Пятница нон-стоп (СИ)

Дима отполз к стене и обнял свои коленки. Ему вновь стало стыдно и жалко Патрика и Александра жалко. Возится и возится со всеми, как заботливая многодетная мамаша, решает проблемы, успокаивает, лечит, защищает. Дима смотрел на то, как он тихо-тихо разговаривает с Патриком, уговаривает, о чём-то просит. И тот обещает, и плачет, едва заметно касаясь локтя Александра. И ведь любит же, такое невозможно скрыть. Может быть, не такие они и конченые люди? А просто несчастные, запутавшиеся, одинокие…

- Я люблю тебя, очень-очень – шепчет Дима, сидя в такси и прижимаясь к Александру. Даже в одежде трудно согреться, потряхивает от озноба, а щёки горят простудно, словно температура зашкалила за сорок градусов. От рук Александра пахнет лекарствами, но это самый замечательный запах на свете. – Ты знаешь, что ты лучше всех? Самый… Сашенька. Мы все эгоисты, глупые эгоисты… прости нас, Саша… прости, пожалуйста.

И за себя, и за Патрика, и за Марка, и за Юру - попросить за всех хотя бы раз, потому что Дима ближе всех, и он может передать. И его услышат.

- Лапонька, - Александр целует в макушку, прижимает к себе, окутывает запахом, теплом, покоем. – Добрый мой мальчик, любимый. Ни о ком не забываешь.

Дима проснулся утром с ощущением, что он забыл о чём-то важном. Александр ещё спал, подложив под голову руку – Дима сгрёб не только все одеяла в округе, но и подушки. Ночью было очень холодно. Обнимал во сне, засовывал голову под подушку, заворачивался в одеяло как в кокон, - ещё с детства завелась эта дурная привычка, обкладываться со всех сторон, чтобы было как в домике. Выбравшись из-под одеял и подушек, Дима почесал лоб, напрягая память. Что же?.. Ну что же он забыл? Плохо, когда не знаешь, да ещё и забудешь.

Побродив по комнате, Дима заглянул в свою сумку, вытряхнув всё содержимое на пол. Включил плеер, который одолжил у Александра, – аккумуляторная батарейка предательски села, а подзарядник остался дома. Но не в этом была проблема, совсем не в этом.

Ещё раз навернув круг по комнате, Дима задумчиво уставился на спящего Александра, вспоминая вчерашнюю вечеринку для моральных извращенцев. Может быть, там что-то осталось, якорёчки, обещания. Насчёт секса вроде договорились - Дима был просто не в состоянии что-либо воспринимать вчера кроме тёплой ванны и крепкого чая с липой, поэтому секс отложили на сегодня, без обид.

Ноутбук показывал аномальные шесть утра. В аське и желудке было пусто. Дима загрузил AutoCAD и с тоской подумал о том, что до завтрака ещё ждать три часа как минимум. Потом взгляд его зацепился за высвеченные внизу экрана дату и время, и Дима чуть не подпрыгнул на месте, уронил мышку на пол, оторвав ей провод. У мамы сегодня день рождения! Как же он мог забыть… Он всегда поздравлял самым первым, звонил по телефону в три утра, чтобы поздравить, поговорить, рассказать о какой-нибудь глупости, случившейся в университете, на работе. Мама не любила поздравления, просто радовалась, когда Дима звонил и болтал о том о сём.

- Блин, совсем забыл, - Дима с трудом выудил сотовый из-под кровати, куда он скользнул, когда перетряхивали сумку. – Как нехорошо… как нехорошо…

Накинув куртку Александра, Дима вышел на балкон и достал из его кармана сигареты – свои закончились.

Мама не спала.

- С добрым утром, Дима, ты чего не спишь? – в голосе мамы всегда сквозила улыбка. Тёплая-тёплая. Дима был похож на неё внешне как две капли воды. И Лялька тоже была похожа на маму. Отца в их доме никогда не было. «Да пошёл он… - говорила Лялька Диме, когда тот однажды заикнулся о том, что хотел бы поговорить с отцом, наладить хоть что-то. – Ничего хорошего ты от него не добьёшься. Он даже не помнит, как тебя зовут».

А мама его любила, думала, что сможет изменить.

- Угадай, - Дима смотрит на туманный просыпающийся садик, на бледно-розовое небо над красными черепичными крышами и улыбается. – Бессонница из-за некоторых.

- Это из-за кого это там? – строго спрашивает мама, а потом смеётся. – Ну давай уж поздравляй, коль проснулся.

- Ну поздравляю. Чего ты там ещё себе не купила, сегодня же купи.

- Купила?… Глупости какие говоришь. Я женщина свободная, красивая, мне и так подарят всё, что я захочу. Давно ты не звонил мне, Димка. Как поживаешь там? Как Саша?

- Спит, - Дима смотрит, как пепел медленно кружится и осыпается вниз с балкона, как мелкие хлопья снега. – Мы сейчас в Праге, отдыхаем.

- А как же работа? У него, у тебя… Или ты опять отпуск взял?

- Да, на две недели. В городе тошно сидеть, решили вот смотаться куда-нибудь. Я выбрал Прагу. Мам, а ты как там?

- А я всё со Славой, зовёт замуж, стоит на коленях второй день.

Дима громко рассмеялся, представив двухметрового дядю Славу – тренера по футболу, - стоящим на коленях. Потом тут же спохватился – Александр же спит.

- Так сходи, дядя Слава мужик что надо.

- А ты разбираешься теперь?.. – мама добродушно усмехнулась, но несогласие всё-таки не ушло бесследно. Осталось каким-то горьковатым привкусом, быть может, со временем пройдёт.

- Мам, - снисходительно улыбнулся Дима. – Ты как Ляля будешь меня пилить?

- Даже и не собиралась. Ты у меня мальчик взрослый, самостоятельный. Я в твою постель никогда не лезла, и не буду даже начинать. А кстати, Ляля говорит, что никогда не была за тебя так спокойна, как теперь. Говорит, что не доверила бы тебе даже котёнка, не то что жену или детей.

Дима затянулся и выдохнул дым, прищуривая правый глаза. Дурной пример заразителен, блин.

- Да она вообще вредная женщина и всегда меня третировала.

- Хороши вы у меня оба. Чудо, а не дети. Иногда жалею, что третьего не родила… Нарадоваться не могу, какими же хорошими вы у меня получились.

- Да, мама… я вот чем больше людей вижу, тем трепетнее отношусь к своей семье и горжусь своим воспитанием. Твоим воспитанием. Люблю тебя, мама.

- И я тебя, птенчик мой. Саша тебя всё ещё так называет?

- Птицей, называет постоянно. Скоро забуду, как меня на самом деле зовут.

- Не забудешь. Я напомню. Будь умницей, Димочка.

- Буду, мам. Ты сама тоже иногда звони, я ж всегда на связи.

- Ну… скажешь тоже. Чем реже звоню, тем приятнее беседа. Пойду, подниму с колен свою любовь, мне стихи обещали про футбол прочитать.

- А мне так и зажали стихи. Ты звони. Ещё раз поздравляю.

- Спасибо, сынок. Целую. Саше привет передавай.

- И я тебя целую. Обойдётся.

Мама засмеялась и положила трубку. Дима затушил сигарету и плотнее закутался в куртку. Вот теперь всё на месте.

Часть 14. О Праге,чувствах и снах.

На Карловом мосту улыбчивый кудрявый мальчик играл на скрипке, а девушка в тёплом махровом платке, небрежно накинутом на худые узкие плечи, пела гортанным, слегка охрипшим вокалом нечто трогательное, очевидно, о любви и предательстве. Лицо девушки было некрасивым, но очень живым и запоминающимся, оно компенсировало нехватку знания языка, и Дима понимал всю глубину трагедии песни, глядя на мимику певицы. А мальчик со скрипкой был контрастно красивым, какой-то дикой, немодельной красотой. Он был погружён в свои раздумья, явно идущие вразрез с общим тоном песни, поэтому Дима старался лишний раз на него не смотреть, чтобы не сбивать настрой.

Когда песня закончилась, народ, собравшийся на мосту вокруг музыкантов, восторженно захлопал в ладоши и несколько криков «браво» разнеслось над солнечной Влтавой.

Дима положил в раскрытый чехол от скрипки десять евро, Александр - двадцать. Девушка одарила их признательной улыбкой и изящным жестом смахнула деньги в маленькую сумочку, висящую на её поясе, оставив в чехле лишь монеты и две смятые однодолларовые бумажки.

- Я проникся, - Дима шёл по мосту, заложив руки за спину и разглядывая прилавки с сувенирами. Хотелось купить и брелоки, и магниты, и сумку, и зонт, - всё качественное, красивое, хранящее мещанский неспешный дух города. – О чём была песня?

Александр протянул Диме купленный у рыженькой резвой девчушки леденец на палочке – радужную спиральку. Ещё бы воздушный шарик в другую руку, и было бы прямо как в детстве. Но шариков не было, а леденец оказался попеременно то кислый, то сладкий, со вкусом мяты и мандарина.