Великолепная семерка (СИ)

— Да!

Сказал и сам испугался того, что произнес.

— Уверен? — Сай придвинулся еще ближе, ловя его взгляд.

«Нет» вертелось в голове, но горло перехватило, и он только кивнул.

И всю дорогу до дома уговаривал себя, что ничего особенного не происходит. Сай взрослый, совершеннолетний, и уж точно отдает отчет в своих поступках. И что иногда, чтобы избавиться от навязчивой идеи, стоит ее воплотить. И что если для Сая такая идея — это секс с ним, Тыгриску, то он просто обязан помочь. О том, почему вдруг периодически его накрывало стыдом, Тыгриску старался не думать. Это не он решил воспользоваться хорошим отношением к себе. Это Сай сам предложил, и вообще…

Но что «вообще» Тыгриску додумать не успел. И даже было не особо интересно, почему они пришли к нему домой. В конце концов, Сай живет не один, а вот он — очень даже. И пусть квартирка у него маленькая, но она уютна, да и одному вполне хватает. А уж с такой периодичностью, с какой он здесь появляется, ночуя то в лаборатории, то у того же Роджера…

— Тепло, — Сай прошел в комнаты первым. Бесшумно ступая, обошел небольшую гостиную, заглянул в кухню и замер на пороге в спальню. Глядя на его напрягшуюся спину, Тыгриску внезапно занервничал, вспоминая, что там было, когда он уходил утром и что мог увидеть сейчас Сай. Но память не выдавала ничего такого, кроме парочки научных журналов на полу у прикроватной тумбочки. Этим Сая, привыкшего к их с Роджером научным диспутам за «чашкой чая» до глубокой ночи, точно не напугаешь. Тогда что?

Тыгриску скинул обувь и, по привычке собирая волосы в тугой узел, как всегда делал дома, подошел к нему. Заглянул через плечо, придирчиво оглядел спальню, ничего криминального не увидел, кроме тех самых журналов, и хмыкнул. Сай крупно вздрогнул, расслабился и вдруг подался назад, вжимаясь спиной в его грудь, откидывая голову на плечо так, что открылась шея с сумасшедше бьющейся венкой под тонкой не загорелой кожей. Тыгриску сам не понял, как опустил голову и накрыл губами этот пульс. Вдохнул запах Сая и, уже понимая, что не хочет отпускать и останавливаться, обнял за талию, привлекая к себе еще ближе. Сай пах… летом. Грозой, дикими цветами, чем-то еще неуловимым, но смутно знакомым, таким манящим. Словно пытаясь понять этот запах, вкус, Тыгриску провел губами ниже по шее к плечу. Сай выдохнул, зажмурился, тихо застонал, а потом развернулся в кольце его рук. Обнял, приблизив свое лицо так, что Тыгриску чувствовал его дыхание, почти касался губами его приоткрытых губ.

— Ну же… поцелуй меня… пожалуйста… — Сай смотрел на него почти умоляюще, с такой тоской, что сердце Тыгриску на мгновение сжалось. Красным стоп-сигналом полыхнуло перед глазами, но остановить себя он уже не успел. Подался вперед и накрыл губами губы Сая, целуя так, как хотел сам. Сильно, безжалостно, глубоко. Так, что Сая заколотило в его руках, а ноги ослабели. Он бы упал, если бы Тыгриску не удержал его. Подхватил, увлек к кровати и уложил на спину, еле успев откинуть покрывало в сторону. Отстранился немного, но Сай мгновенно потянулся следом.

— Нет, не уходи! — Вся бравада слетела с него. Вся дерзость и наглость растворились без следа. Черты лица стали мягче, беззащитней, но больше всего говорили его глаза. Такие сияющие, такие тоскливые.

— Я здесь, — Тыгриску улыбнулся таким переменам, погладил скулы, тщательно следя за тем, чтобы не выпустить когти и не поцарапать. Кстати, о царапинах. — Я тебя поранил. Нужно обработать.

— Не сейчас. Пожалуйста, — Сай упал обратно на спину и увлек его за собой. Коротко выдохнул от тяжести накрывшего его тела и снова потянулся к губам. И Тыгриску отдал ему инициативу.

Сай был похож на дорвавшегося до источника умирающего от жажды. Словно забывшись, он целовал подставленные губы, лихорадочно гладил его плечи, спину, шептал что-то заполошно и отчаянно. А потом вдруг остановился. Замер, затих, сжавшись под ним, дыша тяжело, загнанно. Только объятия так и не ослабил.

— Сай? — Тыгриску шевельнулся, повозился, пытаясь приподняться и не давить на парня всем своим весом.

— Ты не хочешь, — глухо произнес тот, еще сильнее стискивая его рубашку. — Ты меня не хочешь.

— Хм? — Тыгриску вскинул бровь и качнулся, втираясь пахом в пах, доказывая обратное.

— А это тогда что?

Сай разжал руки и обмяк, откинувшись на постель и глядя на него снизу вверх. Растрепанный, возбужденный, раскрасневшийся — он был чудо как хорош. Тыгриску невольно облизнулся, откровенно лаская взглядом его лицо.

— Не то. Ты только позволяешь мне… делать это с тобой. Но меня ты не хочешь.

Тыгриску совсем по-кошачьи фыркнул. Потянулся вперед, потерся щекой о его щеку, оставил влажный след поцелуя на скуле, в уголке губ.

— Я кот, ты же помнишь? Мы все такие.

— Ну да, конечно, — пришла очередь Сая фыркать. — Разбалованные, наглые, уверенные, что все обязаны дарить им ласку.

— Как-то так, — Тыгриску улыбнулся и приподнялся, нависая над ним. С торчащими ушками, растрепавшимися волосами, в расстегнутой Саем почти до самого конца рубашке и с расширившимися зрачками, плавающими в расплавленном янтаре радужки — он был таким… Сай застонал и, грязно выругавшись, дернул его на себя. Вжался губами в губы, вплел пальцы в волосы, перебирая пряди, лаская основание чувствительных ушей. А когда закончился воздух — оттолкнул от себя и принялся лихорадочно раздеваться. В сторону полетела рубашка, джинсы стукнули об пол пряжкой ремня, белье опустилось сверху почти стыдливо.

Поневоле захваченный этим стриптизом, Тыгриску обнажался медленно и почти рассеянно, лаская взглядом все больше открывающееся его взгляду тело. И вздрогнул, когда Сай вдруг оказался слишком близко. Его завороженный взгляд был таким искренним, таким… горячим, что совесть умолкла, а рассудок отдал бразды правления телу. Которое хотело. Которое давно было готово.

На секунду Сай сжался, когда Тыгриску оказался между его раздвинутых ног. И тут же обмяк, раскрылся, погружая пальцы в волосы, мягко направляя. Вздрагивал и сладко шипел, когда Тыгриску забывался, и кончики его клычков задевали чувствительную кожу. От ласки его влажного, но шершавого языка Сай выгибался и закусывал губу, давя рвущиеся наружу стоны. Такой чувствительный, такой чувственный и отзывчивый. Жадный до ласк, почти требовательный. Он сам перевернулся на живот, подставляя под сильную ласку рук упругие ягодицы. Выгнулся, захлебнулся стоном, почувствовав в себе наглый кошачий язык, которой пару минут назад уже чуть не довел его до оргазма, всего лишь лаская чувствительные соски. Но замер почти испугано, когда Тыгриску решил, что он готов и, приподнялся, скользнув членом между двух половинок. Тыгриску замер.

— Ты меня обманул, — сдержаться и не войти было сложно, но Тыгриску смог. Правда, отстраниться так, чтобы не касаться, оказалось выше его сил. — Это твой первый раз.

— Нет! — Сай дернулся, подался назад, навстречу.

— Лжешь! — Тыгриску стиснул пальцы в кулаки и под выпущенными когтями разошлась ткань простыни.

— Нет. Да… Какая разница… Пожалуйста… я хочу, чтобы это был ты. Пожалуйста… — голос Сая наполнился отчаянием, смешанным с возбуждением. Он погладил судорожно стиснутый кулак Тыгриску, коснулся губами побелевших костяшек и, в конце концов, уткнулся лбом. — Пожалуйста… Не заставляй меня идти на улицы и предлагать себя первому встречному!

Тыгриску мотнул головой, заурчал сердито. Отстранился, дотянулся до подушки и сунул ее Саю под бедра. Подумал немного, улыбнулся хитро и подался вперед, не наваливаясь, но жестко фиксируя. Языком провел вдоль позвоночника и повторил путь кончиком хвоста, который все это время спокойно лежал на кровати. Сай замер, кажется, даже дышать перестал. И забился, когда Тыгриску невесомо погладил ставшие чувствительными ягодицы. Сай матерился, шипел что-то матерное, грозился убить к чертям, умолял, почти плакал от того, что делал с ним Тыгриску с помощью своего хвоста. Невесомые дразнящие касания, такие сводящие с ума, такие возбуждающие — они заставляли его расслабляться все больше, открываться, забываться. И когда Тыгриску вдруг оказался в нем весь, до конца — Сай даже не успел понять. А потом бояться и напрягаться было уже поздно. Оставалось только двигаться навстречу, стонать, шипеть «быстрее» вместе с «убью сволочь». И стонать болезненно, почти жалко, кончая и вжимаясь лбом в подставленную руку…