Когда приходят перемены (СИ)

— Вот и отлично, — я обернулся на голос, неприметным зрителем оказался Тим. — Не хотелось бы, чтобы Леша увидел драку между своими друзьями.

На том конфликт себя исчерпал. Думаю, стыдно стало не только мне. После завтрака я уехал в отель с Мидом и Гришей, а в понедельник после работы меня ждал Женя.

Круглов походил на ураган, вот только стихать не собирался. Не давал сидеть в номере, таскал по выставкам, паркам, катал на теплоходе. Не помню, когда мои будни наполняло столько всего разом. Мы ели блюда японской, китайской, осетинской, русской, итальянской, тайской и еще какой-то кухни. По-моему, он собирался опытным путем выяснить мои вкусы. С такой нагрузкой я не успевал думать о Ларисе. Звонил адвокат, я дал разрешение отправить жене документы. Когда я наотрез отказывался выбираться из номера, Женя сидел у меня, и мы читали книги или смотрели телевизор. Со временем я свыкся с его существованием, с Кругловым оказалось интересно, у нас обнаружилось много общих тем, и еще больше различий во вкусах, что позволило вести беседы обо всем на свете и ни о чем в частности. Его напор впечатлял, и незаметно ухаживания перестали меня смущать. А потом мы выбрали не то кафе для обеда.

Из головы разом выбило все мысли. Я смотрел на Ларису, она на меня. В душе зарождалось болезненное чувство тревоги, в горле встал ком, в сознании пульсировало лишь одно желание: бежать! И я побежал. Трусливо с моей стороны, но иначе я не знаю, чтобы случилось, наверное, устроил бы скандал или избил ее спутника. Глупо, да и не изменит ничего. Скрыться мне показалось достойнее.

Из кафе я вылетел и, не разбирая дороги, помчался, куда ноги несли. Кто-то с силой рванул за плечо, меня мотнуло, и я чуть не растянулся на переходе. Оказывается, я собрался перебежать дорогу на красный. В полуметре от меня, во всю сигналя, промчалась машина, под колесами которой я чудом не закончил свою жизнь. Прикрыл глаза, намереваясь успокоиться, но Женя не дал. Схватил мою руку и куда-то потащил, конечно, это он вытащил меня из-под колес, больше некому. Я не сопротивлялся, нахлынула апатия, и мне стало все равно, куда меня тащат. Мы зашли в ресторан, какой-то общепит, вывеску не разглядел. Женя тянул дальше: мимо организованной толпы возле касс, вглубь, к туалетам. В кабинку он зашел следом, я плюхнулся на крышку унитаза и уставился в пространство перед собой. Мыслей ноль.

Ситуация казалась комичной. Моя жена обедает с каким-то типом, а я сижу в туалете забегаловки, передо мной на колени опускается недвусмысленно настроенный мужчина. А мне абсолютно все равно, что там будет впереди. Губы произвольно растянулись в улыбке, и я однозначно безумным взглядом уставился в синие глаза напротив. Женька нахмурился и закусил губу, между его бровей проявилась складка. Это показалось мне еще более забавным, улыбка стала шире. Похоже, мужчина высмотрел что-то, что ему совершенно не понравилось, и мне прилетела оплеуха. Голова мотнулась в сторону, в ушах зазвенело. Силы он не пожалел.

— Ты совсем охренел, придурок?! — вскинулся я и прижал ладонь к щеке, кожа от удара горела. В душе разрасталась обида.

Женя прищурился и облегченно выдохнул.

— Извини, мне показалось, у тебя истерика начинается.

Злость как неожиданно быстро накатила, так и схлынула. А вот обида осталась. Но не на пощечину, а на жену, что предала, на себя, что верил, как дурак, и даже мысли об измене не допускал, ничего не заметил в ее поведении. Ведь должно же было что-то…

— А ведь я действительно ее любил, — произнес вслух. — Хотел прожить с ней жизнь, детей завести, старость встретить, наших внуков увидеть.

Плотину из горечи, боли и обиды прорвало, слова лились нескончаемым потоком. Я и не понял, в какой момент к ним присоединились слезы. Женя молчал, за что ему спасибо. Окажись я на его месте, тоже не знал бы, чем утешить. Разве только дать высказаться. В такой ситуации нет правильных слов.

Подумалось: «докатился, уже перед мужиком плачу». Усмехнувшись, я шмыгнул носом, отпустило. Мужчина отмотал туалетной бумаги, и я привел себя в порядок.

— Спасибо, — мне стало легче, и я смог говорить, а не выть на одной ноте. — Не только за бумагу, вообще за все. За то, что пошел за мной и сейчас тут сидишь.

Женя кивнул и мягко, даже нежно, улыбнулся в ответ.

— Встаем?

Женя поднялся, и я встал следом. Я только сейчас понял, что вообще-то мы в общественном месте и сюда мог зайти кто угодно. Да меня, наверное, половина ресторана слышала! Добравшись до раковины, вымыл лицо холодной водой. Стоило только выговориться, как стало легче.

Женька повез меня к гостинице, велел забрать вещи, даже отконвоировал до номера, видимо, чтобы я по дороге не сбежал. Мне было все равно. Удивление пришло, когда я оказался у него дома и меня облаяли с порога. Терьер Джек-Рассел, такой же, как пес героя из моего любимого фильма «Маска», смотрел на меня внимательными глазами и раздумывал, стоит ли подойти или нет.

— Это Астон Мартин, — представил его Женя. На мой удивленный взгляд и улыбку пояснил: — А что? Я люблю это марку машины.

Пес завилял хвостом и дал себя погладить.

— Мартин, а это Никита Ягдин.

— Привет, Мартин, будем дружить?

Так я и остался у Жени. Жил он в трехкомнатной квартире с большим коридором, который вполне можно назвать холлом. В нем стоял шкаф-купе с уголком под разные мелочи, как ключи и телефон. Тут же находился пуфик, сидя на котором удобно обуваться, торшер и угловой столик с раскидистой пальмой на нем. В гостиной стояли диван и пара кресел, одну из стен полностью закрывали стеллажи, забитые книгами, на стене висел плазменный телевизор, на тумбе под ним стоял видео плеер и игровая приставка, висели полки с музыкальными и видеодисками. Еще одна комната была выделена под рабочий кабинет. Большой стеклянный стол с компьютером, кресло у окна, торшер и массивные шкафы, забитые книгами в несколько рядов. Все как полагается. Последняя комната — спальня, где по умолчанию мне предполагалось спать вместе с Женей. Огромная кровать занимала почти все пространство, пара тумбочек по бокам, кресло в углу, комод и шкаф для одежды, где Женя сразу же освободил несколько полок под мои вещи и приказал вселяться и обживаться. Я подчинился, думать не хотелось совершенно. Принял душ и сразу отправился спать. Круглов, уехал по делам, обещая вернуться к вечеру. Оно и к лучшему, я быстро успокоился и задремал, нервотрепка меня сильно вымотала.

В квартире преобладали теплые песочные тона, что мне определенно нравилось. Не составило труда определить стиль, в котором выдержана обстановка, как арт-деко. Жить тут оказалось на порядок лучше, чем в гостинице, я не чувствовал себя оторванным, словно между мной и людьми вокруг толстое бронированное стекло. Я и не заметил, как стал называть это место домом.

Отпуск закончился, начались трудовые будни. С Женей мы ладили, но во что-то большее отношения не перерастали, заметный контраст с началом нашего знакомства, когда он вел себя куда более настойчиво. С одной стороны меня это успокаивало, появилось чувство защищенности, реальность входила в привычные берега; а с другой, я все чаще думал о будущем, и тогда появлялся страх перед неизвестным. Я банально не знал, когда объятия и ласки из неспешных станут настойчивыми и страстными, и Женя пойдет до конца, перестав себя сдерживать. И при этом, он направлял меня настолько мягко, что во мне это не вызывало никакого противоречия.

Иногда мне приходило в голову, что я пользуюсь его добротой и симпатией. Женя создал вокруг меня атмосферу спокойствия и благополучия. Лишний раз не трогал, но каждую минуту я чувствовал его внимание и заботу. Он ничего не обещал, говорил ровно столько, сколько необходимо, и не бросал слов на ветер. Женя действовал, и поступки говорили за него. Вот я и задумался, что остаюсь с ним ради благополучия. Хочу залечить душевные раны в тихой гавани, которой и стал для меня Женя.

К тому же выходило, что мне приятна его близость, а значит, все прожитые годы я заблуждался и не знал в себе подобной склонности. Это серьезно озадачило. Я путался в своих чувствах. Но мне повезло с Женей, он терпеливо давал время во всем разобраться и даже сбрил бороду. Мне и так было странно целоваться не с женщиной, а чувствовать щетину и подавно.