While I'm Still Here (ЛП)

Официанты в кафе, кассиры в продуктовых магазинах, даже его гребаные соседи будут изо дня в день взаимодействовать с ним, в то время как я буду просиживать штаны в доме, в котором провел всю свою жизнь, и изнемогать от желания хотя бы просто посмотреть на него. Все эти люди будут иметь возможность быть в курсе распорядка его дня, видеть, чем он занимается, что ему нравится, куда он ходит и все остальное – и только один я продолжу оставаться в полном неведении.

И я больше никогда его не увижу. Я очень сильно сомневался, что он когда-нибудь приедет в Нью-Джерси, особенно после того, как освоится на земле Великих Возможностей, которой был Нью-Йорк. В Нью-Джерси у него не оставалось ничего, что могло бы заставить его захотеть вернуться, кроме вечно серого неба над головой и некоторых людей, на которых ему всегда было плевать.

Он ненавидел свой дом, он ненавидел этот город, он ненавидел всех вокруг себя. Мне хотелось бы верить, что я был достаточно существенной причиной для того, чтобы он мог остаться тут чуть дольше или хотя бы время от времени возвращаться сюда и навещать меня, но ведь я был всего лишь одним жалким человеком по сравнению с удачными перспективами, которые, как я был уверен, откроются ему в новом городе.

Я хотел значить для него так же много, как он значил для меня. Но черт возьми, я находился на грани безумия со своей чертовой навязчивой идеей влюбить его в себя и был вполне уверен, что в мире больше нет ни одного такого человека, который испытывал чувства, хотя бы приближенные к тем, которые я испытывал к Джерарду. Я мечтал лишь о том, чтобы он просто чувствовал ко мне то же самое. Чтобы он, без каких-либо отговорок, целиком и полностью принадлежал только мне.

Он успел стать для меня всем, и наверно, это было не очень хорошо. Возможно, мне следовало бы немного отступить, ослабить хватку, дать каждому из нас сделать несколько глотков свободы, но я не мог. Я просто не мог. Я отлично понимал, что если бы я начал постепенно учиться обходиться без его дружбы, то тогда я смог бы легче пережить его отъезд и не убивался бы горем, когда он покинет меня, однако я даже боялся об этом думать. Я хотел выжать из него максимум, взять столько, сколько бы он позволил, потому что в моей жизни никогда не будет второго такого человека.

До того как мы познакомились, я никогда не обращал на него особого внимания. Безусловно, я замечал его, но меня даже ни разу не осенило, что у нас с ним могут быть общие увлечения, хотя я никогда не видел, чтобы в кафетерии он сидел с кем-нибудь еще. Я никогда не проявлял слишком большого интереса в его сторону… Серьезно, ну зачем тратить свое время на того, кому ты был безразличен? Это так нелепо, что он надеялся, что я замечу его и подойду к нему, потому что я ждал от него того же самого. Я хотел, чтобы хоть кто-то обратил на меня внимание и стал моим гребаным другом.

Я видел его, но не так, как должен был. Во время ланча я периодически осматривался по сторонам, и мой взгляд иногда цеплялся за Джерарда, изо дня в день сидящего на одном и том же месте, в забавном черном пальто, но он просто был для меня самым обычным парнем, вот и все. Очередным одиноким подростком, посещающим мою школу.

Так было до тех пор, пока он не заговорил со мной.

Он вошел в мою жизнь как чуткий новый друг, как партнер – как герой, решивший спасти меня. Вряд ли тот день, когда он, словно ангел-хранитель, откуда ни возьмись появился около меня в кафетерии, мог стать еще лучше. Я никогда не считал себя религиозным человеком, но если бы я был им, то ни на секунду не сомневался бы, что Джерард пришел ко мне с небес, чтобы спасти. Это все чем-то напоминало стокгольмский синдром, только он не делал со мной ничего против моей воли. Обычно, в это время года, в раннюю весну, я всегда испытывал что-то наподобие обострения чувств, когда я был готов примкнуть к любому, кто мог бы дать мне хотя бы каплю заботы. Но как правило, меня никто не замечал. Никто, кроме Джерарда; с ним все было по-другому.

Он первый, кто отозвался на мои молчаливые мольбы о помощи; и я влюбился в него. Я ждал такого человека, как он, всю свою жизнь, и теперь, когда я встретил его в реальности, я сходил с ума.

Он заставлял меня смеяться, так часто и так искренне, что ему достаточно было просто появиться рядом, чтобы на моем лице тут же расцвела улыбка. Он был совершенен во всем, начиная с неповторимой внешности и заканчивая уникальным характером, что только в лишний раз заставляло меня таять при одном взгляде на него. Все, абсолютно все в нем было прекрасным. Иногда я задавался вопросом, как Джерард мог так долго терпеть меня рядом с собой, ведь он был полон жизни и энергии, в то время как я только и мог, что хандрить. Разве он не хотел быть с человеком, с которым у него было больше общего?

Одна деталь, которая не давала мне покоя, состояла в том, что он первым заметил меня. Он просто подошел ко мне и завел разговор, спросив, не хочу ли я составить ему компанию на концерт. Я и раньше видел его в школе, в основном во время ланча, но мы знали только имена друг друга прежде, чем он пригласил меня с собой.

Та знаменательная ночь буквально перевернула мою жизнь, а я так и не мог понять до конца – сожалел ли я обо всем, что произошло. Хотя, конечно же, я ни о чем не жалел, просто не мог. В течение последних нескольких дней я спрашивал себя, было ли мое поведение тогда слишком глупым, но… так и не мог найти в своих желаниях ничего глупого. Ведь я получил то, чего хотел. И наверно, Джерард был прав, не желая разговаривать на эту тему. Возможно, так было правильнее.

Казалось, единственные вопросы, которые волновали нас сейчас, это куда мы поедем после школы или какой диск включим в его машине. Иногда мы могли целыми часами сидеть на автостоянке и слушать музыку. В такие моменты он глушил мотор, но оставлял работать стерео. Правда вскоре нам пришлось прекратить это мини-развлечение, потому что после двух или трех подобных попыток у него разрядился аккумулятор. К сожалению. В другие дни мы шатались по парку, соревнуясь друг с другом в том, кто выше взлетит на качелях.

Я считал, что наша дружба достигла точки, где не нужны были слова, чтобы заполнить время и пространство вокруг нас. Нам было удобно друг с другом; просто знать, что мы находились одновременно в одном месте, – было достаточно.

Все так же он продолжал расспрашивать меня о том, как я себя чувствую, все ли у меня в порядке. Он постоянно беспокоился о моем состоянии, и его до сих пор не отпускала тема моей мамы, которой предположительно было плевать на меня. Не унимаясь, он пытался доказать мне, что мама на самом деле не могла дать мне все то, в чем я нуждался только из-за того, что она очень много работала. Джерард обнимал меня и шептал, что она действительно любит меня и именно поэтому столько работает, что она просто хочет удостовериться, что у меня всегда будет крыша над головой. Каждый раз, когда отчаяние и сожаление по поводу нашего скоро расставания накрывали меня с головой, он говорил, что никогда не бросит меня и всегда будет рядом, чтобы оберегать и защищать. Но мы оба знали, что это была ложь. Я был не настолько наивным, чтобы надеяться на что-то лучшее – я знал, что он уедет через полтора месяца и это никак нельзя изменить.

Жизнь с огромным удовольствием покажет мне средний палец, когда я снова останусь в этом городе один. Отстой.

*

После школы Джерард спросил, не хотел ли я съездить пообедать, а потом сходить в кино. Он и раньше говорил, что ему нравится быть в кинотеатре днем, потому что в это время он почти пустовал. Конечно же, я охотно согласился и быстро рванул домой, чтобы переодеться и привести в порядок волосы.

Я не знаю, зачем я решил сменить одежду, ведь мы уже пересекались с ним сегодня, и он видел, в чем я был одет. Но я хотел произвести на него впечатление, когда останусь с ним наедине, потому что чем меньше было вокруг людей, тем больше внимания мы уделяли друг другу.

Через полчаса я нетерпеливо переминался с ноги на ногу возле своего дома, пока знакомая серебряная машина, наконец, не остановилась на обочине дороги. Подняв голову, я увидел, что Джерард сидел за рулем и ждал меня. Он выбросил окурок в окно, в то время как я шел к пассажирскому сидению так сдержанно, как только это было возможно, и благодарил ветер, который сегодня был слабым и не растрепывал мои волосы.