Обратная сторона Луны (СИ)

На самом деле только от него одного, стоящего у окна, чувствовалась очевидная агрессия, большинство выглядели спокойными. Один только, самый молодой, сидящий рядом с Макаром Фёдоровичем, явно витал в своих не слишком радостных мыслях, если судить по погасшему взгляду. Наверное, один из немногих, кто реально переживал за смерть брата. Тим подумал было, что именно с ним ему и “посчастливилось” общаться в тот, первый, раз, но он вовремя вспомнил, что Макар Фёдорович упоминал старшего сына, а этот был самым юным из всех. Тим невольно оглядел других альф, но те отмалчивались, поэтому понять, от кого же он всё-таки получал угрозы, было невозможно.

– Несовершеннолетний в стае? – нарушил звенящую тишину Макар Фёдорович, многозначительно глянув в сторону Тамерлана.

Тим невольно удивился. Он в Тами подростка поначалу не признал, однако врать не видел причины:

– Всё законно, я его официальный опекун. Могу документы показать, – ответил он.

Макар Фёдорович поднял вверх смуглую, морщинистую ладонь:

– Не стоит, я так, из праздного интереса, – заверил он, а потом всё же подозрительно прищурился, –аА инициация пройдена?

– Пройдена, – кивнул Тим.

– Акселераты, – себе под нос заметил Макар Фёдорович, и чуть громче добавил: – У нас тоже восемнадцатилетия как такового ждать не принято. Если инициирован, значит, вырос.

– А это правда, что у вас, – Тим осёкся, не зная, вправе ли он тоже утолить свой интерес, но Макар Фёдорович лишь кивнул, подбадривая, – что у вас все в стае родственники?

– Правда, – смущённо ухмыльнулся альфа, и голубые, выцветшие глаза на мгновение потеплели, – это – мои сыновья, – он обвёл рукой всех присутствующих, – а на улице остались племянники.

– А сыновья-омеги тоже в стае? – Тима несло явно от волнения, поэтому ещё один вопрос сорвался с языка.

– У нас рождаются исключительно альфы, – пояснил тем не менее Макар Фёдорович.

Тим нахмурился, остальные из его стаи тоже засквозили сомнением в адрес полученного ответа. Да, омеги-оборотни – редкость, но чтобы ни одного не рождалось – нонсенс.

– Тимофей, – вздохнул Макар Фёдорович, судя по всему, уловив недоверие в свой адрес, – ты думаешь, наша стая получила влияние по какой-то случайности? Нет, вне всякого сомнения. Природа сама выбрала нас на этот пост, одарив – или покарав, тут на твоё усмотрение – одними лишь альфами в роду. А омеги все пришлые, да. Но да ладно, – обозначил конец светской беседы он, – перейдём к делу. Расскажи мне всё с самого начала.

Тим не утаил практически ничего из своего рассказа. Признал, что среагировал на новость об отраве слишком поздно. Признал, что не стоило выводить Рассула на открытый конфликт для того, чтобы наконец от него избавиться. Признал, что неправильно в принципе было отдавать вопрос сбыта цыганам. Наверное, единственным, что Тим не упомянул, была лишь причина, по которой он так долго забивал на проблему с Рассулом, ведь имя ей было – Тимур.

– Почему ты не убил его? – спросил Макар Фёдорович, когда Тим закончил. Тот как-то даже растерялся, и альфа понятливо кивнул: – А, ты один из этих: “Если я убью его, то чем я буду лучше”. Знаешь, Тимофей, – вздохнул он, и Тим всё же смог увидеть тень сожаления на лице пожилого альфы, – я каждый день имею дело с преступниками: люди ли, оборотни – не суть важно. Общего у них одно – они болезнь любого общества. А болезнь надо лечить, и надо истреблять инфицированных. Мы ведь волки. Помнишь, как в школе про волков рассказывали, дескать, они санитары леса, охотятся исключительно на больных и раненых. Не понимаю, почему надо отступать от этой концепции, получив толику человечности.

– Но ведь это самосуд, – не слишком уверенно возразил Тим.

– Конечно самосуд! – всплеснул руками Макар Фёдорович и попенял Тиму: – Но ты же не пошёл на Рассула в ментовку заявление писать? Не пошёл. А до конца дело кто доводить будет? Пушкин?! Детский сад, – пробормотал себе под нос последнюю фразу он, а потом вернул своему голосу уверенность: – А теперь мой ребёнок мёртв. Да, у меня их много, и да, этот был не самым образцово-показательным членом общества. И нет, – Макар Фёдорович сделал паузу, снова обретя самообладание, – я не собираюсь обвинять тебя в его смерти. После твоего рассказа мне твоя роль во всей этой истории ясна. Но ты слишком молод и наивен, чтобы управлять такой сложной структурой, как наркобизнес. По глазам вижу, – обвёл он всех Тимовых волков проникающим под кожу взглядом: – Вы – кучка этих новомодных хиппи, которые видят в наркотиках лишь панацею от всех проблем, и наивно полагают, что смогут уберечь каждого торчка от передоза. Так не бывает, дорогие мои. Вас ждёт много смертей и горя, и сделок с совестью. И если даже ваш вожак не готов замарать руки ради всеобщей безопасности, то вас так и будут всю жизнь нагибать. Вместо Рассула придёт Гурам, потом Ахмед, потом ещё какая-нибудь афганская чурка. И так до тех пор, пока мои ребятки не приедут и не сравняют с землёй это поражённое болезнью место.

Повисла неловкая пауза. Стая переваривала услышанное, Тим пытался унять некстати поднявшееся негодование от того, что его посмели отчитать прямо на глазах у его волков. Сам-то понимал, что Макар Фёдорович сказал всё по делу, оказавшись куда более понятливым, чем мечталось в самых смелых фантазиях. Но публично получить по шее всё равно оказалось до зубного скрежета обидно. А также оставался ещё один невыясненный вопрос.

– А суд-то будет? – спросил в итоге Тим.

– Нет, на этот раз обойдёмся без суда. Всё-таки дело касается моей семьи, следовательно, и решение за мной, – ответил Макар Фёдорович.

“Замял,” – тут же понял Тим. Альфа явно не хотел ещё больше огласки того, что один из его сыновей оказался “не самым образцово-показательным членом общества”.

Прокурорская стая ушла так же быстро, как и появилась. Как только в глубине клуба хлопнула дверь, его ребятки заметно расслабились, даже дышать начали, а Тим подошёл к окну, чтобы проследить, как гелендвагены с синими номерами уезжают, да так и залип, напоровшись взглядом на вмятины, оставшиеся на металлической окантовке подоконника от сжимавших её пальцев, где парой минут ранее стоял один из прокурорских волков.

Как будто насмешкой судьбы в клубе как раз был “санитарный день”. Он должен был проводиться раз в месяц, а Женечка после того, как Тим повысил его до администратора, до того стал исполнительный, что никогда этот день не разрешал пропускать, заставляя терять до полумиллиона рублей выручки за ночь, если эта процедура приходилась на один из выходных.

Клуб в этот день сверху донизу отмывали и обрабатывали какой-то химией, а та выветриться к вечеру и даже к ночи не успевала, поэтому приходилось закрывать заведение на сутки. В кабинете и переговорке, которые были наверху, этого запаха не чувствовалось, однако когда Тим спустился в клуб, то в нос не ударил, но закрался явный запах хлорки.

Он, само собой, не надеялся, что прокурорская стая, как только закончат с ним разговор, тут же прыгнут в свои тачки и уедут в ночь, поэтому нервяк всё ещё ходил по венам. Пока эти “отобранные природой самцы” ходили по его городу, Тим не мог не нервничать. А значит, томительное ожидание утра, когда желанные автомобили пересекут границу Архангельска по направлению “из”, начиналось прямо сейчас.

– За это надо выпить, – хлопнул Тима по плечу нагнавший его на лестнице Юрочка.

– Не понимаю, – примкнул к ним Аслан, – Тима, ты в рубашке, что ли, родился?

– Сам в шоке, – развёл руками Тим.

Юрочка грациозно перемахнул через барную стойку, оказавшись в ореоле света и принялся с видом утончённого критика разглядывать бухло на дисплее перед собой.

– А по-моему, всё справедливо, – заметил подошедший к ним Малик, – никакого везения.

– Да он лишь свою старую жопу прикрывал, а точнее, – поправился угрюмый от встречи с главными обвинителями страны Миша, – свою репутацию не хочет марать. Ненавижу, блядь, мусоров, – передёрнул он плечами.