Event Reborn (СИ)

— Давайте я, — Том быстро преодолел расстояние и одним рывком перевернул девушку, вернув кресло в нормальное положение.

— Мммм… — слабо застонала блондинка, оседая на бок. Она напоминала воздушный шарик из которого разом выпустили весь воздух.

— К нам кто-то пришел? — Ханна подняла мутные глаза, обводя ими всех присутствующих. Ее взгляд остановился на Томе. — Это почтальон? Он должен мне принести письмо, что я поступила в институт… Скажите, чтобы положил его на стол.

— Это не почтальон, — мать девушки быстро ходила по маленькой, грязноватой кухне, открывая многочисленные шкафы и ящики, роясь и звеня приборами. — Это твой старый друг Том пришел сказать тебе привет и посмотреть, как ты поживаешь!

Мать Ханны подошла к ней, резко рванув на себя ее руку и прижимая к порезам какую-то кухонную тряпку.

— Сожми кулак, ты весь пол и одежду перепачкаешь!

Ханна попыталась, но тряпочка выскользнула из ее руки, упав на колени.

— Том? Я не знаю никакого Тома, — удивленно заметила девушка, наклоняя голову в другую сторону.

Она двигалась так, будто ее суставы были не закреплены, будто она была свободно болтающейся марионеткой с ослабленными веревочками.

— Да неужели? — подал голос мистер Махоуни. — И ты не помнишь, что в день той аварии он и его дружки были на заднем сидении машины, пьяные в дупель и отвлекали тебя от дороги?

— Ах, Тооомм… — мягко простонала Ханна, будто бы узнавая его. — Да, да…

Парень прикрыл рот рукой. Это не могло происходить на самом деле — это был больной бред сумасшедшего. Врачи предупреждали, что восстанавливаться она будет долго, возможно, останутся проблемы с опорно-двигательным аппаратом. Но они никак не пророчили инвалидное кресло на всю жизнь и полностью помутившийся от травм рассудок!

— У нее паралич. Повреждение позвоночного столба, — отрезал мистер Махоуни, словно циркулярка разрезала лед. — Разумеется, ты этого не знаешь, потому, что за все эти шесть лет от тебя было ни слуху ни духу!

— Мистер Махоуни, я… — Том и сам не знал, что он собирался сейчас объяснять.

Он не знал, нужно ли было говорить вообще хоть что-нибудь.

Ханна стала похожа на высушенную старушку. Ее ноги были характерно тонкими, как у всех сидячих больных, с атрофировавшимися мышцами. Сухие руки потянулись и попытались что-то взять со стола.

Миссис Махоуни дернула дочь за локоть, чтобы та прекратила делать это.

— Я тебе сколько раз говорила, не пытаться брать посуду, ножи и спички?

— Но ведь пять часов, я хочу попить чай!

— Времени десять утра! — Миссис Махоуни в отчаянии отвела волосы с лица девочки, открывая его, — очнись, Ханна! Таблетки совсем перестали тебе помогать!

Том увидел огромные уродливые рубцы на скулах и шее, покрывающие все тонкое тело. Шрамы от аварии, там где кожу пропороли осколки лобового стекла, и безумный, остановившийся взгляд.

— Мистер, миссис Махоуни. Я не знал… Простите… — убито сказал Том. — Если есть что-то, что я могу для вас…

— Найти дверь. Надеюсь, ты помнишь, где ее оставил, — ледяным тоном отсек Джордж Махоуни.

Том понял, что ему действительно лучше не задерживаться.

— Твою мать… — прошептал он уже на пороге, с трудом оборачиваясь назад.

От болезненной атмосферы этого помещения его начало очень быстро и остро мутить — запах сумасшествия и лекарств был знаком ему, он уже видел похожую картину. У Йорга, когда навещал его в семь лет.

— Мать твою, — Том продолжал уходить, быстрее от этого кошмарного зрелища, чувствуя, как в спину ему, все то время, что он бежал по дорожке, из окна кухни смотрел обвиняющий и тяжелый взгляд.

Том остановил свою бешеную гонку только несколькими кварталами далее, на пути к центру города. Сердце его при этом не прекратило куда-то нестись, оно отбивало безумный такт.

Билл ничего не писал в своих письмах — не говорил, что Ханна почти сошла с ума. У него всегда были дежурные формулировки «все хорошо», «ничего нового», «все нормально».

Том едва мог отдышаться. Его приезд в город начался совсем не так как он ожидал, уверенность в том, что это была удачная мысль растаяла уже минут через пять после того, как он переступил порог дома Махоуни.

Том прислонился к столбу, мимо которого проходил. Это было так странно — в его вспышках, в воспоминаниях, совсем недавно, Ханна была еще милой девчонкой, перед которой на ладони лежало все будущее. Она хорошо разбиралась в литературе, всегда хотела и сама стать писательницей, любила лошадей, своих друзей. Она не заслуживала такой жизни!

Том лихорадочно соображал. По словам Билла, у Тайлера тоже было «все хорошо», жена и ребенок. Почему-то теперь это «хорошо» в восприятии приобрело совершенно неприятный, зловещий оттенок.

Что-не вязалось во всей истории — маленький сонный городок стал каким-то неприветливым, одиноким, будто покинутым. Из него ушла часть жизни, которую Том привык ощущать тут раньше. Он огляделся. Картина словно изменилась, теперь, когда он увидел жизнь изнутри, он заметил — на улицах не было людей, все дороги — стылые и серые, земля покрыта тонкой ледяной корочкой. Только холодный ветер гулял по открытому пространству проезжей части и пешеходных зон.

Было так странно, осознавать, что привычный ход вещей изменился настолько. Призраки прошлого, отголоски, тени — не люди… Все, что осталось от тех давно ушедших дней.

All I thought I’d be, all I thought I’d find

Staring back at me, am I blind.

It’s like it isn’t there

It’s like it never was.

I’m right in the middle between

What I thought was real.

Step back take a look at myself

To reveal.

It’s just what I’ve become

Can’t believe that it’s come to this

(Prime Circle — What I’ve Become)

Том вывернул на другую улицу минут пятнадцать спустя, стараясь сделать свой шаг быстрее и скрыться от колючих порывов, налетающих с реки Снохомиш. Он решил проверить еще одну теорию.

Дом Тайлера находился теперь в квартале, который считался самым бюджетным даже в крохотном Эверетте. Домики были маленькие, низенькие, в основном одноэтажные, почти без участка.

Том еще издали увидел нужный ему коттедж. Из всех остальных домов он разительно выделялся – тем, что выглядел больше, как часть старой городской свалки.

Вся небольшая площадка перед постройкой, а так же крыльцо и прилегающий кусок дорожки были завалены каким-то досками, шинами, бутылками, кусками рубероида, канистрами из-под бензина и прочим хламом, словно, Тайлер решил перенести некоторые концепты постройки старого шалаша и в свою обычную жизнь.

Том фыркнул. Однако, прежде чем он дошел до крыльца, чтобы набраться сил и постучаться в дверь, та сама распахнулась. Было больше похоже, что ее выбили мощным ударом ноги, потому, что боковая планка с треском отвалилась, выпадая на улицу.

Увидев это, Том нырнул за ближайший грузовик.

— Проваливай отсюда, шлюха! — раздался громогласный окрик на всю округу и на крыльцо, прямо на глазах Тома, выскочила какая-то девушка, в одних пижамных штанах, маечке без рукавов, кутаясь в нечто, похожее на плед.

Точнее, было больше похоже, что ее вытолкнули, поскольку она едва не потеряла равновесие и сделала несколько неловких шагов.

— Тайлер, ты не можешь так поступить. Нам некуда идти! — крикнула она срывающимся голосом.

На руках у нее был маленький ребенок, на вид не больше трех лет. Девочка надрывно кричала и плакала, так, что ее голос резонировал от пустых бочек и канистр, оглашая все окрестности.

— Не говори мне, что я могу, женщина! — на крыльце показался коренастый парень, которого Том узнал безошибочно.

Тайлер Мерфи не изменился внешне, он был крепкий, темноволосый, с грубыми, заостренными чертами лица. Разве только, татуировок немного прибавилось — они покрывали всю поверхность его рук.

— Тайлер, ты вбил себе в голову всякий бред, — со слезами на глазах попыталась урезонить его девушка. — У тебя ребенок, очнись ты, сукин сын!