Контрактный брак? Как бы не так! (СИ)

Стоп, Хави, не надо волноваться, а то будет еще хуже… так, а откуда пахнет…О-о, Стэнли забыл куртку, м-м-м... ах…, так, где там эти его штучки…Подарок…да-да-да… О, с чего же мне начать, прежде, чем добраться до младшего брата Мистера Бига?.. Зря, совершенно зря я вчера оскорбился…

На мое счастье, разума я лишился уже после того, как нажал кнопку экстренного вызова врача. Дежуривший в ночь Морстен застает меня в очень приглядном положении… и успевает отобрать у меня анальную пробку, пока я ее в себя не засунул.

– Это пока начало, Хави, – доктор Морстен вводит мне в руку легкое успокоительное и в мозгах почти мгновенно проясняется. – Не волнуйся, все идет по плану. Через четверть часа тебе станет легче. Через четыре часа почувствуешь чуть более сильный цикл спазмов и выделения смазки, и мы повторим успокоительное. Но дальше – дороги назад не будет. Останется часов двенадцать до начала полноценной течки.

– Но я не готов! И…и вдруг у меня все равно начнется конфликт?

– Анализы на совместимость дают погрешность не более двух процентов, а лекарствами мы сможем скомпенсировать легкую стадию несовместимости, до пяти процентов. Хави, решайся. Не хочу говорить, сейчас или никогда, но ситуация именно такая.

– А что, если пережить самому течку, используя игрушки? – Кровожадным взглядом провожаю медбрата, уносящего коробку с пластиковыми и латексными приблудами.

– Хави, без альфы тебе легче не станет. Тебе нужны феромоны человека другого пола, полученные через секс. Игрушки, даже если и дадут тебе разрядку, лишь усугубят твою чувствительность. Нельзя. Руки бы оборвать тому, кто их тебе притащил.

– Это Стэнли.

– Идиот! – не удерживается доктор. – Ох, прости, Хави, но…

– Знаю. Анализы прежде всего. Течка и истинность все спишет, да? Примирит со странностями характера, дурными привычками и необычными увлечениями?

– Ты будешь жить. Остальное не так уж важно. Уж поверь мне, сынок, – да верю я. И вы не один такой, желающий мне долгой жизни из-за того, что любите и привязались. Только от этого так тошно… Я считал, что люблю мужа, и брачные клятвы – не пустой звук, кто бы что ни думал. Но с другой стороны – это ведь я был готов засунуть себе в задницу кусок вибрирующего пластика, забыв обо всех умных словах? И как легко их произносить, когда попустило от болезненной тяги оказаться под самцом с правильным запахом и желания как можно шире раздвинуть перед ним ягодицы. Господи, как себя понять…

– Тогда… Можно, я хотя бы сделаю это так, как мне хочется? Не в больничных стенах?

– Конечно. Я распоряжусь, чтобы в отеле, где проживает мистер Адамс, сняли номер для нашей экстренной бригады. Парни подежурят, но не побеспокоят вас, если все пройдет хорошо.

– А если все пройдет плохо? Если я истеку кровью под ним?

– Хави… не начинай.

– Нет, док, вы не поняли. Тогда отель вызовет полицию и неплохой, в общем-то, человек пострадает за непредумышленное убийство?

– Уверен, что ничего не случится, но раз тебе так будет проще, то я дам тебе еще один код, – доктор дотрагивается до моей цепочки с бирками, которые я теперь никогда не снимаю. – Что твоя смерть в результате посткоитального кровотечения является результатом болезни, а не изнасилования или убийства с особой жестокостью.

– А что, у вас и такие бирки есть? Вы не шутите?

Док машет на меня рукой. Мол, нашел о чем думать. Но алюминиевую бляху с дырочкой приносит.

Я остаюсь один. На часах половина седьмого. Заснуть не получается. Кручу в руках телефон. После того разговора я удалил все контакты Сторма. Но десять цифр намертво врезались в память. Набираю. Стираю. Еще раз. И снова стираю. И все-таки звоню, сам не знаю, зачем. Автоответчик. Пускай. Гордость и обида поднимают голову. Отпустил меня к другому, потому что любил? Потому, что предварительный тест оказался недействительным по какой-то неведомой причине? Чушь. Альфы борются за свое до конца. Но теперь плевать.

– Ты оказался прав, – шепчу я в молчащую трубку. – Мои чувства к тебе перестанут иметь значение уже сегодня вечером. Прощай.

Я сижу на кухне Шмидта и грею ладони о кружку с мятным чаем.

– Дела-а, – говорит авиатор, – ты уверен?

За что люблю его, так за то, что многое можно не проговаривать, все скажут мои недомолвки, пожимания плечами и хмыканья. Причем, капрал может и по телефону прекрасно догадаться о том, что у меня на душе. Как догадался и сегодня, когда я, пережив второй приступ псевдотечки, позвонил ему и поинтересовался погодой и вообще, делами. Через два часа его брутальный армейский ретромобиль стоял под окнами госпиталя и, уж не знаю, чего он пообещал профессору, но меня отпустили, только попросили не подводить всех и приехать в отель к Стэнли к восьми вечера, чтобы подстраховаться. Так что я очутился в родной стихии и даже поднялся в небо на «сессне». Получив заряд адреналина и позитива, я наконец-то смог поведать своему другу о той яме, в которой оказался, хотя до этого срывался либо на слезы, либо на маловразумительное блеяние.

– Да, – опускаю взгляд на чаинки и листочки мяты. – Мы не сойдемся с человеком, который дарит вибраторы, называет меня Кси и является воинствующим вегетарианцем.

– А Сторм? – потирает левый ус Шмидт. – Он заслуживает такого? Ты исчезнешь для всех, Хави. Придется сменить имя и жить практически на нелегальном положении. А он, как я понял, пусть и готов отдать тебя другому, но вовсе не жаждет потерять тебя насовсем. К тому же его могут обвинить в твоем похищении или даже убийстве… Да и родители твои не преминут воспользоваться ситуацией в свою пользу.

– И что ты предлагаешь? – планы бывают гладкими только в воображении. О предках и их конфликте с мужем я совершенно не подумал.

– Поговори с австралийцем. Если бесполезно – проведи с ним одну ночь. А утром можно и сбежать, если поймешь, что течка в постели с истинным ничего не изменила.

– Почему не сейчас?

– Документы быстрее, чем за полсуток, я тебе не выправлю. И надо наличных денег поискать в старых запасах… Люди нужны, чтобы ложный след пустить. Как тебя звать-то будем?..

Капрал лишь усмехается, услышав псевдоним, но одобрительно кивает.

Я покидаю аэроклуб на своей малолитражке. Шмидт до города держится рядом. А мне так хорошо от того что я, наконец-то взял жизнь в свои руки и играю по собственным правилам, что на первом же светофоре звоню в «Холидей Инн» и прошу соединить с номером Стэнли Адамса. На что мне отвечают, что я ошибся, и такого постояльца у них нет. На мое замешательство и объяснение ситуации, что я звоню жениху, который сообщил про отель и номер комнаты, мне любезно сообщают, что в городе три отеля их сети, и если мне угодно подождать, мне сообщат, куда ехать. Да уж, мне ехать совсем в другую сторону. Так, а если и в больнице перепутали гостиницы точно так же, как и я? Звоню. Точно, секретарь забронировал номер в третьем отеле и бригада уже там. Ой, цирк. Морстен заикается было о возвращении в госпиталь и приглашении туда Стэнли, но я решительно отказываюсь.

– Док, вы же сами сказали, что с таким уровнем совместимости мне даже больно не будет.

Ладно. Вот и отель. Паркуюсь, едва не задев столбик. Вхожу, уточняю расположение номера у клерка-регистратора и прошу, протянув пятидолларовую купюру, не сообщать о моем прибытии «жениху». Половина девятого на часах. Скоро. Поднимаюсь на пятый этаж, дохожу до двери с цифрой «511». Принюхиваюсь. Да, Стэнли здесь. Черт, и впрямь течка скоро, уж очень отчетливо чувствую запахи. Стучусь. Ну все, теперь поздно отступать и бояться.

– Я же повесил табличку «не беспокоить»! Кси? – вид альфы более чем красноречив: россыпь засосов по шее и груди, эрегированный член, не скрываемый намотанной на бедра простынёй, встрепанные волосы… А еще от него пахнет омегой с запахом клубничной жвачки и зефира. – Это не то, что ты думаешь… Ты… ты пойми… после того, как ты потечешь, мне уже станет ни до кого, кроме тебя.

– А сейчас ты альфа, у которого есть потребности…