Твой силуэт как иллюзия (СИ)

— Лизка, ты ведь первая, кто его по-настоящему, понимаешь? Мать тоже любила, я знаю, только он ценить не умеет. У нас семейное это, порода артамасовская.

— Ты не такой, — Лиза пьяно улыбнулась. — Ты маленький ещё, злой от обиды, но внутри гнили нет. Ты на отца обижен, на жизнь, на людей.

— Забавная ты. — Парень притянул её к себе, прижав спиной к груди, и обнял, устроив свой подбородок на чёрной макушке. — А батя не понимает, какое счастье отхватил. Кретин. Вечно шваль всякую по барахолкам собирал, а такое вот чудо упустил. Где хоть познакомились?

— В лифте. — Лиза прикрыла глаза. — Смешно, да? Я на собеседование пришла, а начальник компании друг Сёмкин. В лифте с ним застряли, а у меня клауст… п…ф…

— Я понял. — Артамасов засмеялся. — Уникум ты, Лизка, уникум.

— Ага. Меня же приняли… В отделе кадров девчонки уже и подготовили всё, а я вот… Дура.

— Я ведь ничего не знаю о тебе…

— А чего там знать? Бухгалтер я, отличный бухгалтер, между прочим! Из Пензы переехала сюда пять лет назад. Там папа с мамой и сестрёнка младшая остались. Она твоя ровесница. А мне тридцать будет через неделю. Ни детей, ни мужа…

— А батя как же?

— А пошёл он к брюнетке своей! — Она резко вскочила и захохотала. — На развод подам! Сама! Ничего мне от него не надо! Работу найду, квартиру сниму и буду жить, как раньше. Сестрёнку сюда заберу, когда институт закончит, замуж выдам за нормально парня, а не за козла какого-нибудь.

— Я помогу тебе.

— Как? Ты, Никитка, хороший парень, только жить не научился. Ты работал когда-нибудь?

— Нет.

— А зря! На готовеньком всю жизнь проездить хочешь?

— Не знаю…

— А ты подумай!

И он думал. Пьяные мысли разбегались в голове, как застигнутые врасплох тараканы на кухне. Уже и Лиза уснула, свернувшись на диване в гостиной, а он всё думал, курил одну за другой и думал, пока сон не завладел его сознанием.

Утром он не обнаружил в квартире мачеху. Она ушла. Но чемодан всё ещё сиротливо стоял в углу прихожей, а ключей Никиты не было на месте. Значит, вернётся.

Лиза вернулась к обеду. Впорхнула в квартиру вместе со свежим осенним запахом. Такая, что Артамасов на несколько минут дар речи потерял.

— Что это? — наконец выдавил он, дёрнув женщину за каштановый крутящийся локон.

— А это я! Вот такая я на самом деле. — Она широко улыбнулась.

Лиза помолодела. И теперь Никита отчётливо видел, как она красива. Её ничуть не портила полнота, скорее наоборот, делала ещё более очаровательной и милой. Неудивительно, что отец не устоял. Но как он мог такую красотку превратить в чьё-то подобие?! Лизу хотелось затискать, как мягкую игрушку, потянуть за щёчки и увидеть её улыбку. Она была солнышком, осветившим эту тусклую, пропахшую перегаром квартиру.

А потом была генеральная уборка. Самая настоящая, первая в его жизни. И совместная готовка, оказавшаяся крайне весёлым занятием. С этой женщиной всё казалось смешным, забавным и по-домашнему тёплым. Артамасов и сам не заметил, как полностью подчинился ей, выполняя все указания с отчаянным рвением. Так уже было. Очень-очень давно. Когда была жива мама.

— Лизка, я тебя обожаю, — наяривая свежий борщ со сметаной, бормотал Никита. — Ты лучшая.

— Знаю. — Она засмеялась. — А поехали в Пензу на следующих выходных? Хочу тридцатник в кругу семьи отметить.

— Поедем, — уверенно ответил он. — Хочу познакомиться с роднёй.

— Мы разведёмся, Никит. — Лиза опустила голову.

— Ты от отца моего уходишь, а не от меня. Так что я хочу познакомиться со своей роднёй.

— Только не говори ему…

— Он не найдёт тебя. Обещаю.

— Он и не станет искать…

— Значит, он действительно идиот, а ты достойна большего. Всё пройдёт, Лизка. Я теперь точно в этом уверен. Благодаря тебе.

Он не врал. Он знал, что так оно и есть: всё пройдёт. Боль, страхи, сомнения — всё пройдёт, если в твоей жизни есть надежда и вера. И теперь он понял Хайруллину.

Она верила и надеялась. Она ждала, несмотря ни на что. Ей было больно, но она не сдалась. И он не сдастся. Друзей нет? Будут. Никому не нужен? Нужен. Одному человеку точно. И этот человек сидит сейчас напротив, с улыбкой смотрит на него и искренне верит, что у него, Никиты Артамасова, есть будущее, такое, какое он сам построит, своими силами. И нужен он Лизе просто так, от всей её широкой души и чистого сердца, как бы банально и избито это ни звучало. И она нужна ему. Как лучик солнца, освещающий путь во мраке. Свет рассеет тьму. Свет залечит раны.

— Лизка, когда вернёмся из Пензы, вместе будем работу искать. Я перевожусь на заочку.

— Уверен, что справишься?

— Если ты поддержишь меня.

— Поддержу.

========== Глава 27 ==========

Роман стучал пальцем по заставленному едой и напитками столу, искоса поглядывая на шушукающихся Олега и Женю. Что они снова учудили? В голове пронеслось уже множество вариантов, один другого безумнее. Татьяна же была спокойна и даже улыбалась под нос. Егор переписывался с кем-то, уткнувшись в телефон, Алеся со скучающим видом изучала скатерть, а Леонид с недовольным лицом поглядывал на часы.

Сегодня двери Egeni были открыты лишь для избранных.

Костенко, в очередной раз взглянув на часы, с шумом втянул носом воздух и полез в карман за телефоном, но в зале наконец появились родители Жени.

— Наряд выбирала? — Лёня в упор посмотрел на сестру. Она отвела взгляд. Да, он изгой, но она по-прежнему теряется под его взглядом. Так было всегда.

— Не видели смысла спешить. Что за сборы ты организовал? — Копейкин презрительно фыркнул.

— А ты, Валер, задницу свою посади на стул, закрой рот и внимай.

— Да ты…

— Да я! — Костенко сверкнул глазами. — Сядь и молчи, пока слова не дадут. Я с тобой цацкаться не буду.

— Грязный…

— Педик? Ты когда-нибудь сможешь меня удивить?

Все, кто сидел за столом, буквально застыли. Вот это семейка… Все, кроме Жени. Она лишь усмехалась, но даже сквозь усмешку Олег видел, как ей больно. Больно за Лёнечку. И пусть он может одним только взглядом заткнуть её отца, ей всё равно больно. Потому что он отвергнут собственной семьёй.

— Кто это? — Валерий всё-таки сел за стол и обвёл взглядом остальных. Жена села подле него, но сохраняла молчание.

— Моя семья. — Олег поднялся.

— И что это значит? — мужчина скривился. Он уже видел парня дочери прежде и не одобрял её выбор, о чём оповестил их обоих не в самых приличных фразах. Это же надо было: послать к чертям самого Адомайтиса и связаться с каким-то студентишкой!

— Да ничего особенного. — Олег пожал плечами и улыбнулся. Не было обидно или горько, было смешно. — Раз уж мы с Жекой женимся, пора и вам познакомиться.

Воцарившуюся тишину не смел нарушить никто. Несколько минут ошеломительной тишины.

Кажется, спустя вечность отмер застывший Валерий. Оскал, появившийся на его лице, вряд ли можно было назвать улыбкой.

— И? Моя дочь давно ни во что не ставит своих родителей, так что мы не имеем отношения к этому фарсу.

— Вы называете фарсом брак наших детей? — Роман выгнул бровь.

— А вы считаете нормальным союз между ними? Сколько вашему сыну лет? Двадцать?

— Двадцать один.

— О, это, конечно, меняет дело. — Копейкин хохотнул.

— Перестань! — Женя взвилась. — Да если бы Лёнечка не сказал, я бы…

— Не сомневался, что оторвать меня от важных дел ради какой-то ерунды могло прийти в голову только этому ненормальному гомику.

— Валерчик, — обманчиво мягко протянул Костенко, — может, выйдем на перекур?

— Лёня, не нужно. — Татьяна строго посмотрела на мужчину. — Валерий, — она перевела взгляд на Копейкина, — что бы ни произошло между вами ранее… Всё же ваша дочь выходит замуж.

— На сим и закончим. У меня полно работы.

— Горько! — Егор резко поднялся со стула, сделал несколько глотков вина из бокала, задумчиво посмотрел на оставшуюся красную жидкость и улыбнулся. Подойдя к отцу Жени, он произнёс: — До дна за молодых! — Вино полилось на голову мужчине. Со стуком поставив бокал на стол, он взглянул на брата и выдохнул: — Поздравляю.