Табия (СИ)

— Профессор Снейп! — окликает он, когда зельевар уже оказывается в коридоре. — Профессор!

Но Снейп даже не замедляет шаг, и Гарри приходится пробежаться, чтобы догнать его у самой лестницы.

— Остановитесь! — неожиданно для самого себя рявкает он, и Снейп наконец замирает, переводя на него удивлённый взгляд.

— Поттер, что вы себе?..

— Не делайте вид, что не замечаете меня! — перебивает Гарри. — У меня к вам всего два простых вопроса.

Снейп бегло озирается, чтобы удостовериться, что рядом никого нет и их никто не станет подслушивать, а потом раздражённо смотрит на него.

— Только быстрее, Поттер. У меня мало времени.

Гарри фыркает, услышав риддловскую фразу, но решает не заострять на этом внимание. Он складывает руки на груди и старается говорить как можно спокойнее.

— Пожалуйста, расскажите мне о зелье, которое вы готовили для Риддла. Почему теперь он выглядит именно так?

Снейп кривит рот и нетерпеливо ставит ногу на первую ступеньку.

— Я уже сказал — спрашивай у…

— Вот странно, а Риддл посоветовал спросить у вас, — говорит Гарри с притворным удивлением.

— В самом деле?

— Да. Я бы не стал врать.

Снейп пару секунд мешкает, а потом начинает говорить быстро и очень тихо:

— Хорошо, я расскажу, только вряд ли это как-то тебе поможет. Это своеобразная модификация Оборотного зелья, но его не нужно принимать каждый час. Я готовлю зелье раз в полгода. Что касается…

— Но почему Риддл выглядит как в шестнадцать?

— Поттер, будешь меня перебивать?

— Простите. Продолжайте.

— Что касается его внешности, то дело в волосах. Прежде чем начать эксперименты с собственным телом, Тёмный Лорд сохранил немного своих волос, крови и кое-чего ещё. — Гарри быстро кивает, не желая думать, чем именно может оказаться это «кое-что». — Тогда, как ты знаешь, ему было шестнадцать. Поэтому он и принял облик себя самого в этом возрасте.

— Это как-то связано с его… с его странным поведением? — хмурится Гарри.

Снейп задумывается ненадолго, а потом отвечает медленно, будто старательно подбирает слова:

— Это тело делает Лорда уязвимым, подверженным человеческим желаниям.

— Что это значит?

— Это значит, что у него появилась потребность в людской пище, в удовлетворении других нужд тела…

— Каких, например? — спрашивает Гарри, уже догадываясь, о чём идёт речь.

Снейп молчит несколько секунд, пристально глядя ему в глаза.

— Думаю, ты понял.

Он сглатывает вязкую слюну, вспоминая холодные пальцы на своих губах.

— Он… — чтобы продолжить, приходится прочистить горло. — Вы думаете, он может потребовать от меня…

— Он не отчитывается передо мной, — перебивает Снейп. — Но может потребовать от тебя всего, что угодно, включая…

— …близость, — еле слышно заканчивает Гарри.

— Полагаю, ты понимаешь, что в этом случае должен будешь…

— У меня есть ещё вопрос, — он быстро меняет тему, не желая обсуждать подобное с зельеваром. — Что вы сказали остальным?

Снейп поджимает губы и молчит с полминуты, потом негромко отвечает:

— Сказали, что тебя похитили.

Гарри недоверчиво хмурится.

— И всё?

— Нет. Сразу по возвращении Кингсли рассказал, как ты ударил его заклинанием.

— И как вы им это объяснили?

— Никак.

— Никак?! — взвивается Гарри. — То есть вы просто промолчали?! Они ничего не знают?

— Дамблдор решил, что пока им стоит знать только факты: ты у Пожирателей.

— И я напал на Кингсли, — мрачно заканчивает Гарри. — Наверное, они уже сопоставили оба факта.

— Дамблдор решил…

— Дамблдор решил! — кривится он. — А что вы решили, профессор?

— Ты ведь знаешь, я не могу с ним спорить, если он принял твёрдое решение.

— То есть лучше, чтобы все думали, что я их предал?

— По крайней мере, это лучше, чем если бы они думали, что ты просто попал в плен. В этом случае они попытались бы найти тебя и освободить.

— Вы же обещали мне, что всё им объясните!

— Они получили объяснение, — сухо бросает Снейп и поднимается вверх по лестнице, больше не удостоив его ни взглядом.

Оставшись один, Гарри прикрывает глаза и тяжело вздыхает. То, чего он опасался, всё же случилось. Дамблдор нарушил слово, не объяснил, почему так вышло с Кингсли, позволил остальным прийти к собственным выводам, не заступился. Теперь обратного пути точно нет. Если он и сумеет найти слова, чтобы друзья его поняли, сделать это он сможет, только когда убьёт Волдеморта. Если убьёт.

Гарри озирается: вокруг никого нет, коридор пуст, словно всё поместье вымерло. Прислушавшись к гулкой тишине, царящей на этаже, он понимает, что все разошлись по делам, а молодёжь разбирается с палочками. Раз Риддл велел им помочь, нужно их найти. Гарри поднимается на второй этаж, проходит по коридору, но и тут никого не обнаруживает. На третьем так же пусто. И лишь поднявшись на четвёртый, он слышит приглушённые голоса в конце коридора. Он идёт на звук и вскоре оказывается у высоких дверей с резными ручками. Если верить Марку, за ними музыкальная комната. Немного поколебавшись, он толкает двери и замирает на пороге.

Светлое помещение напоминает склад. Вдоль стен свалены многочисленные коробки, на полу валяются пергаменты и перья, а у большого окна стоит пыльный рояль с закрытой крышкой. Посреди всего этого беспорядка снуют Панси, Гойл, Нотт и Блейз. В кресле развалился Драко с газетой в руках, а на полу по-турецки сидит Марк, перебирая какие-то бумаги. Вскинув голову на скрип двери, он удивлённо поднимает брови.

— О, эфенди! Ты чего здесь?..

— Какого чёрта, Поттер?! — Драко срывается с места быстрее, чем Гарри успевает что-либо ответить.

В несколько широких шагов очутившись возле него, Малфой наклоняется к нему и шипит:

— Что ты здесь забыл?! Тебя не звали!

— Драко, остынь, — морщится Панси.

Гарри раздумывает, не начать ли стандартную перепалку, но потом решает, что каждый раз спорить с Хорьком — это глупо, неуместно и откровенно по-детски. Поэтому, проигнорировав его слова, закрывает за собой двери и проходит на середину комнаты, оглядывая многочисленные коробки.