Пятница нон-стоп (СИ)

- О девушке, которая ждала своего жениха с войны. А он попал в плен и остался жить в чужой стране, построил там семью, забыв про девушку, которая его ждала на родине.

- И всё? – Дима заправил за ухо настойчиво лезшие в глаза волосы. На мосту поднялся ветер, и река покрылась мелкими барашками, ритмично приподнимая прибитые к берегу лодки. Влтава не была судоходной рекой, но покататься на небольших частных катерах было возможно, посмотреть с воды достопримечательности города.

- А чего тебе ещё хотелось бы? – Александр стоял напротив солнца и щурился, глядя на Диму, невольно улыбался.

Дима пожал плечами.

- Ну морали там, и жили они долго и счастливо, или там… девушка пришла и отомстила за себя, расправившись с соперницей с особой жестокостью, - Дима засмеялся, откусывая леденец и громко хрумкая им. – Прикинь, вот это была бы песня! Группа «Каркас» отдыхает.

- Истинное сопереживание возникает тогда, когда слушатель не может ничего поделать со сложившейся ситуацией. А ситуация, казалось бы, самая обычная, как у всех, как у него самого. А «Каркас» - это просто эпатаж.

- Я думаю, что это психическое отклонение какое-то… Ну не может нормальный человек писать такие тексты, это же надо подумать об этом, представить!

- У каждого свой баланс. Человек ищет гармонию.

- Я ему могу только посочувствовать.

- Птица, тебя на всех не хватит.

Дима легко увернулся от прущего на него очумевшего от восторга туриста с тремя камерами наперевес, и пробежался кончиками пальцев по локтю Александра. Хотел взять его под руку, чтобы не отставать, но удержался, отдёрнув руку. Привлекать любопытствующие взгляды не очень-то хотелось. Александр сориентировался мгновенно, обхватив Димино запястье, и потянул за собой. Потом перехватил ладонь и крепко сжал пальцы. Видимо, ему тоже не хотелось, чтобы Дима отставал и отвлекался на дурацкие размышления.

- Киса, на тебя хватит, - смущённо улыбнулся Дима и вновь отвлекся на леденец и созерцание окружающих его видов.

Они перешли на противоположную сторону Карлового моста, туда, где город резко поднимался вверх – Александр сказал, что эта часть называется Малый город – Малостранска. Холмистая, утопающая в садах, светло-каменная, узкая Малостранска понравилась Диме больше, чем Старый город. Городок из табакерки.

- Сказка… - прошептал Дима, взбегая по каменной лестнице и глядя на город сверху. – Прям дух захватывает. А как тихо! И воздух… какой здесь тёплый и сухой воздух. Мне здесь чертовски нравится!

Рядом, на обзорной площадке, столпились китайские туристы преклонного возраста и что-то весело обсуждали, сверкая объективами, фотографируя панораму и стоящего на посту перед входом в крепость солдатика. Замотанные шарфами по самые уши и в коротеньких штанишках, они вызывали у Димы чувство предельного умиления. Ну до того потешные, что невозможно удержаться от улыбки, глядя на них.

Внутрь крепости решили не заходить, (туда хлынули гомонящие китайцы) прошли мимо, вдоль крепостной стены, продолжая любоваться панорамой.

- У каждого города есть свой дух, - Дима провёл кончиками пальцев по холодной кирпичной стене и прижался к ней спиной, задрал голову вверх и посмотрел на ясное высокое небо. – Здесь совсем не так, как во Флоренции, но тоже спокойно и пахнет чем-то домашним.

Александр поставил руки рядом с Диминым лицом и наклонился, чтобы поцеловать.

- Ты закрыл собой небо, - хмыкнул Дима, прекращая щуриться и глядя на лицо Александра широко раскрытыми глазами. – Буду поцелованным небом… так хорошо…

- Словоблуд, - Александр легко коснулся Диминого лба губами, потом спустился по переносице, коснулся сначала одной щеки, потом другой. Дима закрыл глаза и улыбнулся, призывно приоткрывая губы. Тёплое дыхание обдало слегка замерзшие губы, и руки сжали бока, удерживая Диму на месте, словно он куда-то собирался вырваться. Поцелуй был сладким и долгим, с мятным привкусом на языке, с лёгкой ноткой остроты и вседозволенности, а там, за спиной, раскинулся солнечный осенний город, самый красивый город Европы.

- Вкусно, - улыбнулся Дима, за обе щёки уплетая кнедлики с квашеной капустой и жаркое из кролика, запечённого в белом вине.

Они сидели в «Новоместском пивоваре» и с интересом слушали рассказ официанта туристам о процессе производства пива. Три большие бочки с трубами, уходящими к потолку, представляли собой пивоваренный аппарат, который был не просто украшением, а действительно работал. Прямо сейчас, пока туристы наворачивали кроликов и куропаток, аппарат варил пиво, которое можно было попробовать тут же. Местное, живое.

Дима захмелел после половины первой кружки. Хотя, быть может, всему виной была атмосфера самого города и Александр, рассказывающий о каком-то водителе трамвая, который основал здесь трамвайное депо и его потомки катают туристов и всех желающих по городу. И можно покататься сегодня же, если Дима, конечно, захочет.

- Саша, я лопну от удовольствия, - хихикнул тот, отщипывая солёную имбирную баранку и отправляя её в рот. Солёно-пряный вкус раскрывается бутоном глубоких оттенков, и Дима смакует маленький кусочек, запивает душистым ячменным пивом, чувствуя себя королём и хозяином мира.

- Буду приучать тебя к хорошему, моя птичка, - Александр тоже слегка пьян, но Дима чувствует, что дело совсем не в пиве, и от этого становится душно, и кончики пальцев начинают подрагивать. Желание, расползающееся по позвоночнику, щекочущее внутри, мягко, озорно, но ещё не страсть и жажда удовлетворения, а просто радость от получения долгожданного подарка, письма от далёкого друга. Когда две параллельные прямые вдруг пересеклись, переплелись, стали единым.

- Баловать будешь, я так и знал, что ты зла мне желаешь. Хитрое твоё лицо…

Дима отхлёбывает пиво, облизывает пену с верхней губы. Вкусно. Губы горят от солода. Александр, не моргая, смотрит на Димины губы, а Дима на Александра. Хочется слегка приподняться, податься к нему ближе, коснуться его прохладных губ своими, рассказать о том, какое на самом деле пиво. Вовсе не холодное и горькое, оно горячее и сладкое…

- Я желаю тебе самого хорошего, - Александр шепчет тихо-тихо, едва можно расслышать в гомоне болтающих посетителей. Дима читает по губам и опускает глаза, пытается наколоть вилкой заранее нарезанного кролика. Промахивается, смеётся.

- Саша, поговори лучше о погоде, пока не поем.

- Не могу отказать себе в удовольствии смутить тебя, - искренне отвечает Александр, продолжая спокойно есть и смотреть на Диму.

- А что тебе в этом нравится? Почему получаешь удовольствие? Я же сразу краснею как рак и выгляжу убого и глупо.

- Ты слишком часто думаешь о том, как выглядишь со стороны, поэтому, когда ты растерян и отвлечён, на тебя особенно приятно смотреть. Ты красивый и очень восторженный, словно у тебя нет кожи, а только тонкая пленка сомнений и страхов, которую хочется убрать и зацеловать.

- Как улитка? Попробуй, пережуй! – Дима закусывает нижнюю губу и наконец-то накалывает кролика на вилку, окунает в сметанную подливку и кладёт в рот.

- Когда я смотрю на тебя, мне кажется, что это самый вкусный кролик, которого я когда-либо ел. Когда я хожу с тобой по городу, мне кажется, что это действительно самый интересный город мира. Когда я занимаюсь с тобой сексом, то мне кажется, что это высшее удовольствие, которое может постичь человек.

- Кажется? Тебе так кажется? – Дима задумчиво поковырял вилкой капусту.

- Я не могу относиться к миру так же, как ты. И к тебе не могу относиться так же, как ты ко мне, именно поэтому я и наслаждаюсь.

- Как красивым фильмом, - хмыкнул Дима. – Просто фильм можно только смотреть, а меня и потрогать можно, потискать…

Александр отложил вилку и сделал небольшой глоток пива.

- Птичка моя, ты сейчас занимаешься мифотворчеством, слова – это оружие, которое может быть использовано против тебя. Если рассматривать даже самый идеальный вариант, то один человек всегда использует другого человека. Один хочет любить, другой позволяет себя любить. Иначе это будет либо сказка, либо сволочизм. Альтруисты – это люди, преисполненные гордыни, возомнившие себя выше других, считающие, что их участие и бескорыстность необходимы кому бы то ни было.