Вне зоны доступа (СИ)

Проказник-скоморох: Врёшь.

ШутНик: Приукрашиваю. Но ты меня обнимал. А потом втирал, что у тебя девушка есть.

Проказник-скоморох: Задолбал уже. Давай дальше. К тому месту, где ты притворялся пьяным, чтобы ко мне присосаться.

Ох ты, какой нервный, но моментик тот был классно продуман, жаль, историк быстро его раскусил. Ладно, пора переходить к главному.

Ник выдохнул и принялся набирать слова.

ШутНик: Слушай, Кость

Проказник-скоморох: Слушаю.

ШутНик: А школу нашу закрывают.

Нет, не смог спросить. Вот слабак.

Белкин ругал себя последними словами. Уже и мама позвала кушать, а он тут мямлит.

Проказник-скоморох: С чего вдруг?

ШутНик: Да трещина там в стене. Признали аварийной. Эту четверть доучатся, а потом в какую-то из соседних школ будут возить на автобусе, неизвестно еще, в какую. Лисицына сказала, будут делать документы на ремонт, но это долго, денег в бюджете района на это нет. Где-то миллиона два только на документы, а сам ремонт еще в сороковник влетит. Года на четыре всё это дело растянется. Если за это время не закроют. Потому что учеников мало осталось. Пятьдесят шесть или пятьдесят восемь.

Проказник-скоморох: Политика оптимизации, ничего не поделаешь.

ШутНик: Ну как – ничего? Это же дети! Что за страна такая у нас? Как на школьников средств нет, а как им потом в армию идти, так о них сразу вспоминают.

Проказник-скоморох: Не волнуйся, ты уже отучился.

ШутНик: Да что ты за толстокожий? Это ведь наша школа, где мы с тобой познакомились, где зародилась наша любовь.

Проказник-скоморох: Какие слова… Угу. Это всего лишь старая школа, опасная для жизни.

ШутНик: Костик

Проказник-скоморох: Чую, что-то хочешь сказать. Говори, не кусаюсь, я за три тысячи км от тебя.

Сейчас или никогда.

ШутНик: Костя, давай ребенка заведем?

Минуты, показавшиеся вечностью. Железнов писал ответ блядски долго, Белкин уже пожалел, что сказал. Было б можно, он бы отмотал время назад и ничего не говорил.

Он хотел не читать входящее сообщение и выключить комп нахрен, но после это можно было считать себя трусом и выкинуть свой орден Мужества в сортир.

Чего уж прятать голову в песок, раз уж предполагает, что именно прочтет.

Проказник-скоморох: Белка, ну что мне, родить его тебе? Или ты его родишь? Кончай уже херней страдать! Хочешь детей, иди, трахни какую-нибудь бабу, что ты ко мне пристал? Или я должен ее для тебя трахнуть? Где я тебе ребенка сейчас возьму, думай хоть головой.

Белкин прикусил губу. Он находился в комнате не один.

ШутНик: Можно в детдоме взять. Не обязательно грудного. Года два или три. Суррогатную мать найти.

Проказник-скоморох: Это из области фантастики, дорогой мой гей-недоучка. И не вздумай мне обижаться. Я тебе обещал вернуться к этой теме лет через пять, значит, мы к ней вернемся. Ты мне веришь?

ШутНик: Да. Спокойной ночи.

Ник выключил мессенджер, больше не смог разговаривать, душила обида.

- Коля, быстро за стол.

- Расхотелось.

Он пошел в свою комнатку, лег на кровать, не включая света, зарылся лицом в подушку. Почему Джонни всегда всё решает один? Так будет всю жизнь? Нужна ли ему такая жизнь? Любовь и секс – это одно, но топтать свое человеческое достоинство нельзя позволять.

Мысли шли в том же ключе, даже не хотелось, чтоб Костя оказался рядом, поэтому Ник предпочел уснуть.

========== Разные страны ==========

***

Огни. Кругом огни. Ночные огни. В окнах многоэтажек. В витринах магазинов. В лампах на столбах. В фарах автомобилей.

Горят, словно сопротивляясь темноте и снегу с дождем.

И за каждым огнем судьба. Сотни, тысячи судеб.

Константин смотрел на город с высоты восьмого этажа. Мокрые водянистые снежинки норовили попасть на балкон, но натыкались на его лицо, волосы, руки, тлеющую сигарету между пальцев. Таяли.

Опять нагрубил своему мальчику, разрушил его мечту. Почему ж обязательно надо вести себя, как последнему подонку и причинять боль нежному, чувственному существу, которое за тебя и в огонь, и в воду, и к черту в задницу?

Он сунул сигарету в зубы и нажал клавишу быстрого набора номера. Скупыми строчками Интернет-сообщения душу не согреешь, тут нужен живой любящий голос.

Гудки шли долго, соединяя север и юг. Сейчас где-то в Липецкой области звучало «Жуткая ночь хохотала потоками ливня, в шуме воды мне послышались чьи-то шаги. Я мертвеца у себя на пороге»…

Не хочет отвечать или просто слушает песню.

- Алло? – гудки сменило заспанное бормотание.

- Бельчонок, приветик… - Железнов вложил в голос всю нежность, даже ту, на которую не был способен.

- Здоровались уже… Я сплю…

- Надеюсь, один?

- Нет, со своей правой рукой.

- Ты обиделся? Только не говори, что нет. Прости. Я не хотел. Просто ты на самом деле дурак.

- Если ты разбудил меня, чтобы опять втирать, какая я школота, то избавь меня.

- Нет, я извиниться. И услышать твой голос.

- И как? – Ник еще дулся.

- С таким настроением я предпочитаю, чтоб ты был снизу, руки заведены назад и привязаны к кованому изголовью, обязательно толстой грубой веревкой, а ноги… у меня на плечах… и я смотрю на твое лицо… как ты злишься и кусаешь губы… но всё-таки стонешь…

- Не кончи там от своих фантазий.

- Ник, я люблю тебя.

- Спокойной ночи, козлятко.

Вот и поговорили. Обиделся Бельчонок и сильно. Но это пройдет.

Железнов отправил окурок в пепельницу, закрыл окно и пошел спать, раз уж спокойной ночи пожелали.

Не успел он раздеться и лечь в кровать под мерное мерцание плазмы, в комнату вошел отец.

- Не спишь?

- Как видишь, - Константин принял сидячее положение. - Думал, ты еще работаешь.

- Только приехал, - Евгений устроился в кресле, положил ногу за ногу, стащил с шеи галстук. – Мама сказала, ты женишься?

- И ты против.

- Не угадал. Пришел спросить, что вам на свадьбу подарить.

- Ух ты, что-то новенькое. А я-то думал, что ты начнешь меня разубеждать, давить на меня, ультиматумы выдвигать, на «слабо» брать.

- Что ты, Костик? Когда я так делал?

Беседа только казалась взрывной, на самом деле проходила спокойнее и тише, чем в траурном зале на церемонии прощания. Слова сглаживала полутьма и отдыхающая за стеной жена и мать.

- Значит, мне это приглючилось? Понимаешь, папа, не знай я, что ты не скатишься до инцеста, я б подумал, что ты смотришь на меня не как на сына…

- Рот закрой. Соображай, что говоришь.

- Парни, которые, по твоему мнению, мне всегда были не парой. А если с кем-то намечалось что-то серьезное, так ты уводил и бросал. Похоже на ревность, а? На собаку на сене: ни себе, ни другим. Ну?

- Это было всего один раз. И не по этой причине.

- Конечно! И твои раздевания меня глазами, пока я типа не замечаю?

- Не неси чушь. Я твой отец.

- Вот именно. Поэтому тебе ничего не светит. Хотя… Если б ты был обычным мужиком из тусовки, я б на тебя внимание обратил. У тебя все данные, чтоб попасть в мою постель. Только не забывай, как говорит наша Наташа, я – актив.

- Ты ошибаешься, Костик. Во всём ошибаешься.

- Тогда пожелай мне спокойной ночи и поцелуй перед сном.

- Я лучше уйду, - Евгений встал. – А над подарком ты подумай.

- Угу. Подари нам коттедж на Марсе.

Отец ушел. Константин откинулся на подушки, закрыл лицо ладонями. Как давно он хотел всё это высказать. Но легче не стало.

***

Утром Нику захотелось извиниться, но Джонни он не нашел нигде. Немного расстроился, но у них в Новосибирске был уже день, поэтому у Железнова имелись дела окромя сидения в Интернете. Телефон был вне зоны доступа – это удивляло, но не выбивалось за рамки невозможного.