знакомства. Обернулся и понял, что Ромуальд это видел. Ему хотелось засмеяться, но почему-то веселья, как такового, не было. Только осознание, что всё идёт неправильно. Не так, как должно быть.

Несомненно.

Всё идёт через задницу.

Бросив ещё один взгляд в сторону Ромуальда, продолжавшего стоять у двери, не переступая через порог, Илайя отвернулся окончательно и сбежал вниз по лестнице. Ему не хотелось откладывать запланированные дела в долгий ящик, да и ради собственного спокойствия стоило это сделать, чтобы лишний раз не переживать.

После офиса его вновь ожидало метро и знакомое ощущение, будто вокруг не реальность, а чёрно-белые декорации немого кино. Внешний мир отрезан от него, или он от мира; они существуют как будто в разных плоскостях. Илайе хотелось закрыть глаза, прислониться щекой к нагретому ладонями поручню и больше не думать о собственных опрометчивых решениях, нелепых высказываниях и неразумных действиях. О всепоглощающей ненависти, которой он подпитывал себя вчера ночью, соскребая с кожи чужие прикосновения, которых там практически не осталось. Ему казалось, что они сродни ожогу второй, а то третьей степени. Однако это было лишь горячее, чуть сорванное дыхание на щеке, на ладони. Не отвратительное сопение и пыхтение, а именно выдохи, чуть влажные, немного отдающие жидкостью для полоскания рта или зубной пастой, небольшое пятнышко от которой осталось на коже. Это было скольжение волос по его ладони, чуть прикрытые глаза и капля пота на кончике носа, сорвавшаяся на пол. Абсолютно бесшумно, но Илайе в тот момент всё виделось в гипертрофированном виде, а он старательно накручивал себя, добавляя событиям больше негативной окраски, больше ненависти. Нарочно отворачиваясь, кривясь и закрывая лицо руками, цедя сквозь зубы злобные высказывания.

Моментами действительно ненавидел за порывистость и стремление удовлетворить собственные желания, а вместе с тем радовался, что Ромуальд не сумел настоять на своём. Его поцелуи и попытки приласкать остались в планах, не получив истинной реализации. Только одно прикосновение губ к низу живота, от которого Илайя вздрогнул и возненавидел себя, посчитав, что есть доля правды в словах напарника по сцене. Тех, что с упоминанием шлюх.

Если бы это продолжалось дольше – все эти поглаживания, облизывания и, возможно, покусывания, события вечера могли завершиться в ином ключе. Он бы возбудился, он бы тоже нуждался в разрядке и ненавидел себя за это.

Ему не хотелось признавать необоснованную тягу к Ромуальду.

Она не имела права на жизнь, как любое чувство, в котором не прописан каждый пункт, и напрочь отсутствует логика. Ненавидеть того, кто сделал больно – просто. Ненавидеть того, с кем испытывал несколько минут удовольствия – сложно, зато после этого проникаешься отторжением к себе и своим блядским принципам. Блядским не потому, что они раздражают, а слово само напрашивается первым в ассоциативном ряду. Блядским в силу своего характера. Непостоянные и шаткие. Сегодня – одно, завтра – другое, но каждый раз – истина. Сиюминутная.

Он не любил само понятие принципов, поскольку они напоминали ему те самые правила поведения, о которых неоднократно говорила Агата. Теперь же, противореча себе, хватался за данную формулировку, утверждая, что живёт, руководствуясь теми или иными принципами. Ему было важно – не отступать от них. Он жмурился, старался погрузиться в мир музыки, чтобы не слышать посторонние голоса, но через грохот панка или металла до него дорывался тонкий, приглушённый голос истины.

Он что-то испытывал к Ромуальду, и тянулось это с давних пор. Начало датировалось примерно моментом разговора с Энтони и его замечанием о болоте под названием «Эган Медиа-групп». Другое дело, что признаваться в этом было бессмысленно, нелепо даже. Всё равно изначально даже на дружбу рассчитывать не приходилось. Максимум – на замечание о том, насколько прекрасен Джулиан. Тонны любви и обожания в его сторону. Столько же отвращения и отторжения, направленных на вынужденного конкурента и навязанного строптивой сестрой партнёра по сцене.