Пятница нон-стоп (СИ)

- Радость моя, не спи на ходу. Или поехали спать в отель, - Александр заправляет рубашку в брюки и застёгивает манжеты. Потом приглаживает Димины волосы, трёт уши, пытаясь привести его в чувство.

- Ты иногда такой вредный, киса, - Дима опять зевает и зябко поводит плечами, словно только что проснувшись. Встаёт с кровати и натягивает шорты. Жёсткая ткань касается разнеженной кожи – отрезвляет. – Ты знаешь Василия?

Александр коротко рассмеялся и согласно кивнул.

- Я наивно надеялся, что он тебя не заметит.

- Ты недооцениваешь мою привлекательность, - хмыкнул Дима, протягивая Александру ошейник и предлагая застегнуть самому. Умелые пальцы легко справились с застёжкой и пробежались по контуру подбородка. От столь интимного жеста по спине прошёлся трепетный холодок. – Если в округе есть хоть один придурок, то он обязательно меня заметит и докопается.

- Он к тебе приставал? – Александр натянул пиджак и серьёзно посмотрел на Диму сверху вниз.

- Мы с ним уже разобрались, - Дима поднял голову и поцеловал Александра в скулу, потом в щёку и резко выдохнул через нос. – Мне не понравились условности. И люди… Никакого уважения.

- Дима, наивный мой мальчик, - Александр обнял Диму за шею и прижал к себе. – Сюда приходят развлекаться и трахаться, а уважение – это обременительно.

- Это я понял. Вот и мы следуем моде – развлекаемся и трахаемся.

- Пошли потанцуем и поедем в отель.

Дима обнял Александр за пояс и потёрся щекой о пуговицы на его рубашке. Уютно.

- Пошли.

Уют можно создать где угодно, даже в чужой комнате, в чужой кровати. Уют – это то, что находится внутри, это те слова, которые принято говорить, неизменное отношение к другому, взгляды, прикосновения. Дима первым спускался с лестницы, ведущей в гостиную. Вакханалия была в самом разгаре. Играла весёленькая музычка, кажется, Мадонна, в центре зала невпопад танцевало несколько пар, сталкиваясь, неловко извиняясь, меняясь партнёрами, тиская друг друга. Почему-то это казалось нелепым и до противного смешным. Мужчины без женского присутствия выглядели вызывающе развязными и одновременно незавершёнными. Всё-таки отклонение всегда останется отклонением, даже если все будут играть роль адекватных. Из всех углов слышались несдерживаемые стоны. Мимо Димы какой-то здоровяк пронёс на руках раздетого мальчика и стал подниматься наверх, наверное, в ту самую комнату, где они с Александром были пять минут назад. Мальчик хмельно смеялся и кусал раскрасневшегося от напряжения здоровяка за ухо. Конвейер удовольствия, подумал Дима, и стало тоскливо.

Лев сидел рядом с Патриком на краю сцены и что-то увлечённо рассказывал бесстрастному собеседнику. Патрик по-прежнему держал в руках бокал с шампанским и изредка кивал, плохо играя включённость в беседу. Он с лёгким презрением смотрел на танцующих и тянул шампанское.

- Патрик в тебя влюблён, - проговорил Дима, протягивая Александр руку и выводя его на танцпол.

- Я знаю, он мне каждый раз напоминает об этом.

- Мне его жаль.

Александра приобнял Диму за пояс и сжал свободную руку в своей руке.

- Птичка моя, не стоит. У всех, кто безумно в меня влюблён, всё в порядке. Их это развлекает, и жизнь приобретает смысл. На самом деле им нет до меня никакого дела.

- И как ты с этим живёшь?

- С чем?

- Со знанием.

- Я живу с тобой, и только это знание единственно важно для меня. Ты против, птица?

Дима довольно улыбнулся, а потом расплылся в глупейшей и счастливейшей улыбке.

- Не против. Тем более что иногда мне есть до тебя дело…

Дима игриво прикусил кончик языка и тут же оказался крепко прижатым к Александру и поцелованным.

- Саша, сколько хочешь за своего мальчика? – донеслось до Димы. Он стоял около фуршетного стола и активно поглощал улиток – как орехи, одну за другой, заглушая голос совести, разума и этикета. К черту, все голоса к чёрту! Божественный мягкий вкус сырого и солёного моря растекался по нёбу, стекал по языку, перекатывался с кончика на корень. Дима плавился, медленно пережёвывая резиновую мякоть, мысленно обещая себе, что эта… вот именно эта улитка будет последней. Запивал красным вином, смывая вкус, а потом рука тянулась сама за новой порцией внезапного сногсшибательного открытия. Мир стал вдруг прекрасным и был таковым до тех пор, пока кто-то не спросил у Александра, сколько Дима стоит.

Это был высокий широкоплечий мужчина с солидным брюшком и поседевшими висками. Взгляд его чёрных глазок-буравчиков недобро смотрел на Александра, но Дима подозревал, что взгляд этот был больше профессиональным, нежели реально выражающим отношение. Он всей фигуры мужчины, его позы и жестов исходило ощущение силы и властности. Но совсем не той интуитивно подавляющей, как у Александра. Нет, он просто был жестоким без отступлений. А это так предсказуемо.

- Он не хочет участвовать в аукционе, - ответил Александр, сужая глаза и неотрывно глядя на собеседника.

- Ну скажи, чтобы участвовал. Заставь, - сказал мужчина и широко улыбнулся. У него были слишком большие передние зубы, специально чтобы перегрызать берцовые кости. Дима всё больше проникался презрением к незнакомцу, но подойти не мог. Его не звали, да и не его это дело, по сути. Александр сам всё разрулит. – Как его зовут?

- Жень, он не участвует. Его Дима зовут.

Мужчина, которого назвали Женей, точно повернулся в сторону Димы, тот чуть не подавился надкушенной улиткой, и проскользил сальным взглядом, осмотрел с головы до ног. Захотелось подойти и двинуть ему по наглой морде. Александр даже в самом безумном пылу страсти никогда не смотрел так на Диму. Так унизительно… словно кроме секса он больше ни для чего не нужен. Кто ещё кого будет выбирать – это спорный вопрос, придурок.

- Где ты откопал такой раритет? Я думал, кроме моего Васьки и нет уж таких традиционных. Ни под кого не ложится. Мне нервы мотает.

- Дима работает со мной в одной организации.

Женя цокнул языком и покачал головой.

- Секретарь, что ли, личный? – он засмеялся низко и хрипло.

Александр сдержанно улыбнулся и сделал небольшой глоток вина.

- Проектный дизайнер. Архитектор. Его проект недавно продали в Эрланген для муниципалитета.

- Да, что-то такое слышал. Значит, это он? Умный – это проблема. Умную жену ещё можно вытерпеть, но умного любовника никогда в жизни. Мозги мешают трахаться.

- Дело вкуса, Женя.

- Ты прав, кончено. Но умного мужика мордой в подушку не ткнёшь, когда угодно, обидится ещё! Ты давно с ним или только что совратил? Он выглядит совсем неискушённым.

- Полгода.

Женя опять цокнул языком, выражая своё удивление или что-то там ещё выражая.

Дима, наконец, отошёл от стола (на улиток уже невозможно было смотреть) в поисках свободного уголка, где можно присесть, спокойно выпить бокал вина и подумать. Подумать о том, как Александр говорил о нём с этим мерзким мужиком. Бесстрастный разговор, как партия в шахматы. Шах и мат. Ваша королева пала, игра окончена, соперники могут пожать друг другу руки. Казалось, что это будет весёлая игра, типа казаки-разбойники. Кто хочет, тот бегает и играет, а кто не хочет, того не трогают. Но получается, что всё-таки это публичный дом, где у каждого мальчика есть своя стоимость.

На душе стало ещё тоскливее.

- Не кисни, Димочка! – Вася подошёл со спины и обхватил руками за плечи, Дима ловко вывернулся и отшатнулся от приставучего парня.

- Соскучился, Васенька? Могу ещё врезать, - усмехнулся Дима, глядя на затянувшуюся ссадину на губе Васи. Отчего-то его стало жаль. Наверное, можно было уладить конфликт иначе. В конце концов, Василий не был похож на законченного отморозка, скорее просто неуравновешенный и экспрессивный. Да и слова этого противного Жени не шли из головы. «Мотает нервы, но ни с кем не спит». За это можно было уважать.

- Ай, - парень махнул рукой и закурил одну из своих крышесносных сигареток. Предложил Диме, но тот отказался. – Мне не привыкать, да и люблю я драчливых целочек. Ещё и ручками так сучат, прям спасите, караул, насилуют.