Табия (СИ)

— Тебя не было на ужине, — говорит Гарри первое, что приходит в голову.

— Мне не хочется есть, — отзывается Марк и снова отворачивается. Гарри прислоняется к перилам, пряча руки в карманы.

— Ты же сам говорил, что здесь никого не волнует, хочешь ты есть или нет.

— Это Лорда не волнует, а его сейчас нет.

Повисает неуютная тишина. Гарри начинает дрожать от холода, удивляясь, как Марк ещё не замёрз.

— Холодно? — спрашивает Марк, поднимая усталый взгляд.

— Да, вообще-то.

Марк достаёт из кармана палочку, взмахивает ей, и на площадке тут же становится теплее, а шум ветра стихает.

— Что-то случилось? — спрашивает Гарри с тревогой, когда он снова упирается локтями в перила и опускает голову.

— Давно случилось.

— Отмечаешь? — Гарри косится на бутылку.

— Поминаю, — с болезненной улыбкой отзывается Марк, берёт бутылку и, сделав большой глоток, протягивает ему.

Он машинально принимает огневиски и отпивает немного, морщась. Да, это не риддловское вино.

— У тебя кто-то умер? — спрашивает он осторожно, сомневаясь, имеет ли право лезть в такие вещи.

— В этот день тринадцать лет назад умерла моя мать, — отвечает Марк, снова прикладываясь к бутылке.

— Поэтому ты сегодня не слишком разговорчив?

— Знаешь, — усмехается Марк, — вроде это и случилось чёрт знает когда, а мне до сих пор обидно.

— Я тебя понимаю. Смерть близкого человека — всегда тяжело, — бормочет Гарри, мгновенно помрачнев.

— Мне обидно не поэтому. Мне обидно, что она отреклась от меня.

— В каком смысле?

— Когда она узнала, что я тоже маг, как и мой отец, она…

— Я не понимаю, — перебивает Гарри.

— Неправда, — Марк качает головой, — ты ведь уже всё прекрасно понял. Моя мать была магглой, а я — полукровка. Да, Гарри, отец по молодости влюбился в магглу, — добавляет он, видя его озадаченный взгляд. — Мать бросила его вскоре после моего рождения, когда узнала, что он маг. Он пытался объяснить ей, что ребёнок тоже будет магом, но она не захотела слушать, выставила его за порог. Ему пришлось уехать обратно, в Англию, а мы спокойно жили с матерью в Австралии, пока в пять лет у меня не случился первый спонтанный выброс.

— Тогда она бросила и тебя?

— Она начала сходить с ума, — отвечает Марк неожиданно резко. — Через пару месяцев её положили в клинику, меня таскали по каким-то бабкам-тёткам, которых я уже не помню. Потом приехал отец, и мы жили вдвоём в дешёвом номере маггловской гостиницы. Мы навещали её, но она каждый раз кричала, что не хочет нас видеть, что она спуталась с уродом и родила такого же. Она нас боялась и потому ненавидела. Наверное, магглы всегда боятся того, чего не понимают и что не могут объяснить.

— Все люди боятся непонятного, — вставляет Гарри.

— Ты испугался, когда узнал, что ты волшебник? — прищуривается Марк.

— Нет. Сначала я не поверил, а когда поверил, обрадовался.

— Ну, вот видишь. А она испугалась. И спустя год умерла в клинике для умалишённых.

— В первый день, — припоминает Гарри, — я что-то брякнул про маггловскую психушку. Ты поэтому расстроился? — Марк молча кивает. — А что потом? Вы с отцом приехали сюда?

— Гарри, на дворе тогда был восемьдесят восьмой. Аврорат проводил такие облавы, что спрятаться было практически невозможно. Отец переезжал, накладывал на себя маскирующие чары, скрывался среди магглов. Я уже тогда понимал: его за что-то ищут и я для него только обуза. Когда он выходил из дома, говоря, что только достанет поесть и вернётся, я боялся, что он просто собирается меня бросить. Если его не было больше получаса, я сидел и, не отрываясь, смотрел в окно, плакал… — Марк морщится и делает ещё несколько больших глотков из бутылки. — Я знаю, у тебя тоже детство было не сахар, но остаться в шесть лет совершенно одному… Я боялся, что меня отправят в маггловский приют. Но отец каждый раз возвращался. Он не бросил меня. И когда через два года облавы наконец прекратились и мы вздохнули свободно, я дал себе клятву: я тоже никогда не брошу отца, что бы ни случилось.

— И вот ты здесь, — констатирует Гарри, уже без приглашения берёт бутылку и подносит её ко рту.

— И вот я здесь, — кивает Марк. — После возрождения Лорд разозлился, когда узнал, что у отца есть сын-полукровка. Мне ещё в пятнадцать пришлось принять Метку, чтобы доказать, что я не хуже других. Но некоторые до сих пор относятся ко мне, как… к второсортному товару. Например, эта лягушка белобрысая вообще меня за человека не считает. А сам… — он машет рукой, вздыхает и снова прикладывается к бутылке. — Извини за весь этот бред, я просто очень давно ни с кем не разговаривал о матери.

— Всё в порядке, — быстро отвечает Гарри, немного смутившись.

Марк неожиданно достаёт из кармана пачку дешёвых маггловских сигарет, прикуривает и протягивает пачку ему.

— Ещё не хватало, — бормочет он, отрицательно качая головой.

Марк пожимает плечами и затягивается, выпуская струйку дыма в ночной воздух.

— Но ты, как я понял, одобряешь работу своего отца? — спрашивает Гарри осторожно.

— Я не одобряю, но и не считаю это чем-то предосудительным. Кто-то же должен этим заниматься.

— Людей пытать?

— Слушай, эфенди, у нас, кажется, уже был подобный разговор, — морщится Марк. — Мне всё равно, что он делает, понимаешь? Он кого-то убивает — что ж, я тоже не без греха. Он пытает людей, но они наши враги и сделали бы с нами то же самое. Он надзирает за пленниками, но у всех группировок есть надзиратели. Вопрос в том, на что ты готов ради того, чтобы выжить.

— Но твоему отцу не обязательно было возвращаться к Лорду!

— Ну да, и кончить, как Каркаров. Хотя дело не только в этом. Я, видишь ли, не верю, что люди могут меняться. В семидесятые отец, хоть и был молод, но хорошо помогал Лорду, был одним из доверенных лиц. Поэтому когда встал вопрос: продолжать прятаться от властей и других Пожирателей или снова примкнуть к Лорду, — сам понимаешь, выбор был однозначным. Хотя временами мне кажется, он жалеет, что Лорд вернулся…

— Чушь! Ни о чём он не жалеет, — вдруг доносится громкий голос от двери, и Гарри вздрагивает.

Эйвери в три шага пересекает площадку, выхватывает из рук сына бутылку и, осушив её в несколько глотков, возвращает ему.

— Очаровательно, — кривится Марк, разглядывая пустую бутылку.

— Какого чёрта вы тут делаете? — рявкает Эйвери, переводя взгляд с Марка на Гарри и обратно.