Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ)

– Да, ты уснул в кресле.

Кирк усаживается на кровать, смотрит с беспокойством на собирающегося приступать Спока.

Взгляд Паши прикован к доктору. Смотрит, как он хмурится, как наблюдает за руками старпома.

Коммандер склонился над Боунсом, и теперь из-за его спины МакКоя видно не было.

Какое-то время ничего не происходило, потом Спок несильно покачнулся, схватился рукой за подлокотник. Подлетевший капитан его подхватил и оттащил от МакКоя.

Боунс спокойно спал в кресле, свесив голову на плечо.

Коммандер выпрямился и попросил капитана его отпустить, но заметно было, что ему нехорошо.

Кирк вытащил из клетки и положил на колени Боунсу Счастливчика. Потом – падд, включенный, но не выведенный в голографический режим, после чего склонился к доктору и несильно потряс за плечо.

– Эй, спящая красавица! Возвращайся в бренный мир, и так всё проспал. У нас тут Павел подрался за свою честь.

Пашка смотрит за разворачивающимся действом почти одеревенело. Но после фразы Кирка вскакивает – как есть, в одеяле.

У меня ж

Ни синяка ни ссадины

– Спасибо ещё, Споку вечером вздумалось ночную систему видеонаблюдения в лабораториях проверить из-за какого-то там хренова эксперимента с растениями, и я с ним пошёл за компанию, – капитан, как ни в чём ни бывало, уж тащил ошалелого сонного Боунса из кресла, – так что увидели и разняли почти сразу, растащили по углам и регенератором намазали. В общем, я решил, что лучше ты узнаешь всё от меня, чем потом слухи переслушивать.

Боунс, наконец, сумел проснуться.

– Пашка, ты…

– В порядке всё, сказал же, – в тоне Кирка что-то едва уловимо изменилось, но добрым и весёлым он быть перестал. – Лейтенант Кельвин пытался украсть у Чехова его научные разработки и выдать за свои статьи. Для того и в доверие втёрся, и на встречи напрашивался каждый вечер. Эксплуатация юной гениальности.

Чехов зябко кутается в одеяло под взглядами: недоверчивым – Боунса и жёстким – Кирка.

– К... козёл, – выдавливает из себя, наконец. Правда, перестать смотреть на капитана не может. – Я-то думал, мы друзья.

Кирк снова улыбается. Хлопает Пашку по одеялу где-то в районе спины.

– Ничего, лейтенант, мы тебя в обиду не дадим.

– Зато я тебя щас дам в обиду, капитанская ты задница! – непонятно с чего завёлся Боунс, но тут до Пашки дошло, что смотрит он на бледного старпома, навалившегося на стенку. – Понятно, какие вы там системы проверяли, и… – он поискал взглядом сумку, схватил и указал на кресло, – живо сюда! Спок, то, что ты мне сказал, врачебная тайна, но клянусь, я расскажу этому дебилу всё, потому что так вдвое больше шансов, что хоть у одного из вас, трахоёбов, мозги включатся! Уму непостижимо, еле с того света вытащили…

Злобная тирада скатилась в невнятное ворчание. Минут пять МакКой под странным взглядом капитана колдовал над Споком с трикодером и гипо, продолжая перебирать ругательства, потом выдал Споку чёткие инструкции отдыхать, освободил от следующей смены и ещё раз отругал Кирка.

Капитан всё принял стоически. Он, казалось, и больше готов был принять, лишь бы коммандеру лучше стало.

Не актёр я, – тоскливое в голове. – Это же обманывать. Боунса обманывать.

Всё это время Пашка в одеяльном коконе сидел на кровати. Но пока доктор работал, было проще – притворяться не надо. А теперь – что?

Боунс за этими двумя в коридор высунулся и пригрозил, что в следующий раз откачивать не будет. Как всегда.

Двери закрылись, а Боунс плюхнулся в кресло, взъерошенный, обеспокоенный и сердитый.

– У нас самый… волшебный капитан на белом свете. И хрен с ним. Ты-то как, Пашка? Сильно расстроился?

– Я-то... ага, сильно. – Пашка уныло кивает. Хоть тут играть не надо. – И за коммандера страшно.

– За них пусть страшно не тебе будет, а этим двоим, – Маккой порывисто встал с кресла, сгрёб Счастливчика, попискивающего на ручке, закинул в клетку и перешёл к репликатору. – Чаю хочешь?

Кирк помогает Споку идти – осторожно поддерживает его за поясницу по пути к лабораториям. Старается тянуться к нему ментальным полем – знать бы, блять, что это за поле такое и как им вообще что-то делать.

А ещё у Спока походка менее твёрдая, чем обычно. И он бледный.

В голове – как аудиодорожку заклинило – слова Боунса про медицинскую тайну. Если Спок решился что-то от Кирка скрыть, это должно быть что-то совсем из ряда вон.

Усаживая вулканца на высокий стул в лаборатории, капитан прикасается губами к его лбу (холодный), смотрит в глаза.

– После этого, – тихо, – ты будешь отдыхать. Слышишь, Спок? Надо будет – к кровати привяжу.

– Очаровательно, – Слегка приподнятая бровь в ответ – и всё. – Джим, я не собираюсь нарушать врачебные предписания. Сегодня был исключительный случай.

Он хотел добавить что-то ещё, но слегка качнул головой и снял руку Кирка со своего плеча.

– А теперь, если не возражаешь, я займусь восстановлением препарата.

Кирк перехватывает его руку, пока их пальцы не успели разъединиться, проскальзывает указательным и средним пальцем по его ладони.

Большего себе, как показала практика, лучше не позволять. После этого лёгкого поцелуя капитан усаживается в кресло у стены (так Спок виден вполоборота), клинит изображение камер в этой лаборатории (не хватало попасться за подделкой записей) и выводит злополучные кадры с «дракой» Чехова и Кельвина. Запускает процедуру сличения, выставив приемлемую схожесть кадров на пятьдесят процентов. Параллельно – записи из архива флота, несколько драк на борту. Если объединить их, применить текстуры…

Они работают в молчании. Шуршит плазменная горелка, позвякивает стеклянная трубка, которой Спок отмеряет нужное количество того или иного вещества – глаз улавливает отблески горелки на стекле. Фоном – аудиодорожки с записей. Кирк отделяет модуляции голосов Кельвина и Паши, накладывает на другие тексты. Самая кропотливая работа здесь будет с синхронизацией аудиопотока и движений их губ. Вдвойне тяжело из-за того, что Боунс в голове всё ещё повторяет: «Медицинская тайна». Знал же, зараза, что Кирк спросит, и не с него, потому что МакКой не расколется. А вулканцы не умеют лгать. Как сам Спок говорит, по крайней мере.

– Спок, – когда уже совсем невыносимо думать об этом. Работе мешает – и это меньшее из зол. – Успокой меня. Расскажи, о чём говорил Боунс.

Он выпрямляется над столом и прикрывает глаза.

– Полагаю, доктор рассчитывал именно на то, что ты заинтересуешься его словами и задашь вопрос. Мне сомнительно, что ты смог бы узнать нужную информацию от него, и мы все это понимаем.

– Само собой.

Фальсифицировать какую-то запись с камер намного проще того же взлома Кобаяши Мару. Поэтому мозг почти свободен. Кирк мог бы сейчас непринуждённую беседу вести параллельно.

Пальцы порхают над голубым голографическим экраном, выводя нужные отрезки кода.

– После Говорящей планеты моё физическое состояние находится на приемлемом уровне. – Спок вернулся к пробиркам, подсвеченным голубоватым огоньком горелки. Теперь было видно только такие же голубоватые отблески в его волосах и рукав белого лабораторного халата, а слова перемежались тихим стеклянным позвякиванием. – Повреждения получило ментальное поле. А так как между нами на этом уровне имеется прочная связь, то каждая твоя сильная эмоция, будучи принята мной, надрывает его ещё сильнее. Когда мы вступаем в тесный физический контакт, естественный для пары, эмоции не просто надрывают поле, но и резонируют, поскольку я не могу не отвечать на проявление твоих тёплых чувств. Учтя это, а также тот факт, что я не могу лгать, я вынужден был объяснить ситуацию доктору МакКою и попросить его в перечне врачебных рекомендаций внести пункт о полном запрете между нами сексуальных контактов, мотивировав это моим физическим недомоганием. Эмоциональный резонанс во время полного физического и ментального слияния действительно может меня убить. Я пошёл на манипулирование информацией, поскольку знал, насколько тяжело тебе будет принять тот факт, что твоё хорошее отношение ко мне вредит моему здоровью. Доктор со мной согласился, выразившись несколько иначе, я цитирую: «нельзя подвергать Джима таким стрессам, он и так на голову болезный».