Искушение на двоих (СИ)

– Герр Каулитц, – вдруг обратилась к молодому мужчине какая-то девушка, подобравшись поближе к бортику, где находился Том и наставлял всех, кто хоть что-то пытался добросовестно делать на занятии.

В том числе был и молчаливый и покладистый Мертен Гесс, изредка поглядывающий на прекрасную куколку, резвящуюся в воде. Однако мысли о том, что парень у нее совершенно не мифический, что доказывали и отметины на открытом теле, останавливали его от новых поползновений, которые он все же решил пока оставить и остаться в стороне. Да и присутствие тренера, уже заставшего его за приставаниями, было еще более сдерживающим фактором.

– У меня ничего не получается, – расстроенно поджав губы, ученица умильно хлопала не накрашенными, светлыми ресницами, глядя на привлекательного тренера снизу вверх. Тот, устало вздохнув, чтобы не кричать, опустился рядом с ней на корточки, поскольку громкие слова иногда слышались в зале невнятно. – Меня переворачивает куда-то в бок!

– Сента, – заговорил Том, слегка скривив уголок губ в улыбке. – Это все потому, что руки у тебя неправильно входят в воду, – принялся объяснять тренер, уже краем глаза заприметив то, что самый шумный ученик, через несколько дорожек от него пытающийся научиться делать разворот с кувырком, застыл на месте с крайне воинственным выражением лица, от которого мужчина невольно поджал еще шире заулыбавшиеся губы. – Попробуй сейчас плыть с одной вытянутой вперед рукой и не заводи рабочую руку слишком сильно за среднюю линию.

– И ногами работать? – застенчиво уточнила девушка, любуясь герром Каулитцем и желая хоть как-то продлить их беседу о чем угодно, лишь бы только зацепиться с ним разговором.

– Конечно! – довольно громко согласился Том, с той же улыбкой кивнув.

– А давайте я сейчас поплыву, а Вы посмотрите? – кокетливо спросила Сента, слегка улыбнувшись и захлопав ресницами, чем хотела очаровать молодого мужчину, не зная, что его уже бесповоротно очаровал юный Лауфер.

– Да, хорошо, давай, – согласно ответил ей тренер, и брюнет, слыша только его последние громкие слова, успел навыдумывать себе об этих двоих невесть что.

Он чувствовал, что его трясет от бешеной ревности и адского гнева, и все же решил брать ситуацию в свои руки, пока не поздно.

Разрезая своим телом толщи воды перед собой, юноша уверенно направился к дорожке конкурентки, уже начавшей исправлять свои ошибки, а Каулитц, не зная всякого стыда, в упор смотрел только на нее, что взбесило приревновавшего юношу окончательно.

Быстро переместившись к соседней от девушки дорожке, Билл нырнул и под водой пересек разделители, а вынырнул буквально перед неторопливо плывущей Сентой, от чего столкновение было совершенно неизбежным. С плеском ударившись об Билла, она испуганно вскрикнула, щедро наглоталась воды и потеряла бы всякое равновесие, если бы внимательный брюнет не подхватил ее за талию.

– Ой, прости, я тебя совсем не видел, – скривив губы в виноватой улыбке, пролепетал Лауфер, всячески стараясь на нее не оскалиться, выказывая свое истинное отношение, а потом вдруг крепко похлопал девушке по спине, чтобы помочь избавиться от кашля.

Этот порыв уж явно не был проявлением искренней заботы и участия, поскольку в это время сам темноволосый красавец, ловко дернув вязочки открытого купальника девушки, двумя короткими и даже незаметными движениями мгновенно избавил Сенту от него, после чего резко оттолкнул, с силой роняя оголенную девушку в воду, так безрассудно позарившуюся на чужое.

Тут же раздался восторженный, оглушительный свист рядом находящихся парней, которым определенно понравилось все произошедшее, и они теперь наперебой выражали свое одобрение, увлеченно разглядывая открывшуюся картину и на все лады нахваливая смельчака-Лауфера. Билл же к тому моменту уже стремительно дал от девушки деру, а когда вынырнул в паре метров от нее, и вода перестала давить на его слух, надежно оберегая от чужих слов, на него тут же обрушился недовольный, строгий возглас любимого садовника:

– Лауфер! Вылазь. Из воды. Сейчас же! – такого яркого и безумствующего раздражения на его лице мальчику видеть еще не доводилось, и это даже неподдельно испугало его.

Лауфер даже допустил вызывающую трепет мысль о том, что своим нехорошим поведением он, очевидно, мог все испортить, и вести себя настолько плохо все-таки не следовало.

Сейчас он даже не слышал всхлипы и оскорбленные причитания Сенты, бесконечно раздающиеся где-то за спиной, он видел только своего озлобленного мужчину, от пронзительного взгляда которого даже задрожали все поджилки, жар ударил в виски, и пальцы на ноге практически свело болезненной судорогой. Однако юный брюнет насилу взял себя в руки и, шумно сглотнув от заковавшего его волнения и вытряхнув лишнюю воду из ушей, медленно и опасливо направился в сторону тренера.

– Быстрей давай! Ты что-то совсем уже оборзел. И по лестнице поднимаются, между прочим, – видя, что Билл выбирается из бассейна рядом с ним на бортик, Том чуть шагнул от него назад, в то время как самому Каулитцу от бесконечно переполняющего его стыда и будоражащего смятения, наливающего лицо багряным цветом, буквально хотелось провалиться сквозь землю. – Сядь на лавку, и чтобы тебя с этой секунды не было ни видно, ни слышно! Ясно? – недовольно прошипел Том, отчитывая бесстыдного ученика, но, выпустив этот обжигающий голову и легкие пар, мужчина даже сам почувствовал, что почти сразу же смягчился, и удушающее бешенство все же отступило.

Вскоре он увидел, как Лауфер после его рассерженного тона поджал губы, разобиделся и нахохлился, а потом, надев шлепанцы, дрожа и истекая водой, стянул с головы шапку Тома и походкой от бедра безмолвно направился туда, куда его и отправили. Томас, часто дыша через нос и насилу оторвав свой прикованный взгляд от его ягодиц, плотно обтянутых тугими плавками, поспешно взглянул на девушку в воде. Та уже водрузила купальник обратно на свою грудь и тоже была изрядно смущена, и он все же решил, что последний поступок Билла все-таки был спровоцирован именно необоснованной ревностью, а не обыкновенным баловством.

– Билл, – мягче позвал тренер, но расстроившийся Лауфер не стал оглядываться, а затравленно посмотрел на мужчину только тогда, когда сел на низкую лавку и забросил одну ногу на другую.

Он абсолютно не хотел делить с кем-то того, кто нравился и ему самому, и все равно чувствовал себя обделенным и обиженным от поступка тренера. Поведение Каулитца тоже, на самом деле, было вполне аргументированным, а покинуть бассейн любой другой ученик в такой ситуации мог даже сразу после того, как с разгона плюхнулся в него в начале урока.

– Эта Сента еще.. – ворчал Лауфер, а потом, взглянув на большие часы, висящие на стене, сделал приятный и такой многообещающий вывод, что до окончания урока осталось всего около десяти минут, поэтому решил, что полноценные обиды могут и подождать до лучших времен.

Взвинченный Том уже вернулся к ученикам, чувствуя себя крайне смешанно и все равно поглядывая в сторону дисквалифицированного брюнета. Но он убеждал себя тем, что урок есть урок, и смешивать личное и рабочее ни в коем случае нельзя, что он и так уже по своей слабости позволил. Так бессовестно себя вести в бассейне все равно было совершенно непозволительно, хотя в то же время ругаться на свою маленькую шаловливую нимфу Томасу совсем не хотелось. Его теплые, нежные чувства к ней все равно бунтовали и неистово возмущались в нем на этот счет, однако чувство справедливости все равно с небольшим отрывом в конечном итоге взяло над ними верх.

Брюнет вскоре грациозно поднялся и молча направился в сторону лежащего у стены инвентаря, включающего ласты, досточки для плавания и все тому подобное. Усиленно делая вид, что внимательно и заинтересованно рассматривает все это добро, он красиво склонился, выпячивая на обозрение тренеру и всем желающим все свое привлекательное и аппетитное достояние.

– Билл, не трогай там ничего, – заметивший брюнета и все еще нервничающий тренер тут же пресек новую возможную причину замечаний, поскольку этот непредсказуемый юноша мог напакостить даже там, где это, казалось бы, невозможно было сделать. – Пожалуйста, – сквозь зубы добавил мужчина, думая о том, как бы ему незаметно от всех своих учениц поправить в шортах вставший, неприятно ноющий от напряжения член, который на полуобнаженного искусителя действовал слишком уж однозначно.