Глизе 892 (СИ)

Он старается не проводить параллели с братом.

Родственники всегда дрифт-совместимы. Вопрос в возрасте и в том, захотят ли они делиться друг с другом самым сокровенным и не самым приятным «грязным бельём» и скелетами из своих шкафов. Купер согласился.

Блейн до сих пор себя за это ненавидит так яростно, что на запястьях белеют узкие и частые рубцы шрамов.

«Это мы делаем, когда стараемся не убить себя. Переводим моральную боль в физическую.»

— Достаточно, — маршал Сильвестр улыбается сдержанно, заносит какие-то пометки в блокнот. — Я увидела достаточно. Пробный дрифт в двенадцать, подготовьте свои мысли, мистер Андерсон.

— Сью! — Блейн почти рычит, но позволить себе эту дерзость может. — Я давал согласие на одну тренировку, а не на пробный дрифт, — Андерсон в ярости.

— Но мы по случайности нашли вашего дрифт-партнёра. Смирись, лысый, — Сью смеётся, и Блейн устало вздыхает от невозможности ей врезать.

--

Воспоминания яркие. Блейн ныряет в них с головой и вынырнуть может едва ли. Покорёженный металл стонет, будто умирая — а рядом кричит от боли брат, которого вырывают из егеря со всей аппаратурой, сминая костюм. Андерсон смотрит в родные глаза в последний раз, протягивает руку навстречу, чтобы поймать, защитить или же последовать за ним, но не удаётся. В дурные воспоминания вмешивается голос — настойчивый и успокаивающий, и Блейн концентрируется.

Он открывает глаза в егере и в костюме для дрифта — справа от него стоит Курт. На лбу блестит испарина, но он улыбается неловко. Блейн понимает, что Хаммел теперь тоже пережил чужую смерть как свою.

Быть в дрифте с кем-то, кто умирает — едва ли лучше, чем умереть самому.

Потому что, знаете, тебе с этим жить.

Блейн качает головой и отводит взгляд, понимая, как мог накосячить. Если отдаться воспоминаниям, то можно не вынырнуть, перебить всех работающим егерем, который и правда больше похож на гроб. Андерсон отключается от дрифта и выходит прочь, гремя тяжёлыми ботинками костюма.

— Никогда больше, никогда, никогда…

Мантра хреновая.

Потому что через два часа из разлома вылезает три кайдзю четвёртой категории, туда отправляются Хворостовские и Финн с Паком, а им нужно прикрывать спину.

Блейн не простит себе ещё смертей на совести. Нет.

На спину их егеря вешают атомную бомбу — Андерсон натянуто шутит про «ещё одну», но смеяться не получается. Курт стоит рядом уверенный и белый, как полотно, и Блейн думает, что из них двоих он больше похож на капитана Америку. Столько смелости в глазах он не видел ни у кого — и столько же отчаяния. В отражении бездонных зрачков будто горят мосты, которые он поджог только для того, чтобы осветить их путь.

Блейн как-то вдруг резко понимает, что Курт готов умереть.

Андерсон понимает, что не готов позволить ему умереть.

--

Он отправляет капсулу с Куртом на поверхность не раздумывая ни секунды. Проникнуть в разлом егерь не может, он не пропустит, но если схватить одну из этих тварей и пролезть туда с ней — вполне получится обмануть систему. Андерсон знает, что Хаммелу умирать вовсе не обязательно, но обещает ему отправить свою капсулу следом.

Ложь во благо, да, Блейн?

На виски давит боль, пищит значок подыхающего реактора, а Андерсон думает, что так и не поцеловал Курта. Теперь уже не доведётся, и Блейну немного горько.

Андерсон отцепляет бомбу уже по другую сторону разлома и в капсуле отправляется наверх, но уже знает, что опоздал.

Времени-то совсем нет.

Блейн теряет сознание, когда кругом полыхает ядерное зарево. Красивая, героическая и чертовски правильная смерть.

«Жди, Куп. Я иду.»

--

— Очнись! — ладонь, хлопающая его по щеке, чертовски реальная, а голос слишком знакомый. Блейн резко распахивает глаза — кругом ярко, и он шипит, зажмуривается, а после открывает уже не торопясь.

Над ним огромное, голубое и бескрайнее небо. И ещё одно — в глазах напротив. Сходство стопроцентное, и Блейну даже не совестно умирать вот так — с Куртом на том свете не будет страшно.

— Мы в Раю? — хрипло интересуется Андерсон, не торопясь слезать с заботливых рук, придерживающих его за спину.

— Если хочешь это так называть, — пожимает плечами Курт и улыбается лукаво, точно лис. — Но ты жив, к сожалению, — притворно вздыхает Хаммел.

— К сожалению? — возмущается Блейн, вскидывая брови и осторожно садясь — спасательная капсула опасно барахтается на волнах и есть шанс свалиться в воду.

Курт пожимает плечами, улыбаясь всё также хитро, а Блейн пользуется моментом и подаётся вперёд, сцеловывая улыбку. И губы у Хаммела солёные — и Андерсон уверен, что это совсем не от морской воды, потому что волосы у него мягкие и сухие. Блейн прижимает Курта к себе и слушает, как тот тихо всхлипывает от пережитого ужаса и нахлынувшего счастья.

Они сидят так, пока за ними не прилетает вертолёт.

Впервые за долгое время умирать Блейну Андерсону совсем не хочется.