Выше нас только небо (СИ)

Внезапно что-то сверкнуло на солнце. Маленький круглый бок, серебряные трепещущие крылья. Драко изумленно обернулся и увидел, что Поттер смеется и машет ему рукой. Какая-то первобытная радость затопила все его существо, и он, не раздумывая, помчался за золотистым шариком в самую высь. Сквозь свист ветра в ушах он слышал, как нагоняет его Поттер, как ревет позади скоростная метла, разрезая воздух заточенным древком, и, сделав последний рывок, нагнал снитч, опасно накренился, и его пальцы плотно сомкнулись на вожделенном призе.

— Есть! — покачиваясь на метле, Малфой победно вскинул кверху руку с крепко зажатым в ней золотым трофеем.

Гарри подлетел к нему, и Драко с восторгом увидел на его лице смесь досады от проигрыша и радости за него.

— Поздравляю! — улыбаясь, Поттер стукнул Драко по плечу так, что тот чуть не полетел с метлы вниз.

Но это больше не было страшно — это было потрясающе здорово и весело, и Драко толкнул его в ответ. Какое-то время они пихались в воздухе плечами, а потом Гарри снова ухватил его за руку и потянул за собой. Плавно спустившись на землю, они повалились в траву и улеглись рядом, откинувшись на спину и глядя на неспешные облака.

— Ты мне поддался? — с сомнением спросил Драко, подставляя лицо солнечным лучам.

— Не-а, — Гарри обиженно фыркнул. — Ты просто был к нему ближе. Но завтра я тебя сделаю.

— Посмотрим, — Драко вызывающе усмехнулся.

— Посмотрим.

Драко помолчал, упиваясь радостью от полета и собственной победы, а потом приподнялся на локте и посмотрел на Поттера, нежащегося под солнцем.

— Спасибо, — пробормотал он, жадно разглядывая зажмуренные глаза и длинные ресницы, отгороженные нелепыми стеклами.

— Не за что. Мне ведь нужно с кем-то летать, — усмехнулся Гарри, не размыкая век.

Драко хотел было промолчать, но не смог сдержаться:

— А Уизел? — небрежно обронил он.

— С Роном скучно, — Гарри лениво приоткрыл один глаз. — С тобой интересно. Ты классно летаешь.

Драко снова замолчал и откинулся на спину, укладываясь рядом с Поттером, до краев переполненный давно позабытым чувством счастья.

С тех пор они тренировались каждый день. Драко нечасто удавалось вырвать приз из цепких рук гриффиндорского ловца, но тем сладостней был миг триумфа. В эти мгновения он даже не возражал против присутствия назойливых поттеровских поклонниц, постоянно околачивающихся на трибунах. В остальное же время они его страшно раздражали. Драко даже самому себе стеснялся признаться в истинной причине своей злости. Хотя, чего уж там скрывать. Он отчаянно ревновал Поттера и боялся потерять. Особенно сейчас, когда тот был к нему близок как никогда. Теперь, когда Драко знал, как тот улыбается, хмурится, скучает; знал, какой у него странноватый сладко-горький запах — жженой карамели и миндаля; какие теплые и уверенные ладони, особенно, когда лежат на его плечах. Он старался не думать, что хочет от Поттера чего-то большего, чем дружба, но до сих пор совершенно позорно никак не мог на него наглядеться.

Исподволь наблюдая за стайками хихикающих фанаток, Драко каждую минуту ждал, что Поттеру надоест это развлечение, и он просто развернется и уйдет к своей прекрасной геройской жизни. Поэтому, как ребенок, испытывающий родительское терпение на прочность, он пытался устраивать Поттеру скандалы, ругался, шипел, обзывался и плевался ядом. К его абсолютному изумлению, у Чудо-мальчика оказался прекрасный характер — он с легкостью переносил все малфоевские закидоны и перепады настроения.

“Зря стараешься, всё равно я от тебя не отстану”, — обещал он в ответ на очередную колкость и смеялся.

“Можешь даже не пытаться, тебе никогда не удастся переплюнуть в этом Снейпа, у меня иммунитет”, — радостно сообщал он сразу же после “шрамоголового придурка, мозг у которого работает даже хуже, чем у горного тролля”.

“Малфой, ты же знаешь, что я тебя всё равно люблю”, — громко признавался он на большой перемене, невозмутимо собирая любопытные, жадные взгляды окружающих.

“Я тебя люблю, Малфой”.

Драко сам не заметил, когда разрешил себе поверить этим словам и перестал их воспринимать как шутку. В пустом мире, где он остался совсем один, эти слова стали его зацепкой за жизнь, последним островком надежды. А неугомонный Поттер, словно чувствуя их необходимость, повторял их ему по несколько раз в день при каждом удобном случае.

Драко вздрогнул от тычка поттеровской ноги и снова вернулся из своих мыслей в кабинет Слизнорта, где у них с Поттером вовсю бурлило зеленое вонючее зелье.

— Малфой, не спи, ты сейчас взорвешь наш котел не хуже Невилла, — озабоченно пробормотал Гарри, торопливо пытаясь подсыпать в варево сушеные жабьи яйца. Драко еле успел перехватить его руку, чтобы на самом деле предотвратить катастрофу.

— Поттер! — рассвирепел он. — Ты действительно ни черта не соображаешь в зельях! Что ты туда кидаешь? Ты не понимаешь, что в сочетании с корнем цикуты они разнесут нам здесь всё к мордредовой матери?!

— Да погоди ты, — Гарри снова потянул руку к котлу, сверяясь с учебником. — Тут так написано: “добавьте щепотку жабьих…”

Драко схватил его за рукав и отпихнул подальше от бурлящего зелья.

— Поттер! Куда ты суешь свои яйца?! Я тебе говорю, оставь их здесь! Они мне нужны для другого, — злобно рявкнул он на Гарри, который незаметно снова попытался подбросить их в зелье.

Именно в этот момент в классе воцарилась тишина, и его возмущенный возглас разнесся по всем уголкам кабинета.

— Мальчики... Не могли бы вы решать ваши личные проблемы в другом месте? — неловко пробормотал Слизнорт.

— Что? — оба парня, всклокоченные и растрепанные, недоуменно повернули к нему распаренные злые лица.

— Я говорю… яйца ваши… дома, — Слизнорт смутился и закашлялся.

Затянувшееся молчание первым нарушил Симус. Он посмотрел на Слизнорта, перевел восторженный взгляд на Гарри, потом на Малфоя и закатился радостным подвизгивающим смехом. Гарри ошалело взглянул на Драко, затем, когда до него дошло, прыснул в кулак и тут же сложился пополам от хохота. Гриффиндорская половина класса радостно покатились со смеху следом за ними. Слизеринцы пытались держать себя в руках, но не вынесли общего веселья и присоединились к ним, отворачиваясь к стенам и склоняясь над котлами. Драко возмущенно посмотрел на ржущего Поттера, словно прикидывая, не залепить ему сразу в лоб Авадой, но тот так забавно закатывался, хлопал себя по колену и радостно фыркал, что Драко не выдержал, сперва неуверенно улыбнулся, а затем тоже рассмеялся вслед за остальными.

Это был первый раз, когда он смеялся после войны так беззаботно и легко, будто не было потерянных родителей и разоренного мэнора, и словно впереди его действительно ждало что-то хорошее.

— Придурок ты, Поттер, — выдохнул он, вытирая выступившие слезы. — Ну почему с тобой всегда так?.. — он не договорил и лишь махнул рукой, пытаясь унять рвущийся наружу счастливый смех.

До конца урока кто-нибудь из класса снова начинал хихикать, и тогда смешки легкой волной перекатывались по классу от одного факультета к другому.

Уже перед самым звонком Гарри взмахнул палочкой, очищая котел, и обернулся к Драко, собирающему разбросанные по столу ингредиенты:

— У нас сегодня раздельные Прорицания. Встретимся после них, полетаем? — предложил ему Гарри и, дождавшись ответного кивка, сразу засобирался: — Джинни меня зачем-то позвала, хочет встретиться. Я пойду, ладно?

Он ободряюще улыбнулся, поднялся и быстро исчез в дверях, а Драко испуганно посмотрел ему вслед. Он нисколько не сомневался, что рыжая ведьма попытается вернуть Поттера себе. Может быть, это и есть начало того самого конца, которого он постоянно ждал? Гордость и страх очередной потери ожесточенно боролись в нем, и, наконец, победило отчаяние. Малфой начал торопливо скидывать в сумку вещи, решившись просто посмотреть, но ни во что не вмешиваться, если того не потребуют крайние обстоятельства.

Гарри торопливо шел по коридору и с удовлетворением вспоминал смеющегося Малфоя. Кажется, он готов был пойти на что угодно, лишь бы тот подольше оставался таким же живым и настоящим. В серых тоскливых глазах так прочно поселились темные тени прошлого, что даже когда Драко улыбался, в его улыбке постоянно был привкус горечи. Гарри и сам не понимал, почему его так влечет к бывшему врагу. Просто чувствовал, что с каждым днем всё больше попадает в дружескую зависимость от Малфоя, всё больше тянется к нему, зачем-то норовит прикоснуться и невольно ищет того глазами, где бы он ни был. Защитить вредного и гордого слизеринца от всего и ото всех стало его навязчивой идеей. А от нечастых малфоевских благодарных взглядов как-то резко теплело в груди, словно наступала маленькая персональная весна. Гарри не понимал, зачем ему всё это нужно и к чему приведет их игра; просто, как обычно безрассудно, следовал за голосом своего сердца, полагаясь уже в который раз на его правоту.