Маскарад (СИ)

Ки было очень сложно держать лицо перед братом, поскольку возбуждение уже достигло конечной точки, начав отдавать болью. Но Чжинки ушел, наконец-то оставив своего брата одного в темной комнате. Испытывая стыд и из-за того, что это с ним происходит в таком возрасте, и из-за того, что неуклонно встает перед глазами, Ки кончил с протяжным стоном всего лишь от одного неловкого движения рукой, подсмотренного в своем же сне. А позже он еще долго лежал, зарывшись пылающим лицом в подушку, и на все лады себя жалел. Ему безумно понравилось, ему хотелось еще, но и ему было невероятно противно. Для себя он выглядел просто жалко, свернувшись калачом посередине кровати и спрятав красное как маков цвет лицо в складках наволочки.

Верно, не стоило Ки приписывать себя к больным и махать рукой на отсутствие какого бы то ни было интереса к отношениям с противоположным полом. Очевидно, данная область, как и многие другие, тоже стала жертвой пресловутого «позже».

Сколько Ки себя помнил, он всегда отставал в развитии от своих сверстников. Позже встал на ноги, позже заговорил, позже научился читать, считать, писать. Это «позже» стало его проклятием, оно неотступно следовало за ним по пятам, из-за чего Ки не раз становился объектом для насмешек. В то время как его детдомовские одноклассники спешили жить и кидались во все тяжкие, он поневоле познавал себя медленно, шаг за шагом открывая в себе все новые стороны. А то, что не мог открыть, неохотно оставлял на более позднее время.

Ки желал ускорить странный процесс и изо всех сил рвался к его завершению. Это желание тем сильнее возрастало, что Тэмин, бывший года на три младше его, развивался даже быстрее своих шустрых сверстников. Впрочем, и у него не обошлось без забавных моментов в виде девчачьей хрупкости или рыцарской чудаковатости. Где-то глубоко в душе Ки был даже рад всем этим проблемам братишки, поскольку становился не одинок в своей ненормальности.

Юноша приписывал вину в замедленном развитии необычным способностям, забирающим у него всю энергию, но не был полностью уверен, правильные ли выводы сделал. Мало кто желал с ним возиться бесплатно, поэтому все, что он получил от врача — это вердикт в виде разведенных в сторону рук и печать «Здоров» в карточке. Узнав об этом, братья пытались на свой манер вылечить его, тайком поведя однажды в подпольный публичный дом, откуда Ки вскоре сбежал, крепко удерживая свои полурасстегнутые штаны. Он вполне искренне недоумевал, что такого особенного в тех назойливых девушках, больше похожих на тетенек, нашли его братья. И почему они так легко позволили стащить с себя одежду. Поскольку сам Ки не испытал ровном счетом ничего при виде блестящих от какого-то лосьона тел в затянутых корсетах. И даже слегка испугался, когда одна из девушек попыталась расстегнуть ряд пуговиц на его брюках. Ну да — он поспешно ретировался. То есть оттолкнул не ожидавшую подвоха женщину и под удивленными взглядами метнулся к дверям. Но на том его приключение не закончилось. Он еще долго блуждал по лабиринту бордовых коридоров в поисках выхода, а выбежав наконец на темную прохладную улицу, остановился, горько сожалея о своем провале. С тех пор многие оттенки красного, приближенные к бордовому, казались ему олицетворением этого позора.

Единственный, кто, пожалуй, был рад стечению обстоятельств, так это приютские воспитательницы, избавленные от необходимости оберегать от него девочек и беспокоиться о том, что он совершит неверный шаг. Впрочем, Ки находил для них иные заботы, все время ставя какие-то эксперименты с медикаментами, сворованными из медпункта, и нередко испытывая полученные препараты на обидевших его одноклассниках, здраво рассудив, что уж кого-кого, а их жалеть ему не стоит. Именно благодаря своим ранним опытам, придавшим ему какую-никакую уверенность, в более сознательном возрасте он переключился на эксперименты с запахами, позволившие ему воссоздать аромат, услышанный им еще в детстве. Этот аромат он теперь и носил на себе.

Поздно вспомнив о том, что сегодня ему снова выходить на работу, Ки взлетел с кровати и, бросив скомканную простыню в коробку для грязного белья, принялся носиться по комнате, отнюдь не позабыв про свои недавние переживания, но держа их на периферии сознания.

Он безбожно опаздывал. Мадам никогда никому не дает отпусков, и если он после сделанного ему одолжения посмеет опоздать, то в этот раз точно навсегда попрощается с тепленьким местечком. Метеором летя по улице, он даже не озирался по сторонам, чтобы вычислить следивших за ним людей. Следят, ну и пусть следят. Главное, чтобы не вредили. Вполне может оказаться, что это вообще его тайные воздыхательницы. В приюте у него уже были такие, не дававшие ему прохода и вечно кравшиеся за ним хвостиком, не находя смелости сделать признание.

Похоже, в салоне, кроме Роксаны, никто особенно по нему и не скучал. Девушка встретила запыхавшегося от интенсивной ходьбы Ки солнечной улыбкой и справилась насчет его здоровья.

— Ты лежал в больнице? — с заботой во взгляде спросила она Ки.

— С чего ты взяла?

— Я приходила тебя навещать, но никого не застала, — сообщила она, добросовестно пытаясь спрятать терзающее ее любопытство. — Твой сосед сказал, что ты ушел к врачу, потому что у тебя какая-то редкая болезнь.

Ки раздраженно закатил глаза, вспомнив реакцию Финика.

— Да, я лечился. Видишь, все прошло, — он закатал рукав и показал девушке пятнистую руку. — Сосед слишком любознательный, вот и сдрейфил при виде появившихся болячек, — фыркнул он. — Хотя они кого хочешь испугают. Я сам до сих пор их с ужасом вспоминаю.

— Главное, что все обошлось, — ободряюще и чуть несмело улыбнулась Роксана.

— А ты? — тихо спросил Ки, чуть нагнувшись к ней. — Не боишься от меня заразиться?

Девушка поначалу смешалась, почувствовав, как неуловимо переменилась атмосфера, но наученная опытом она тотчас взяла себя в руки.

— Мадам сказала, что твоя болезнь не опасна, — пролепетала она, слегка отодвинувшись от него.

— А Мадам откуда это знать? — недоуменно спросил Ки, выпрямившись.

— Понятия не имею, — слишком поспешно ответила она, глупо выдав свою осведомленность.

— Так уж и не имеешь? — скептически переспросил юноша.

Роксана помотала головой.

— К тебе уже целая очередь записалась, — сообщила она ему, резко переведя тему.

— Почему ко мне-то? — проворчал Ки, предчувствуя новую порцию синяков на мягком месте.

— Откуда ж мне знать, — пожала плечами девушка. — Они рвались именно к тебе. Даже согласились подождать до окончания твоих каникул. Ты завоевал их старческие сердца, — рассмеялась она звонко.

— Да, кстати, — вспомнил вдруг Ки. — Чай…

Девушка удивленно на него посмотрела.

— А что с ним?

— Я же забыл его у тебя забрать.

— Один из клиентов забрал его у меня, когда я пожаловалась, что не могу застать тебя дома. Он сказал, что встретится с тобой по какому-то делу и отдаст сам.

— Какой еще клиент? — нахмурился Ки. — Никто мне ничего не передавал.

— О, так эт…

— Что за болтовня? — послышался грозный голос. — Кибом, почему ты еще не на месте?

— Уже иду, ключи от шкафчика хочу забрать. Роксана? — он протянул руку, и девушка положила упомянутые ему на ладонь.

— Готовься, у тебя сегодня работы невпроворот, — грозно насупив брови, сообщила Мадам. — Скоро появится первый клиент.

— Хорошо, — по стойке смирно выпрямился Ки. — Я буду стараться, — громко отчеканил он.

Мадам услышала нескрываемую издевку в его тоне, но ограничилась лишь недовольным взглядом, прошедшимся по нему асфальтоукладочной машиной. Забрав у Роксаны какие-то документы, она удалилась в свой кабинет. Ки же, пожалевший о своей несдержанности, направился к служебной двери, обдумывая на ходу способы не пострадать от членовредительства любвеобильных посетителей.

— Эй, подожди! — кинула ему вдогонку Роксана.

— М? — отозвался юноша, не прерывая своего пути.

— Мадам тебя до Мастера повысила.