Паучий престол I (СИ)

*А. Ламберт. Time for miracles

Даже будучи круглым отличником и одним из лучших учеников «Harvard School», Саске никогда не чувствовал себя типичным ботаником. Он был гением – об этом ему часто говорили учителя, пусть в понимании самого Учихи гениальность была многогранна и неисключительна. Например, Шикамару тоже был гением, но он был аналитиком, стратегом и тактиком, а Саске был просто разносторонним, обладал отменной памятью и способностями к сопоставлению, соотношению, вычислению и построению причинно-следственных связей. В общем, гениальность нельзя мерить под одну линейку и цеплять на каждого, как и прозвище «ботаник» прикипало отнюдь не к гению, а к тому, кто добивался того, что для гения естественно и не требует приложения особых усилий, кропотливым трудом, и внешний вид тут совершенно ни при чем. И эту истину только доказывал тот факт, что сейчас все смотрели на него, как на этого самого ботаника - насмешливо и даже злорадно, даже не пытаясь понять его гарадские приоритеты.

- «Ну, и пусть», - хмыкнув, подумал Саске, перевернув страницу тетради и с завидной демонстративностью принимаясь за очередное вычисление, в то время как все старшеклассники занимались, чем попало. Вообще-то, в идеале, все готовились к предстоящему празднику урожая, на деле же задействована в нем была меньшая половина, остальные же маялись от безделья, обсуждая и комментируя эти самые приготовления. Впрочем, все обсуждения сводились до стандартных реплик: “я мог бы лучше”, “надо делать так, а не эдак”, “вот если бы я был на месте того-то, я бы…” и прочее. И Учиха был уверен, что ни один из этих критиков из народа на самом деле не только не знает, как надо или как будет лучше, но и рта не раскроет, если его мнением поинтересуются, ввиду резко затянувшегося в одно место языка. Фарс да и только.

Саске вот тоже хотели впрячь в эту узду. Ещё бы: он красив, виден и, конечно же, эффектно смотрелся бы на сцене в роли ведущего. Его долго и методично уговаривал сам завуч, намекая, что не мешало бы спасти положение школы, раз некоторые номера безудержно проваливались даже на репетиции, но это было не для Учиха. Нет, подобное не задевало его гордость, и ему ничего не стоило, применив свои навыки, блеснуть на сцене перед деревенщиной, но в данный момент у Саске и без всей этой кутерьмы было достаточно важных дел, чтобы ещё и отвлекаться на то, к чему не лежала его душа. К тому же, подросток сильно сомневался в том, что его труд и вклад будут оценены по достоинству, ведь на него будут смотреть, как на гарадскую диковинку, а после промывать ему кости в каждом пабе и на каждом углу, так что пусть такая опрометчивая слава достается кому-то другому. К слову, она досталась Инудзуке, а Саске… Саске просто остался верен своим принципам.

До того разговора с Намикадзе, который оставил неоднозначный след в его душе, он тоже маялся дурью, заигравшись в пападанца, опрометчиво позабыв о том, что Учиха в любой ситуации должен оставаться Учихой. Сперва Какаши с его птичьими странностями и крайностями, над мотивацией и поступками которого он пытался размышлять, каждый раз натыкаясь на замешательство. Но кто такой Какаши? Да, какой-то знакомый его отца, о котором определенно что-то знает Итачи, но что это меняло для самого Саске? Хатаке игрался с ним, как кошка с мышонком, пытаясь своим незаурядным амплуа и непредсказуемостью выбить его из колеи, и он повелся на эту провокацию, фантазируя невесть что. Вместо того, чтобы строить всякого рода догадки, ему следовало больше наблюдать за одноглазым, примечать его повадки, анализировать привычки, просчитывать предполагаемые ходы, все, от реальных и обыденных до фантастических. В общем, разложить Хатаке на составляющие и противостоять каждой по отдельности соответственными мерами и способами, а не пытаться бороться с человеком, который упрямо и нелепо строил из себя загадку. Нет, загадка, может, и была, но Саске, по крайней мере в данный момент, она не так уж и волновала, тем более что подросток сильно сомневался в том, что за загадкой скрывается настоящая тайна. Скорее всего, что-то банальное и будничное, которое ему пытались выдать за утаенное и спрятанное за семью замками.

Далее Наруто и Ко. Именно так эту троицу окрестил про себя Учиха, понимая, что и они играли с ним, с его растерянностью и несмышленостью, с его чувствами и даже его жизнью, пусть и делали это, может, из лучших побуждений. До этого Саске не понимал, как можно любить и ненавидеть одновременно одного и того же человека, а теперь вот, сделав кое-какие выводы для себя, понял, что можно, и это делало его любовь к Намикадзе такой болезненно-сладкой, что он влюблялся в этого человека ещё больше, желая его общества и близости.

Да, он был сердит на Наруто, считая, что тот строит из себя загадочно-ублюдочное черт его знает что, но после услышанного, которое подросток тщательно проанализировал, злость развеялась, а на её место пришло понимание. Да, в чем-то эти трое притворялись, скорее всего, дабы оградить его от того, что ему было совершенно не нужно, и Саске был с этим согласен, Саске это принял бы, если бы не влюбился в Намикадзе.

Почему они втроем, причем в одном и том же возрасте, попали в психбольницу? Можно было предположить что-то массовое, мол, стали свидетелями чего-то страшного, странного или же сильно ранящего детскую психику, но Наруто же сказал, что они очутились в лечебнице по разным причинам, значит, нужно было копать глубже и настойчивей, пусть и деликатно. Саске хотел, чтобы Наруто сам рассказал о причинах, а вот последствия он уже и так понимал. Вот по какой причине и Наруто, и Киба, и Гаара сторонились других, при этом поддерживая с ними приятельские отношения. Пусть официально эти трое и были нормальными, но другие-то помнили, просто не могли не помнить, тем более что округ маленький и каждый второй знаком друг с другом, поэтому их тоже избегали, ведь, каковы бы ни были причины госпитализации, в бывших пациентах психбольниц всегда видят угрозу, словно там сплошь одни маньяки и шизофреники.

Понятным стало и то, почему на него самого так отреагировали в первый день. Скорее всего, с Ко никто близко не общался, но их уважали, не только из-за достижений в спорте или учебе, а и потому, что троица смогла доказать, что даже после подобного и пережитого, жизнь продолжается, а не стопорится на диагнозе в медкарте, к тому же, знали, что те никого близко к себе не подпускают. И тут появляется он – Гарадской, Учиха Саске, не похожий на местных чуть ли не каждой клеточкой своего тела, и сразу же вливается в столь замкнутую компанию, более того, в свой первый день новичок приезжает с самим Наруто.

Наверное, окружающие знали и причины, почему двенадцатилетние дети попали в лечебницу, но расспрашивать именно их Саске не собирался. Во-первых, людская молва может искажать правду до безобразной неузнаваемости, а, во-вторых, это было нечестно по отношению к его новым друзьям. Да, как бы там ни было, но Киба и Гаара стали его друзьями, а Наруто, этот поразительный человек, его возлюбленным. И вообще было сложно поверить в то, что Намикадзе мог пережить что-то подобное, настолько он был светл, добр и открыт, но та взрослость, которой Саске поразился ещё в первый день их знакомства, столь не присущий подростку ход мыслей, отношение к окружающему его миру – все это выдавало пройденные вехи и добытый опыт. А ещё взгляд… Теперь Учиха понимал, где и при каких обстоятельствах Наруто научился пленять своим индиговым взглядом, и даже, казалось, Намикадзе удалось перенять кое-какие психологические приемы, которые он успешно применял на людях, но все же кое-что, даже осознав все и разложив по полочкам, оставалось для Саске загадкой. Например, почему Наруто выделил из толпы именно его? Или, что было ещё более насущно, что на самом деле связывает Наруто с некоторыми людьми?

Намикадзе что-то связывало с Шион, но, даже если и ощущалось, что между ними было это что-то, блондинка все равно не была ему так близка, как он, просто Саске, просто друг и одноклассник. Да, девушка пыталась вернуть это что-то – это чувствовалось, а её попытки были нарочито заметными, демонстративными, показными, но почему-то, даже вроде как и идя с Шион на контакт, Наруто удерживал четкие личностные границы, в рамках которых и не прижилась его бывшая пассия. Похоже, возобновлять отношения с Шион Намикадзе не собирался, но это ещё не означало, что Саске не бесили и не вынуждали ревновать её назойливые попытки таки добиться блондина.