Белый слон (СИ)

Неужели теперь действительно придётся отдавать лошадь за полцены? По объявлению Никите до сих пор звонили, хотя и редко. На этой неделе всего два или три раза. В этот день ближе к вечеру позвонила молодая девушка и довольно серьёзно расспрашивала про Мелюзину, но так ничего определенного и не сказала. Никита чувствовал, что опять скатывается в ту безнадёгу, с которой начал три недели назад.

Утром следующего дня Никита проснулся от пришедшей от Влада эсэмэски: «Прости, я поступил глупо. Давай поговорим».

Никита начал набирать ответ, но потом всё стёр.

Ещё один унылый день. Надо найти себе дело и занять чем-нибудь голову, потому что иначе он свихнётся от мыслей об Андрее. Никита просто поверить не мог, что сделал такое, что позволил пьяной злости и глупому мстительному порыву взять верх над собой. Он даже хотел написать Андрею, спросить, не сильно ли тот пострадал, но так этого и не сделал. А что если он ответит, что сильно, например, что какие-нибудь мышцы или связки растянулись, что он в больнице, что у него рука вообще не работает? Что он будет делать тогда?

Никита умылся и пошёл на кухню. Он сделал кофе и выпил на голодный желудок — есть не хотелось. Второй день не было аппетита. Зато аппетит был у его чувства вины, оно сжирало его изнутри и причмокивало. Как он мог так поступить? И ладно бы с кем-то другим... Но он сделал это с Андреем, который ему так нравился, которого он ценил и уважал. Как можно было оказаться таким пьяным мудлом? Никите казалось, что если бы всё произошло наоборот и кто-то — например, Андрей — оттрахал его против воли, он бы легче пережил случившееся.

Дико хотелось курить, но сигарет в квартире не было, а выходить только ради них было лень. Никита сел за ноутбук, полазил в Фейсбуке и Вконтакте, почитал новости и рассылки с сайтов и блогов, посвященных маркетингу и рекламе. Всё казалось глупым, пошлым, притворным, не имеющим никакого смысла. Зато Андрей не шёл из головы…

В одиннадцать позвонила вчерашняя девушка и спросила, не может ли Никита показать ей лошадь.

— Прямо сегодня? — уточнил он.

— Да, в рабочие дни я не могу.

— Хорошо. Я вам через минуту перезвоню, ладно?

Закончив разговор с покупательницей, Никита набрал номер Полины и поинтересовался, не сможет ли она показать Мелюзину сегодня. Никите не повезло: у Полины был выходной, и она была в Москве.

Он прикинул, сколько может пожертвовать из полученной за ручку суммы на оплату части долга и перезвонил покупательнице: они договорились встретиться в «Зеленом бархате» в пять. Никита был почти рад тому, что нашёлся, наконец, внешний стимул для того, чтобы он поднял с дивана свою задницу и вышел из дома.

В «Бархат» Никита решил приехать заранее, чтобы заплатить двадцать тысяч за Мелюзину не при потенциальной покупательнице, а до её появления, так что в пятнадцать минут пятого он свернул с шоссе на временный объезд. На ограждении, тянувшемся вдоль него, висела рекламная растяжка «Шахматова» — мало на них Никита насмотрелся на трассе. Они напоминали об Андрее — о том вечере, когда он впервые его встретил, и о том, когда они ужинали с Егором, и ещё о...

Никита шмыгнул носом и одёрнул самого себя:

— Да, заплачь ещё! Надо было член в трусах держать! И не надо было буратинок отыгрывать! Раз в жизни встретился нормальный человек...

Никита отъехал от поворота с трассы метров на триста, когда с бокового ответвления, идущего к строящемуся коттеджному поселку, выкатилась какая-то странная машина, что-то из строительной техники неизвестного Никите назначения, и перегородила дорогу. Никита, надеясь, что загадочный агрегат сейчас развернётся и уедет, скинул скорость, но машина и не думала уезжать. Никита раздраженно посигналил, но почти в ту же секунду увидел в зеркале заднего вида, что съехавший вслед за ним с трассы большой фургон останавливается и разворачивается, отрезая путь назад.

Никита ударил по тормозам. Он попался! Вот так просто.

Он сжал руль так сильно, что костяшки пальцев побелели. Никита выдохнул, отпустил руль и нажал на кнопку блокировки дверей. Это его не спасёт, разве что даст немного времени… И его не могут зажимать тут вечно — машины постоянно идут и в ту, и в другую сторону; кто-нибудь проедет и заметит, что дорога заблокирована.

На всякий случай Никита достал из кармана телефон и сжал в руке.

Из фургона выпрыгнул Андрей и пошёл к «ауди» Никиты, выглядевшей красивой и беспомощной игрушкой на фоне двух больших машин. Они могли съехаться и расплющить её блестящий белый корпус так же легко, как яичную скорлупу.

Андрей подёргал водительскую дверь. Никита внутри только развёл руками и указал на мобильник:

— Я вызову полицию, — крикнул он.

Голос Андрея из-за стекла звучал глухо и тихо:

— Давай поговорим!

Никита затряс головой:

— Я был не прав. Даже два раза, а может, и больше. Извини, я не должен был так делать. Я был немного… того… не в себе, — он опустил глаза и добавил: — Но из машины я не выйду.

Андрей, опершись рукой о крышу, наклонился к самому окну:

— Ты что, боишься, что я… — Андрей нахмурился. — Что я бить тебя буду?

Никита указал сначала на машину впереди своей, а затем на стоявшую позади:

— А как я должен всё это понимать?

— Ты не отвечал на звонки.

— И так всё понятно. О чём нам разговаривать?

Андрей вздохнул, покачал головой и пошёл в сторону фургона. Никита отёр с висков выступивший пот. Что тут вообще происходит? Неужели всё? Или нет?

Всё-таки нет… Андрей вернулся. В руках у него были какие-то бумажки. Он прижал их к стеклу:

— Тебе это было нужно?

Никита прочитал заголовок, потом первые строки… Это был договор на продажу Мелюзины, перепечатанный уже с изменениями. Никита опустил стекло буквально на полтора сантиметра, чтобы получилась щель, как в почтовом ящике.