Юноша из восточного гарема (СИ)

Медленно я успокаиваюсь. Мне стыдно. Я как истеричная барышня рыдаю уже второй раз за день.

Хаким берет платок и вытирает мои слезы, затем возвращается на место, словно ничего и не произошло. Я шумно высмаркиваюсь.

— Мне кажется, с самого начала я выбрал неверный тон. Не стоило тебя запугивать. Алекс, ты будешь жить как принц. Любой бы на твоем месте был счастлив.

— Но за все нужно платить, — горько сказал я.

— Я научу тебя получать удовольствие от занятия любовью, такое, что ты будешь молить своего господина о нем каждую ночь.

Краснеть вошло у меня в привычку. Я стал пунцовый. Хаким улыбнулся. Вроде бы даже ласково. Не верил я ему. Насильно мил не будешь. Пусть даже в золотом дворце.

— Алекс, послушай внимательно. Я не собираюсь пугать тебя, просто каждая медаль имеет две стороны. Если ты что-то сделаешь с собой еще раз, или будешь препятствовать, то я продам тебя в бордель. Где у тебя в день будет клиентов по тридцать. Разных извращенцев. Я специально их соберу со всего света. Ты понял?

Так же как его тон изменился, изменилось и мое настроение. Я расслабился и забыл, что Хаким представляет собой. Немного теплоты с его стороны и я уже доверчиво смотрю на него, не ожидая подвоха. Какой же я идиот… И как хорошо он умеет манипулировать людьми. Теперь я был напряжен и чувствовал себя беззащитным.

— Хорошо, — я кивнул. – Только у меня одна просьба – передайте те четыре тысячи долларов маме.

Мужчина кивнул. Я ни на секунду не поверил, что он это сделает.

***

Несколько дней мне позволили отдохнуть. Врач с особым усердием пичкал меня лекарствами, мазал какой-то вонючей гадостью шрамы. Они были все менее заметны. Как белая паутинка. Кормили меня буквально по часам, потому что Хакиму не понравилась моя излишняя худоба. Я сбросил килограммов десять, пока валялся избитый целый месяц. Конечно, принимать пищу я мог долгое время только с помощью трубочки. Меня долго распрашивали о моих предпочтениях в еде. Получив в ответ непонятное «вареники», слуги-тайцы на день пропали. К ужину меня ждало любимое с детства блюдо. Правда, видоизмененное. Крошечные кусочки теста, квадратной формы, и с чем-то напоминающим картошку внутри. Жареного лука, конечно, не было. Зато был какой-то непонятный соус лимонного цвета. Попробовать его я так и не решился.

Хаким подошел незаметно, когда я изучал тарелку с «варениками». От его голоса я вздрогнул:

— По виду не скажешь, что это вкусно. Что это?

— Э-это ва-вареники.

Чудесно. Теперь я еще и заикаться стал.

— Никогда не слышал, — мужчина тактично сделал вид, что не услышал моего «дефекта» речи.

— Хочешь? – я протянул ему тарелку, радуясь, что не я первый это буду пробовать.

Он покачал головой к моему сожалению:

— Я ужинал.

Пришлось мне действовать на свой страх и риск. Я положил квадратик в рот и осторожно прожевал. Проглотил. Вроде даже ничего. Я съел еще несколько и отставил тарелку.

— Тебе нужно лучше питаться.

Как мило. Теперь он будет заботиться обо мне? Я подавил чувства и сказал:

— Не могу больше, — а затем тактично добавил, — может позже.

Ответ Хакима устроил, и он оставил эту тему. Мы проговорили весь вечер. В основном, вопросы задавал мужчина, а я отвечал. Они были о детстве, о школе, о друзьях. Не знаю, зачем ему это было нужно, но мне пришлось выложить все о себе. Постепенно я разговорился, вспоминал смешные истории, но ни на секунду не забывал кто передо мной. Чертов ублюдок, оказавшийся к тому же хорошим собеседником.

Часам к десяти вечера Хаким объявил, что мне пора спать. Так как врач заявил с утра, что мне нужно двигаться самому, без инвалидного кресла, каждый поход до террасы и обратно был просто пыткой. Хоть мне и выделили костыли, ходить на них было ужасно неудобно. Я неуклюже встал и упал бы, если бы не мужчина. Он аккуратно поддержал меня, положив одну руку на талию, а другую на плечо, касаясь моей шеи. Спустя секунду я понял, что оказался в его объятиях. Его карие глаза были так близко, что я задрожал. Хаким моргнул, выпустил меня и помог мне дойти до комнаты, едва поддерживая меня.

С трудом выдавив «спасибо», я захлопнул дверь и доковылял до кровати. Сердце испуганно билось. Меня всего трясло. Столько чувств меня одолевало в этот самый момент. Отвращение, ненависть, злость. Я понял, что ненавижу Хакима всей душой. За то, что он сделал со мной, за то, что вынуждает сделать.

Я никогда не смогу смириться. Невыносимо было натягивать на себя маску, когда тебе просто противно смотреть на человека. Его манера говорить, двигаться, чуть кривить уголки губ в снисходительной усмешке… С чего он решил, что ему все дозволено? Я всего лишь русский мальчик в чужой стране, но у меня есть чувство собственного достоинства. Угрозы Хакима слишком свежи в моей памяти, но я решил, что отомщу любой ценой.

Глава 3.

Проходит неделя. Врач и, правда, справился на «отлично». Мне гораздо лучше. И ребра почти не беспокоят. Хожу я самостоятельно, только медленно. Хаким заставляет совершать пешие прогулки по пляжу утром и вечером. Он тщательно следит, чтобы я не загорел, сам проверяет, намазался ли я солнцезащитным кремом. От каждого его прикосновения меня тошнит. Они редки, я избегаю их, но иногда не получается. Или он помогает мне спуститься по ступенькам, или протягивает стакан с водой, чтобы запить таблетки… Моя ненависть к нему только растет. Я с раздражением замечаю, что у него свой стиль в одежде. Строгий и роскошный. Дорогие отглаженные рубашки, идеально сидящие брюки, блестящие туфли. Все это он носит даже в такую жару, оставаясь свежим и бодрым. Никогда не видел его в шортах или футболке. Прическу его продумывал не один мастер. Темные волосы небрежно откинуты назад, некоторые пряди длиннее, некоторые короче. В общем, весь его облик только добавляет раздражения.

Хаким мастер уходить от ответа. Несколько моих попыток узнать, где мы, когда меня продадут и прочее провалились. Я прислушивался к голосам и выяснил, что в доме около десятка охранников, несколько поваров, горничные, разнорабочие. Всего человек двадцать. Включая меня и Хакима. Врач приезжал на моторной лодке (я говорил, что наша вилла стоит одна-одинешенька посреди небольшого острова?) и уезжал, Ясона я больше не видел. Хаким, кстати, тоже периодически куда-то отлучался, но ни словом не обмолвился куда.

Мне, конечно, льстило такое количество охранников и обслуживающего персонала, но это сильно мешало плану моего побега. Как и то, что повсюду были камеры. Это еще и дико раздражало. За мной постоянно следили.

Еще было непонятно – неужели я один у Хакима?

Меня принялись обучать. Учителя так же приезжали и уезжали. Дали парочку тестов по разным предметам – литературе, искусству, этикету и прочей ерунде. Потом Хаким долго сокрушался, что современная молодежь ничего не понимает в высоком и вечном. Мне принесли десятки книг, альбомов с репродукциями, рассказывали о поэтах, художниках. Не понятно, зачем мне это нужно, но я терпеливо все это изучал. По крайней мере, не было так скучно.

В один из дней на остров приехала маленькая тайка. На ломаном английском она стала мне объяснять технику массажа. Вот уж это мне зачем?..

Я все еще помнил слова Хакима о том, что он научит меня получать удовольствие и это здорово нервировало. Не будет же он сам этим заниматься? Он сказал, что девственник – это хорошо. То есть, мне не стоит опасаться?

Поборов отвращение и неприязнь, я прошу Хакима вечером прогуляться со мной. Чуть помедлив, он кивает. Я отвлекаю его от каких-то бумаг, даже не пытаюсь посмотреть что там. Он осторожно поддерживает меня, помогает мне спуститься, по ступенькам и мы бредем по пляжу.

— Ну, что ты хочешь узнать? Полагаю, пока не расскажу тебе что-нибудь, ты не успокоишься? – спрашивает он незлобно, глядя на падающее в темно-синюю воду солнце.

— Как ты догадался?

— У тебя на лице написано.

— Скажи, сколько я еще буду здесь?

Хаким думает, прежде чем ответить.