Double spirit. Часть 3 (СИ)

Чувствуя, как горячая вода постепенно поднимается все выше, гоняя по коже блаженные мурашки, он постепенно пришел в себя и успокоился. Подтянул острые коленки к животу и обхватил их руками, вяло плеская пальцами по поверхности воды. И что это он так взбесился? Все идет по плану, ведь он именно этого хотел, не так ли? Выполоть нездоровый росток, полностью излечиться от наваждения, которое крепкими корнями проросло в его душу. А тут вышло, что и делать ничего не надо.

Радуйся, Лео, всю грязную работу выполнили за тебя. Выдернули, вычистили, твое дело только совочком с веничком пройтись да в костерок закинуть… он погрузился в ванную по самые уши. Длинные волосы ореолом распластались по воде. Булькнул под водой, как в детстве. Все отлично. Сейчас он полежит еще десять минут, потом вывернет пробку, и вместе с водой, воронкой уходящей в слив, в канализацию уйдет все это дерьмо. Кавалерии эти, мажоры, тачки, дебильные песни и вообще вся эта идиотская страница.

Все. Теперь все. Сейчас вот, только самый последний раз… вот так, да… Кончить в горячую воду было не самой лучшей идеей. Да кого он обманывает, это было охуенной идеей. Его чуть было не разорвало на части от злого, отчаянного ощущения. Результатом не самого умного эксперимента было то, что он хлебнул воды и судорожно закашлялся, постепенно приходя в себя, ставя мозг на место и мрачно наблюдая за мутным облачком, расплывающимся в прозрачной воде.

В конце концов, в который раз обозвав себя мысленно идиотом, выдернул пробку и не вылезал из ванной, пока последние капли воды не ушли в слив.

====== Глава 7. ======

Отчим подозрительно легко воспринял известие про машину. Видимо, как подумал Лео, он счел это допустимой жертвой, которую нужно принести, чтобы никогда больше не сталкиваться с пасынком. По взаимному молчаливому соглашению они с Лео по-прежнему не замечали друг друга, перекидываясь при случае отдельными словами, неизбежными, когда люди обитают в одной квартире.

Дел было достаточно — собрать документы, привести в порядок необходимые вещи, словом, вся та неизбежная суета, сопровождающая отъезд надолго, поглотила Лео с головой, и мало-помалу вытеснила послевкусие, которое его мучило после происшествия, всколыхнувшего корыто с богемными сливками Санкт-Петербурга.

Лео так не терпелось выдвинуться, что он начал стаскивать сумки с вещами накануне отъезда, как только проснулся, утром одиннадцатого января. Мама только качала головой и улыбалась. «Куда ты вперёд паровоза?» Лео ничего не ответил, пыхтя под тяжестью баулов. Он даже умудрился разобрать свой любимый компьютерный стул и запихнуть его в багажник. Мама только пальцем у виска покрутила. Да и пофиг. Хороший стул стоит тысяч пять, пожалуй.

«Я домовитый», — всё же возмутился Лео в ответ на этот полушутливый жест. «Ты долбанутый», — не осталась в долгу мама. На том и порешили.

На мамины шутливые провокации он старался не обращать внимания. Какие шутки? Сборы — дело серьёзное. К тому же ему хотелось, чтобы время шло побыстрее, а какой для этого лучший способ? Разумеется, забить его делами. Тем более, что мать с утра убежала на работу, в первый день в этом году, а оставаться наедине с Алексеем весь день он не собирался. Так что в районе пяти часов вечера он был, словно конь, бьющий копытом и трепещущий нервными ноздрями в ожидании старта. Хотя и старт-то был спланирован вовсе на завтрашнее утро.

Однако по возвращении матери с работы его ждал жестокий облом. Она пришла расстроенная и усталая, и, даже не раздевшись, кинулась звонить. Через двадцать минут непрерывных переговоров Лин понял, что планам их, судя по всему, суждена коррекция. «Ну и ладно, — подумал он. Не завтра — так послезавтра. Один день ничего не изменит» Это он сделал такой вывод по тому, что мать часто повторяла в трубку: «Завтра решим», «Завтра подпишу», «Завтра доработаем», — одновременно снимая шубку и придерживая телефон свободной рукой.

«Ага. Стало быть, едем послезавтра», — сделал вывод он для себя.

Однако мать, вырубив уже пожалуй раскалившуюся докрасна трубу, устало опустилась на стул.

— На неделю откладывается, Лёнь.

— Что на неделю, — не понял сразу он.

— Всё на неделю. Завтра в восемь утра у меня самолёт, лечу в Омск. Меня огорошили прямо. Я ж рассчитывала на отпуск, но человек, который должен был лететь, заболел. Потерпишь ещё недельку, а? — она почти виновато посмотрела на сына.

— Конечно, мам, — сглотнул он, стараясь не показать, что разочарован просто до предела. Он уже так настроился!

Остаток дня он просто тупо провалялся на своём кресле, не имея сил даже разговаривать. Отчим неодобрительно косился на него, когда заходил на кухню делать себе кофе, однако ничего не говорил. Мать между тем в спешке собиралась, перекладывая вещи из одной сумки в другую, поменьше. И тоже поглядывала на Лина, но с беспокойством.

— Да что с тобой?

— Всё нормально, — через силу. Ну как объяснить ей, что ему словно крылья подрезали?

— Ты в школу-то не ходи, неделя — не страшно, да и документы мы уже забрали…

— Ладно, — кивнул.

— Давай, спать ложись. Завтра в пять выходить буду, не выспишься.

Вот где логика-то? Он теперь сутками может спать, целую неделю провести в анабиозе, ему тут уже, в родном городе, делать нечего. От слова совсем.

Однако он послушно улёгся пораньше, чтобы всю ночь мучиться, то засыпая, то просыпаясь, и погружаться в обрывки сумбурных снов, без смысла и сюжета. Мать, как и обещала, разбудила его в полпятого, — не специально, а неслышным копошением на кухне, шуршанием чайника, тихими шагами.

— Мам, счастливо съездить, — пробормотал он, не открывая глаз.

Она подошла, присела на корточки и, взъерошив и так перепутанные волосы, чмокнула в висок.

— Не горюй, скоро поедем.

— Да я и не…

Он слышал щелчки замка, потом шум лифта. Потом попробовал снова погрузиться в сон, однако безуспешно. Тишина в квартире давила на уши и нервировала. Пришлось встать, допить чай, разбавив заварку уже не горячим кипятком, и, помаявшись дурью, выйти к автостоянке. Надо ж было хоть чем-то заняться! Ежедневная прогулка-променад за рулем по пустым и тёмным ещё в этот утренний час улицам города.

Когда он вернулся наконец домой, Алексея уже не было. Утром тот еще спал у себя, а через два часа уже свалил на работу.

«Сскотина», прошипел внутренний голос. Лео ему не ответил. Отчим давно уже не вызывал у него сильных чувств. Ни ненависти, ни раздражения. Чтобы их заслужить, тоже нужно постараться, верно? Так что — нет. Только глухое равнодушие и чувство досадной помехи. К тому же Лео чувствовал, что он сейчас уже по-любому сильнее физически, ну, по крайней мере не слабее, и посему даже чувства опасности враг у него не вызывал.

Провозившись еще по мелочи дома и решив, что сумки он выгрузит из машины и разберет их завтра, он всё же сдался на милость сна и проспал, одурев от безделья, почти до вечера. Проснулся уже часов в семь, когда за окошком стало совсем темно. И проснулся нехорошо, от звука, который издавал ключ, когда его хотят вставить в замок, а он активно сопротивляется. И сквозь зубы вполголоса при этом ругаются матом. Знакомым до противности голосом.

Еще не совсем соображая со сна, Лео словно в тумане (верно говорят — не спи вечером!) доплелся до двери и прекратил мучения ни в чем не виноватых железяк. Открыл дверь.

— Ооо, красавец, — протянул, едва справившись с шоком.

«В дрова» — это было самое мягкое определение того, что он перед собой увидел.

— Ааа… Я это… Того… Укол. У-кол-ле-ги…

— День рождения.

— Ну! — обрадовался отчим такой понятливости пасынка. — Дай. Пройду.

— На.

Лео уныло-злобно поплелся на кухню, по пути от души приложив ни в чем не повинную дверь ванной ударом об косяк. Если честно, таким цирком Алексей баловал окружающих редко. Лео всего пару раз видел его в таком состоянии, но прекрасно представлял, что будет дальше.

Сейчас эта скотина, тут он вынужден был согласиться с утренним эпитетом внутреннего голоса, будет полночи блевать в туалете, а в перерывах ползать на кухню, лакать воду из чайника. Минералка, естественно, закончится в первые полчаса. Да бля! Что ж это за наказание такое?