Шалость удалась (СИ)

«Он заавадит тебя, если узнает», – настаивал нудный голос в голове, но его почти заглушил стук крови в висках, стоило Гарри заметить, что волосы Малфоя слегка вьются на концах.

Почему-то именно это откровение заставило дыхание сбиться, а температуру самого Гарри подскочить на пару градусов.

«Он же наверняка кого-то ждет», – ехидно добавило сознание последний и хлесткий довод, и Гарри вздрогнул. Отрешенно проследил, как Малфой ленивым взмахом палочки перестелил белье со светло-сиреневого на темно-зеленое, почти черное, и с силой сжал зубы.

Действительно, одинокий Малфой - это что-то из разряда «Не смешите меня». Хогвартс полнился слухами о его любовных похождениях, уступая разнообразием разве что историям о сексуальной жизни Забини.

Гарри снова схватил палочку, готовясь прекратить эту сладкую пытку, как бы ни хотелось продолжать любоваться идеальным телом любимого. Смотреть, как он сжимает в руках кого-то другого, или, что еще хуже, как белоснежное тело Малфоя кто-то вжимает в эти темные простыни, было выше его сил. Слишком больно и до стыдных слез обидно.

Но вместо того, чтобы кого-то встречать, Малфой вдруг запечатал дверь ленивым взмахом палочки, а затем на постель упал бумажный пакет, сверкнувший в свете лампы золотым узором двух волшебных палочек, скрепленных наручниками. Рука Гарри с палочкой опустилась в который раз за это сумасшедшее утро. Логотип «Тебета» он узнавал всегда и безошибочно. К смуглому лицу прилила кровь, покрывая скулы румянцем, и Гарри отвел взгляд, судорожно переводя дыхание.

«Еще минуту. Всего минуту. Посмотрю, что у него там, и точно отключусь», - пообещал он себе, стягивая с себя свитер. Дышать становилось катастрофически нечем.

Глухо зашелестела бумажная упаковка, и Гарри вернулся к полотну, закусывая губу и непроизвольно жмурясь: Малфой стоял лицом к светильнику, и в искусственном свете его кожа казалась золотистой, хотя аристократам, как он, загар был, разумеется, чужд. Даже в паху цвет кожи совпадал с цветом рук, но, в отличие от них, лобок был абсолютно лишен волос.

Когда-то Гарри думал, что если он увидит Драко Малфоя голым, то его наваждение спадет. Что дело в банальном интересе. Зависти. Он даже на ненависть готов был списать свою одержимость, но теперь, увидев того во всей красе, Гарри лениво отметил, что теперь обязательно станет только хуже. Если девичьего тела коснуться не хотелось, то провести по этим бедрам и торсу хотелось неимоверно. И, к сожалению самого Гарри, провести хотелось не только руками.

В ладони Малфоя что-то блеснуло, и Гарри вынырнул из своих мыслей. Розовое масло он узнал сразу - ему вообще нравилась эта линейка товаров Уизли. На правах лучшего друга, его первого знакомили со всеми новинками, в том числе и с той, что Малфой достал из пакета дальше.

Фаллоимитатор, подстраивающийся под желания, был зачарован лично Фредом. Он мог двигаться самостоятельно, будто настоящий, стоило только произнести специально - кодовое - слово активации. Ох и повеселились же они втроем, придумывая это слово! Гарри познакомил братьев с терминологией магловских «Звездных воин» и их «Чувствуй, а не думай» и «Легче, быстрее, соблазнительнее». И с сагой про «Властелина колец» с не менее эпичным «Молви «друг» и войди».

После того, как икающие Фред с Джорджем чуть не задохнулись от смеха, пытаясь заставить фаллоимитатор двигаться фразой «Мужество прячется в самых неожиданных местах», было решено срочно с этим завязывать. Подходящее слово пришло на ум само собой и было, на вкус самих братьев, слишком обычным, тривиальным и скучным.

Небольшой брусок из материала, природы происхождения которого Гарри не пожелал узнавать, но похожего на смесь пластмассы, дерева и застывшей смолы, лег в ладонь Малфоя, будто для нее и был создан. Вытянулся, замерцал всеми цветами радуги, мигнул в тигриный, собачий и даже конский, и, наконец, принял оптимальные для него размеры, считав его эмоции. Интересная штука, но над ее спецификой мешало Гарри размышлять бьющееся в горле сердце - может, когда-то он и был не особо сообразительным, но сейчас картина складывалась абсолютно ясная.

Гарри порывисто закрыл лицо ладонями, глухо застонав, а потом несильно ударил себя по щекам, чтобы проверить реальность на прочность. Реальность отозвалась жжением щек и тихим вздохом Малфоя, заставившим Гарри снова посмотреть на него сквозь щелочку пальцев.

Малфой держал в руках ленту. Длинная черная полоска огибала длинные пальцы, почти стекая по гладкой коже, создавая с ней такой соблазнительный контраст, что Гарри не в силах был оторвать от нее взгляда. Малфой медлил, о чем-то задумавшись, а затем, словно решившись, встал коленями на кровать, пробираясь к середине воистину царского ложе, и быстрым движением завязал себе глаза. Устроился на спине, глубоко и медленно дыша. Будто боялся. Или опасался. Еще так стеснялись, но этот вариант Гарри отбросил сразу - Малфои не стесняются. Просто не умеют.

Гарри уже забыл, что всего несколько минут назад хотел картину сжечь, хотел отключиться и оставаться в святом неведении. Теперь, жадно оглядывая раскинувшееся на темно-зеленом белье идеальное тело с вздымающейся грудью и слегка приоткрытыми губами, он сыпал невербальными Фиделиусами, запечатывал все камины и накладывал отпугивающие на совятню. Начнись сейчас Третья Магическая Война, он бы не пошевелился. Не сейчас, когда мечта была как никогда близка к реальности.

А Малфой, слепо нащупав на кровати оставленный флакон с маслом, откупорил его проворными пальцами и вылил на руку щедрую порцию. Пара тяжелых капель упала на пресс, и Гарри порывисто выдохнул сквозь сомкнутые зубы. Он был готов поклясться, что это зрелище было самым сексуальным в его жизни, но Малфой стремительно выгнал эти мысли из его головы.

Влажные пальцы коснулись машинально сократившихся мышц живота, неторопливо растирая масло, то сжимая кожу почти до синяков, то едва касаясь тела подушечками. Заскользили выше, пересчитывая ребра аккуратными ногтями, размазали масло по груди, попутно сжимая соски, но, не задерживаясь на них, двинулись к ключицам, с нажимом проводя по трогательным ямкам, а затем длинные тонкие пальцы коснулись шеи, сжимая горло. Не сильно, всего на пару мгновений, но открывшийся шире рот и слегка выгнувшееся тело Малфоя заставили Гарри глухо застонать и, наплевав на правила приличного поведения в домах с домовиками, нырнуть ладонью в белье, сжимая давно вставший член.

Бледные руки дрогнули, повторяя пройденный по торсу путь обратно, замерли под ребрами и с нажимом скользнули по бокам, вырывая из горла Малфоя протяжный хриплый стон, от которого у Гарри все тело пошло мурашками, и переместились на бедра. Он последними крохами ускользающего сознания заметил, что Малфой совершенно не касался члена, идеального, как и все его тело: гладкого, чуть изогнутого и восхитительно поблескивающего выступившей смазкой на яркой розовой головке. Вместо этого он сжимал кожу на боках, сдавливал пальцами талию и на эти нехитрые ласки отзывался так открыто, что выгибался дугой, становясь на лопатки и приглушенно постанывая. И посреди одного из таких стонов он замер, часто надсадно дыша, и одним плавным движением перевернулся на бок.

И Гарри не знал, благодарить ли Мерлина за то, что не видел теперь этих приоткрытых в страсти губ, скользящих по торсу рук и блеска масла, или проклинать его за то, что видел теперь.

Бледная рука растирала оставшееся на ладони масло по бедру, медленно, будто вырывая из этого сумасшествия пару секунд, чтобы придти в себя. И Гарри надеялся и одновременно с этим до жути боялся, что Драко действительно остановится, потому что сам он остановиться будет не в состоянии.

Но вот нога, покоившаяся сверху, медленно согнулась в колене, а Малфой слегка подался телом вперед, упираясь им в постель, открывая неожиданному наблюдателю обзор на самое сокровенное. Такая откровенность Гарри снилась всего пару раз, и то лет в шестнадцать, после чего он остервенело сдергивал грязные простыни, а позже, уже под упругими струями воды, яростно намыливал волосы, пытаясь вымыть из головы эту грязь.