Ночь, когда цветет папоротник (СИ)

Дерек взглянул на Стайлза. Он честно и долго пытался игнорировать его взгляд, но не смог. Стайлз поспешно отвернулся, смущенно теребя мочку уха, и сразу же наткнулся на пристальный взгляд своего отца. Господи, да он тут под прицелом!

- Что? – буркнул он.

- А как же Лидия, Стайлз? – спросил шериф. – Разве ты не влюблен с нее с начальной школы?

- Мне казалось, что я в нее влюблен, - ответил Стайлз неохотно. – Наверное, мне просто нравится на нее смотреть. Она красивая… И да, пап, она девушка, я знаю. А Дерек мужик, да еще и кобель, и я тоже об этом знаю. Нет, даже не так, я это осознаю – на всех возможных уровнях осознания и принятия. Я ничего не имею против.

- Дерек рассказал тебе, что значит стать его парой? – надо отдать должное шерифу, он не сдавался.

- Да, пап, - обреченно вздохнул Стайлз. Он сидел тут, как на допросе в полицейском участке. – Во всех подробностях и деталях. И, опять же, я ничего не имею против. Никогда не заводил серьезных отношений, поскольку они казались мне недолговечными и ненастоящими. Хотя что там. Я никогда и никаких отношений не заводил, потому что и не хотел. Но сейчас я хочу. Хочу быть с Дереком. Всю жизнь.

Джон молчал. Стайлз кусал губы, ужасно нервничая. Потому что всякие достойные Шекспира аргументы, способные растопить сердце его отца, кончились.

Руку обожгло внезапным горячим прикосновением. Стайлз удивленно взглянул на ладонь Дерека, накрывшую его ледяные пальцы, и с трудом подавил нестерпимый порыв обнять его, спрятаться в его сильных и надежных руках и позволить своему мужчине решить все эти проблемы. Но нет, он не скатится до уровня маленькой, беспомощной девочки. Он все-таки тоже мужик.

Джон уставился на их руки. В этом жесте не было ничего сокровенного и интимного, но он вдруг почувствовал себя третьим лишним, увидевшим то, что не должен был, и это ощущение оглушило его. Ему казалось до этого момента, что все, происходящее между волком и его сыном, лишь сиюминутный каприз. Что Дереку просто стало одиноко и скучно, а Стайлз, не видевший отца сутками, отчаянно нуждался в чьем-то внимании (взрослом внимании). И что спустя какое-то время им захочется разойтись, но они не смогут этого сделать, скованные связью. Но сейчас, в этот самый миг, он вдруг почувствовал что-то между этими двумя, сидевшими на диване и державшимися за руки. Что-то, чему он боялся дать название.

- Что сказал Хиллроу? – тихо спросил шериф, стараясь не скашивать взгляд на гладившие руку Стайлза пальцы Дерека. Он мог бы рявкнуть, чтобы те прекратили, но это выставило бы его не в самом лучшем свете. И почему он так боится того, что происходило между его сыном и этим существом? Потому что Дерек не был человеком и порой пугал его? Это попахивало каким-то расизмом. Интересно, а в отношении сверхъестественных существ можно применять этот термин? Или это ближе к видовой дискриминации? Нет, Джон, хватит думать об этом. Твой сын собирается стать частью волчьей стаи, а ты о терминологии печешься.

- Дал свое согласие, - ответил за Стайлза Дерек и раньше, чем его болтливая женушка успела открыть рот, продолжил: - Но я обязан Вам сказать, что нестабилен.

- Дерек! – Стайлз едва не взвился. Ну что за идиот! Они почти уломали отца! Почти! И он все испортил!

Джон поднял руку, чтобы не столько попробовать заткнуть Стайлза (это было бесполезно), сколько просто его не видеть, пока он смотрел на Дерека и пытался вести с ним взрослый разговор:

- Что значит “нестабилен”?

- Я схлынываю иногда бесконтрольно, - Дерек игнорировал сходящего с ума рядом Стайлза, все крепче и жестче сжимая его пальцы, и, в конце концов, это подействовало. Парень затих, понуро опустив плечи. Он уже прощался с Дереком и своей волчьей свадьбой и морально готовился к похоронам и поминкам своих несбыточных, прекрасных мечтаний. – Обычно это происходит из-за усталости или сильных эмоций. Иногда просто во сне.

- Но это… безопасно? В смысле, ты ведь продолжаешь себя контролировать? – Джон даже вперед подался, чтобы не пропустить ни слова.

- Это все еще я, - кивнул Дерек. – Я не оборотень, у меня нет проблем с раздвоением личности. Но есть проблема с аффектизацией.

- Что это значит? – нахмурился Джон. Это странное очередное волчье слово ему совершенно не понравилось.

- Это значит, что все, что я испытываю, будучи в человеком обличии, особенно это касается моих органов восприятия и эмоций, усиливается во много десятков раз в истинной форме. И я не всегда с этим справляюсь. Но даже под аффектизацией я не смогу причинить вреда Стайлзу… осознанного вреда. Но я могу навредить ему из своих лучших побуждений.

- Он пытается сказать, пап, - кисло произнес Стайлз, когда понял по лицу отца, что тот ничего не понял, - что он на радостях может прыгнуть на меня, уронить и сломать мне все ребра своей тушей… Я шучу, шучу! – поспешно произнес он, когда шериф как-то нездорово побледнел. – Он так не сделает. Ну я надеюсь, - он покосился на «кирпич» Дерека и снова взглянул на отца. – В общем, безопасный секс нам не светит.

До шерифа дошло очень быстро. Он вскочил на ноги, а его богатое воображение уже одну за другой рисовало ему картинки экстремального волчьего секса – и везде фигурировал его несчастный сын. Джон не видел Дерека в его истинной форме, но он видел его отца, когда работал с ним и когда тот лечил его жену.

- НЕТ!

- Лучше бы ты молчал, - пробормотал Стайлз, подпирая свободной рукой щеку и уныло смотря на взбешенного отца.

Дерек и промолчал. Стайлз еще не дорос до того возраста, чтобы ставить себя на место родителя. Да, он переживал за отца, очень боялся его потерять, но все же он позиционировал себя, как его сын, который очень нуждался в своем отце. Дереку в силу возраста было проще понять Джона Стилински, хотя бы в тех аспектах, что были схожи у людей и волков. Например, забота о потомстве.

- Нет, я не могу тебе разрешить… - Джон вдохнул воздуха побольше, чтобы это произнести: - Убить своего сына!

- Пап! Никто меня не убьет! – воскликнул Стайлз. – Мы уже все решили, все будет под контролем, я буду в полном порядке, окей? Не веришь мне, спроси у Дерека. Или сразу у доктора Хиллроу.

- Стайлз, это слишком опасно! – Джон не мог успокоиться. Он был в ужасе, еще большем, чем до начала их беседы.

- Я с этим справлюсь, - процедил Стайлз. – Это моя жизнь, я хочу решать, как мне ее прожить. Я уже не ребенок, пап. И я прекрасно понимаю, что стоит делать, а что нет – да, да, не смотри на меня так критически, я все понимаю, просто иногда обстоятельства складываются против моего понимания. И не думай, что я не думал, какого мне будет, если что-то вдруг пойдет не так. Но я все равно хочу этого. И этого хмурого волка тоже хочу. Пап! – своим последним укоризненным воплем он не дал Джону продолжить сокрушаться. – Сядь уже. Молодец. И послушай. Я очень люблю тебя. Ты об этом знаешь, хоть я и не говорю тебе этого, потому что… потому что. Но это так. Но Дерека я люблю тоже, понимаешь? Я не думаю, что ты будешь рад за меня и гордиться мной, если я всю жизнь проживу с тобой.

- Но неужели ты не сможешь полюбить какую-нибудь девушку? – Джон совсем отчаялся. – Не сейчас, но когда-нибудь потом, когда время пройдет.

Стайлз глубоко вздохнул.

- Пап, я люблю мужчину. И я вижу в этом какую-то закономерность. Даже если не этого, так я найду себе другого. Но мужчину. Не рычи, Дерек, я не собираюсь никого искать.

Он, не глядя на Дерека, успокаивающе погладил судорожно сжавшие его руку пальцы, и те расслабились. Хорошо, когда твой парень волк и не нужно доказывать ему, что ты говоришь правду. Плохо, конечно, когда нужно ему соврать. Потому что он все равно это почувствует, пусть и сделает вид, что поверил, а для Дерека ложь и предательство вообще были больной темой.

- А как же дети, Стайлз? – тихо спросил шериф, и его голос был полон боли. – Разве ты не хочешь иметь детей? Своих? Свою семью?

- Давай не будем говорить сейчас о детях, пап, я тебя умоляю, - попросил он. – И нет, не потому, что я сам ребенок, а просто потому, что я еще не придумал, как решить эту проблему, но я работаю над этим, ладно?