Домашний и дикий (СИ)

========== Глава 4 ==========

Флаер они бросили на каком-то пустыре, заваленном мусором.

— Роскошная машинка, но паленая, жаль, — сказал Линчи, поправляя на плече сумку.

Дайме непонятно чему кивнул, искоса на него взглянув. Ветер гонял по пустырю пакеты и бумажки, вдалеке торчали загадочные спирали, похожие на скелеты длинных глубоководных рыб. Дайме никогда не знал, что в Хверце, с его блистающими проспектами и висячими садами, могут быть такие места. Ему было тревожно и в то же время отчаянно весело оттого, что жизнь его переменилась в одно мгновение, из благопристойной скукоты обернувшись полным приключений комиксом.

Он тоже поправил сумку и заспешил за Линчи, прыгая с кучи на кучу. Руку и оставшийся человечий глаз они зарыли на этом пустыре, и Линчи даже прочел над захоронением короткую урчащую молитву по-нечьи. Дайме неплохо знал нечий, хоть для него и был родным человечий, но эту молитву он почти не понял — столько странных и незнакомых слов. Сам он тоже прошептал “покойся с миром”. Все же человек был неплохим мужем, не обижал его зря и баловал куклами… Жалко его. Он быстро поморгал, чтобы Линчи не заметил его грусти. Его новый муж почему-то сильно не любил людей, наверное, ему совсем поганые попадались.

Скоро пустырь кончился, и начался город — тоже странный и непривычный, весь в лесенках, воздушных дорожках и кривых домах. Дорожки иногда обрывались не лестницами, а просто ямами, и через них приходилось прыгать, часто на длинное очень расстояние. Дайме каждый раз опасался, что подскользнется и сорвется, и один раз действительно промахнулся и быстро-быстро заскребся, выкарабкиваясь. А другой раз чуть не сорвался, но Линчи вытащил его за шкирку.

— Устал? — заботливо спросил он и погладил Дайме по щеке. — Скоро уже придем, мелкий.

— Я не мелкий, — мяукнул в ответ Дайме, и его голос прозвучал слабо и жалко. — Только есть хочу… и спать.

— Хорошо.

Они сели на коробки под очередной лестницей и поели захваченной из дома рыбки, запивая водой. В темноте время от времени шныряли силуэты других нек. Иногда они смотрели на них, сверкая глазами, но не останавливались. От сумки у Дайме начинали ныть плечи, а лапы мелко дрожали от напряжения. Линчи обнял его и немного полизал в ухо, и Дайме тихонько замурлыкал от тепла и ласки.

— Пойдем, совсем немного осталось, скоро отдохнешь уже.

Наконец Линчи скользнул в один из домов и, велев Дайме не произносить ни слова (“а то ухо откушу”), постучался в железную дверь. Им открыл крупный нек со сломанным носом и злобно прошипел, глядя на Дайме:

— А это ты что еще притащил?

Дайме втянул голову и прижал уши.

— Это нек моего клана, — зашипел Линчи, мотая хвостом.

— Я слышал, у тебя и клана-то нет, человекоубийца, — сказал нек.

— Как видишь, появился.

Нек смерил Линчи взглядом и ощерился:

— Ты, я смотрю, приоделся и хвост покрасил? Блядью что ли подрабатываешь…

— Заткнись уже и веди меня к своему хозяину, — голос Линчи повысился до злого мява.

— Ну-ну, — сказал нек и ушел в захламленный коридор.

— Сиди здесь, — Линчи показал Дайме на железную табуретку у стены и ушел в одну из дверей, забрав у него сумку.

Нек со сломанным носом остановился рядом с Дайме и принялся на него таращиться. Глаза у него были светло-зеленые, а шерсть серая в полоску, как у всех работяг. Дайме сжал губы и уставился в стену, стараясь не дергать ни ушами, ни хвостом. Но он все равно весь дрожал, и чертов нек ухмылялся, наверняка видя это.

Линчи не было очень долго. Кривоносый нек, насмотревшись на него с одной стороны, подошел поближе и уставился с другой. По спине Дайме сползла холодная капля. А что, если Линчи не вернется? Вдруг с ним сотворили что-то страшное, или он Дайме… бросил?

— Гагагага! — заржал вдруг кривоносый и дернул Дайме за хвост.

Дайме подскочил и завопил от ужаса.

Дверь распахнулась, и оттуда выскочили старый лохматый нек и Линчи.

— Чота нервный он у вас какой-то, вообще не знаю, чо орет, — сказал кривоносый, погогатывая.

— Он!..

Линчи дернул трясущегося от негодования и страха Дайме за руку, и тот вдруг вспомнил, из-за чего ему запретили говорить. Человечий акцент, сказал тогда Линчи, его здесь не любят. Дайме испуганно на всех покосился, но, кажется, никто не заметил его акцента в коротком слове.

— Он схватил меня за хвост, — пожаловался Дайме на ухо Линчи, и тот сердито фыркнул, обращаясь к лохматому старику:

— Мой клан теперь совсем маленький, почтенный Галлуг, но у меня все еще есть друзья.

— Ну-ну, не держите зла на этого остолопа, — захихикал почтенный Галлуг, и дал кривоносому подзатыльник. — Он же не хотел ничего дурного, просто этот милый молодой нек такой… милый.

— Ага, — опять заржал кривоносый.

Линчи увел Дайме с собой в комнату, и они со стариком принялись о чем-то негромко спорить, копаясь в сумках. Тех самых, что они из поместья принесли. Дайме смотрел на них во все глаза, и постепенно в его сердце закрадывалось ужасное подозрение. Неужели Линчи хочет продать его кукол? Тех самых кукол, которых он так долго собирал, которым с такой любовью шил одежду и делал мейки? Которым придумал и как наяву прожил столько волшебных историй…

— Нет, — прошептал он, вставая, — нет, Линчи, нет.

— Что случилось, — нахмурился Линчи, снова закрывая сумки и подходя к нему.

— Не продавай моих… моих кукол, пожалуйста, — зашептал Дайме, отчаянно вцепившись в сумки.

— Вы там определяйтесь, юные неки, продаем — не продаем. У меня нет времени нянчиться с вами, — сказал старик.

Линчи толкнул Дайме к стене и едва слышно зашипел ему на ухо:

— Прекрати. У нас нет денег. Нет дома и еды. Мы взяли их не для того, чтобы таскать гигантские мешки за собой. Но если ты хочешь спать под мостом… Оставь их себе.

Дайме закусил губу и быстро-быстро заморгал. Потом притянул к себе сумки и заглянул в них. У каждого нека и пушистого котика, глядящего на него своими драгоценными глазами из глубины, у каждого из них было имя и романтичная история. Дайме брал их не для того, чтобы продать. Он брал их с собой в новую жизнь.

— Простите меня, — прошептал он им, и почувствовал, что пара слезинок все же соскользнуло с ресниц.

— Оставь себе парочку любимых, — сказал Линчи.

Дайме судорожно вздохнул, выбирая. Любимых было гораздо больше, чем два.

Линчи снял несколько камешков со спасенных кукол и ушел продавать остальных. Он продал их всех, а еще украшения Дайме и даже одежду, в которой был сам, обменял на другую — темную и грубую. И Дайме он дал такую же куртку — с глубоким капюшоном, жестким верхом и мягкой подкладкой.

Сумки их стали совсем тощими, зато у Линчи появился толстый кошелек, который он спрятал за пазуху.

— Пошли, малыш, — довольно подмигнул он и взял Дайме за руку.

— Чтоб тебе хвост прищемило, — напутствовал их кривоносый нек, запирая дверь.

— А тебе оторвало, — хихикнул Линчи, с места рванув по какой-то лестнице.

— Он тебя не любит, да? — пропыхтел Дайме, догоняя его.

— Кто?

— Ну… этот, со сломанным носом.

— Не знаю, — рассеянно пожал плечами Линчи и завертел головой, что-то высматривая в небе.

Они вышли на самый верхний уровень города и остановились на круглой площадке, украшенной мигающими лампочками. Здесь сидело еще несколько нек, все в капюшонах. Дайме поправил свой капюшон и прижал к груди сумку со спасенными куклами.

Сверху раздался сигнал, и на площадку спустился большой флаеробус. Он был похож на тот, который почти всю жизнь залетал за Дайме, чтобы отвозить сначала в школу, а потом в колледж. Только этот был серо-полосатым и весь обвешан длинными флагами, похожими на разноцветные хвосты. Сиденья внутри были обтянуты вытертым мехом. Линчи слегка подтолкнул его к месту у окна, а сам сел у прохода. Дайме заметил, как он сунул монетку в щель на поручнях и потыкал в кнопки. Город снизу переливался редкими огнями. Вдалеке свет становился плотнее и ярче, наверное, там были центральные районы. Дайме вздохнул, чувствуя себя потерянным и маленьким. Линчи легонько пощекотал его за кончик хвоста, и Дайме притиснулся к нему и прикрыл глаза, согреваясь в его объятиях.