Второй шанс (СИ)

И снова собственническое движение языком, не торопясь заполняешь собой весь мой рот.

Рука по-хозяйски обхватывает мою талию.

Все верно, всего лишь очередная демонстрация твоей власти надо мной.

Осознание этого придает поцелую горький привкус.

Уже не так вкусно…

Должно быть, и тебе.

Отпускаешь.

Плохо скрытое торжество во взгляде.

Конечно, указал псине на ее место - вон там, у миски, рядом с мусоркой.

Отступаешь назад, милостиво позволяя мне скатиться вниз, потому что ноги не держат. Все же нахожу силы придать телу вертикальное положение и доковылять до Кеске.

Ты даже не пытаешься остановить меня. А зачем… Ты уже получил свое и явно доволен этой демонстрацией власти.

Опускаюсь на колени и осторожно проверяю пульс.

Вот он, бьется под моими пальцами.

Фух…

Слава… мне, блять.

Шарить по телу друга и ощупывать на предмет переломов я не решусь, не настолько сильно головой ударился.

Шики сейчас как натянутая струна. Внешне спокоен, но… Не буди лихо. Ибо жестоко выебан буду именно я, и не факт, что только выебан…

Перевожу взгляд на предмет своих размышлений.

Стоит, привалившись к двери старого дома, и наблюдает за каждым моим движением, ехидно вскинув угольную бровь.

Что пялишься… Результаты твоих трудов разгребаю. Так и хочется выплюнуть тебе это прямо в самодовольную рожу, но не один я пострадаю, нельзя…

Внезапно Кеске резко распахивает глаза, дергается в мою сторону и тут же заходится в приступе. Все его тело скручивает судорога, а рот наполняется желтой пеной.

Блять, и когда я стал таким брезгливым…

ЧТО это за нахуй вообще?!

Вопросительно впиваюсь взглядом в невозмутимого Шики, который наблюдает за всем этим дерьмом, и кажется, что даже с интересом.

- Что за…?!

- Ломка.

- ?! - просто не могу найти слов.

- А ты думаешь, нарки во время приступов ромашками срут?

- Я… Я же могу помочь ему! Могу или нет?!

Холодное лицо искажает брезгливая гримаса. Что это, нежелание делиться с кем-то своей собственностью или же банальное отвращение?

- Ну?! Шики! - о, сколько мольбы в моем голосе… Я ни о чем так не просил. Да я вообще ни о чем у тебя не просил!

- Попытка не пытка. Хуже уже явно не станет.

- Но он не умрет?

- Пятьдесят на пятьдесять. Либо сдохнет, либо нет. Хотя лучше бы сдох, все погани меньше.

- Бездушная скотина…

Оставляет это без ответа, все также наблюдая с откровенной насмешкой и презрением. Выхватываю новоприобретенный нож и медленно провожу лезвием по ладони. Как в замедленной съемке наблюдаю за выступающей красной полосой, пока она не становится слишком широкой, медленно сочась между пальцами.

Сжимаю раненую конечность в кулак, а другой рукой запрокидываю голову друга, его рот и так широко открыт. Что ж, это облегчает мне задачу, не придется разжимать челюсти.

Подношу кровоточащую руку к его губам, старательно избегая соприкосновения - чертов собственник не позволит, оттащит буквально за волосы, даже сомневаться не приходится.

А красные капли уже прочертили дорожки по линиям на моей коже, огибают сжатый кулак и, собираясь, быстро капают прямо на лицо Кеске, в распахнутый рот, на язык и белые зубы.

Замирает и, в попытке отхватить кусок от моей ладони, дергается вверх. С трудом удерживаю, нажимая второй рукой на грудь.

Животный голод… Я уже видел подобное. От воспоминаний все тело опутывает липкая паутина ужаса.

Кровь все капает и капает… на вытянутый язык, которым обезумевший Кеске пытается дотянуться до моей ладони.

Еще жадный глоток, и по улице разносится истеричный нечеловеческий крик. Обхватывает голову руками и на мгновение его взгляд становится осмысленным, прежним. Глаза того самого доброго, наивного Кеске, который увязался за мной в Тошиму.

Не могу оторваться от этих карих глаз, полных муки.

Внезапно, на мгновение, черный тяжелый ботинок закрывает мне обзор, а после жестко врезается в подбородок лежащего парня. Лицо моего друга приобретает выражение блаженного дебилизма, забытья.

Закрывает глаза и затихает.

Злобно сверлю взглядом обладателя ботинка.

- Что? Я сделал ему одолжение - на его вопли все трупаки Тошимы сползутся.

- С чего это такая забота?

- Я же все еще тут. Пошли, клоун сегодня несмешной, наскучил.

Вот оно… Собираю последние остатки смелости.

- Я не могу оставить его здесь.

- Нет проблем. Выкинь в ближайший бак.

- Ты понял, о чем я… Я не оставлю его.

- У меня нет настроения для твоих капризов. Или пойдешь сам, или…

- Либо что?! Вырубишь и закинешь на плечо?

- Почему нет?

Мой последний… нет, единственный козырь.

- Ты забываешь… ты должен мне.

- Что же?

- Свою жизнь, придурок! Или ты уже забыл, как валялся беспомощным кулем? Уже забыл, кто все это время терпел твои заебоны и снова и снова перевязывал растравленные тобой же раны?

- Я об этом не просил.

- Неважно. Это было. А значит, не хочешь вернуть мне долг? Или предпочитаешь отработать задницей? И твоя ебаная гордость не позволит тебе, не позволит, слышишь, не позволит забыть, что ты что-то кому-то должен!

- Заткнись…

О… А я уже заскучал по этому шипению.

Только мне кажется, или в нем действительно отчетливо скользят нотки безысходности?

Так и есть…

Я поймал тебя.

Надавил на больное, но мне не стыдно, нет. Ты заслужил это, выставляя себя конченым мудаком. Теперь расплачивайся за все дерьмо, которое мне пришлось вытерпеть.