Кабинет (СИ)

Полковник, со своей стороны не задумывается – много или мало, насколько это вообще приемлемо или напротив… Он считает это лучшим способом извиниться и всё. Тот факт, что ни для кого он подобного не делал, отходит на какой-то очень дальний горизонт – у него просто не было Джеймса.

Если любовь – это готовность сделать все, что угодно, для человека… Дальше Себастьян предпочитает не задумываться, дабы не провалиться в сопливо-слезливое болото дамских бредней.

Брюки вместе с бельем сползают почти до лодыжек, послушные настойчивым рукам. Горячие губы прижимаются к острой коленке и Джим вздрагивает. Пальцы настойчиво, чуть давя, проходятся от бедра вниз, к колену, тогда как губы с той же настойчивостью двигаются по другой ноге вверх. Джеймс прикрывает глаза с тихим, ласкающим слух стоном, несмело взмахивая ладонью, но видимо, не решается на активные действия – укладывает руку обратно, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику.

Язык медленно скользит по напряженному стволу, задерживаясь на головке, лаская. Мориарти закусывает губу, нетерпеливо вцепляясь в светлые волосы.

- Ну же… - шепчет, - давай.

При всей однозначности ситуации Мориарти не покидает ощущение, что трахают именно его.

Выгибается, сжимая пальцами светлые волосы. Постанывает – ласки, возможно неумелые, но от этого они не становятся менее возбуждающими. Длинные пальцы впиваются в бедра, когда маленький гений, теряя голову от захлестывающего возбуждения, начинает все быстрее толкаться в рот своего наемника. Моран слышит, что Джим шепчет его имя, кончая.

Чуть приподнять хрупкую фигурку, одевая, застегнуть брюки, провести пальцами по тонким аристократическим скулам.

Джеймс перехватывает руку, чуть притягивая любовника к себе – не целует и ничего не говорит, даже не двигается – только смотрит внимательно и с легким оттенком любопытства, хорошенько запрятанным под разлившейся в зрачках истомой.

========== 9. ==========

- Ты знаешь какой сегодня день? – Джим отрывается от бумаг. Время четыре утра – он еще не ложился.

- Вчера, - усмехается полковник. – И вчера будет продолжаться, пока ты не ляжешь спать, Джеймс.

- Я хочу закончить, - криминальный гений небрежно отмахивается. – Надоело с этим возиться.

Киллер громко фыркает – если шефу надоедает с чем-то возиться, всегда есть вариант, как от этого избавиться. Мориарти намек понимает, но только качает головой посмеиваясь.

- Не с этим делом, Басти. Тут выгоднее закончить. Скоро лягу, правда. Число какое, ты знаешь?

- Двадцать пятое уже, – задумчиво. - И что? Захотелось пряничных человечков и глинтвейна?

- Каких еще человечков… - криминальный консультант недоуменно вздыхает. – А ты умеешь? От глинтвейна я бы не отказался.

- Нет, – твердо, четко и совершенно не стесняясь собственной лжи. – Не умею.

Джеймс пожимает плечами, аккуратно закрывая разложенные по столу папки.

- Ты совершенно не умеешь лгать, полковник. Я пойду спать. Проверишь почту, ладно? Мне лень.

Моран безразлично кивает – легкий налет обязанностей секретаря его даже забавляет. Тем более, что это скорее способ оповестить полковника о текущих делах – Мориарти знает, что Себастьян в большей степени визуал.

Так действительно удобнее – в описании своих дел Джим, на взгляд киллера, отличается редкостным многословием и, к тому же, дико раздражается, когда полковник не успевает следить за ходом его мыслей. Тот факт, что половину этих самых мыслей гениальный преступник прокручивает в голове не озвучивая, смягчающим обстоятельством не является.

Писем всегда много, но эта возня успокаивает, а если разобраться с нехитрым способом классификации, даже приносит удовольствие. Как новости читать. Но только строго интересующие новости – никакого спама и кордебалета. Если задуматься – наемника давно уже не интересует ничто, кроме Джеймса.

Разобрав корреспонденцию снайпер, позевывая, уходит из квартиры, прихватив с собой винтовку.

Мориарти никогда не обращает внимания на такие насущные мелочи, как праздники. Только рождество вызывает у него какую-то неуемную тягу к домашнему уюту – до маразма он, конечно, не доходит и привычки тащить в дом блестящие гирлянды и колючие растения не имеет.

Но вечером потребует, судя по всему, свою чашку глинтвейна. Может быть даже закажет на ужин что-нибудь с пометкой «Merry Christmas».

Морана немного смешит это все, но потакать этим желаниям не так уж сложно – намного проще чем избавляться в ванной от трупа при помощи армейского ножа и нескольких литров кислоты, как на прошлой неделе.

И сантехнику потом не нужно менять – вся эта дрянь напрочь отказалась смываться, да и вообще… Даже не особо брезгливого полковника передергивало от перспективы принять ванну. Джеймс просто не видел, что там творилось после того, как полковник отмыл кровь с кафеля и залил емкость на три четверти кислотой, поэтому кичился самообладанием и подкалывал подчиненного.

Наемник, впрочем как обычно, на провокации не велся.

- Никакой китайской кухни! – Джеймс находится в явно приподнятом настроении и настроен решительно. – Что-нибудь исконно английское. Или ирландское. Что у вас там едят?

- Новорожденных младенцев, запивая кровью девственников, - бурчит Моран.

- В меню такого нет, Бас. Придется потерпеть. Э, постой, разве туда нужно виски лить?

Себастьян безразлично пожимает плечами – на его вкус виски можно лить куда угодно.

Джеймс, уткнувшись носом в рецепты, высвечивающиеся на экране, самозабвенно закидывает в большую кастрюлю нравящиеся ему ингредиенты.

- Хватит, - Моран перехватывает хрупкую кисть – если криминальный гений закинет еще пару яблок, варево точно будет похоже на салат. В лучшем случае – на суп.

Через несколько минут, получив вожделенную поллитровую кружку с напитком интенсивно рубинового цвета, Мориарти, шлепая пушистыми тапками по паркету, удаляется в кабинет – удобно устроиться в любимое кресло.

Себастьян идет следом, отпивая по пути из кружки. Чудится ему, что сейчас у Джеймса начнется приступ неконтролируемой нежности – и полковник не ошибается в своих предположениях: Джеймс чуть ли не силой усаживает любовника в кресло и сам забирается к нему на колени, подбирая ноги и умиротворенно прижимаясь всем телом.

- Хочешь выходной? – аттракцион невиданной щедрости. Моран качает головой – он просто не представляет чем можно заняться в выходной.

Джим задумчиво морщит нос.

- А чего хочешь?

Полковник вытаскивает сигарету, раскуривая. Задумывается, глядя на огонек.

- Портсигар?

Мориарти счастливо улыбается.

- Значит я угадал, - отставив кружку тянется в ящик стола, извлекая серебряный, украшенный изображением тигра, портсигар.

Полковник ухмыляется, принимая подарок.

- А если бы я согласился на выходной?

- О, я бы учел. В следующий раз – получил бы только выходной. – Джим улыбается, чуть наклоняя голову, смотрит на киллера.

Моран неспешно перекладывает Dunhill из пачки в портсигар, окидывает взглядом получившуюся картину и явно остается доволен.

- В глубине души ты жуткий эстет, - мурлычет Мориарти на ухо.

Снайпер только усмехается, убирая портсигар в карман. Оттуда же достает небольшую коробку, протягивая Джеймсу.

Джим заинтересованно смотрит на своего телохранителя, открывая коробку – там он обнаруживает достаточно простенькие по дизайну, но все же платиновые часы Longines. Сам Мориарти предпочитает традиционные Vacheron, ценой почти как груженный нефтью танкер; так что, вытащив аксессуар из коробки, сразу же впивается взглядом в витиеватую гравировку на крышке.

И издает победный клич команчей.

- Ты его достал? Бас, но как? – с наисчастливейшей улыбкой ерошит волосы любовника. – Этот ублюдок второй год очень успешно от меня скрывается! Скрывался, - удовлетворенно поправляет сам себя.