Второй шанс (СИ)

- Но у нее не вышло. Мы люто ненавидели друг друга. Я - холодно и надменно, ее же ненависть была иной, горячей. Мне было плевать на нее, а она всегда пыталась ужалить меня побольнее. Унижение вместо завтрака, пощечина на ужин… А еще она орала на меня, громко, истерично, так, что ее лицо краснело, даже вены на висках вздувались. Я всегда смотрел на эти вены, фиолетовые проступающие жилки, чтобы не слушать ее. Переключиться хоть на что-нибудь. Но младшего, своего родного сына, она просто боготворила. Отвратительно-позитивный мальчишка. Но не об этом. В тот день я… я… О, черт, что же я натворил, а? Вот же… А, ваза, дорогая китайская ваза, древняя, как дерьмо мамонта. Я разбил ее… громко… и она ударила меня. Я никогда не забуду выражение ее лица, ее крики, а я смотрел и молчал, прижимая ладонь к пылающей скуле. Она все орала и орала, срываясь на визг, противный, поросячий, раздражающий. Ее лицо покраснело, она завизжала еще громче и упала. Навзничь. Судорога прошла по всему телу, она билась в припадке, а я стоял и смотрел, не потому, что ноги от страха к полу приросли, нет… Я хотел, чтобы эта мразь сдохла, захлебываясь отвратительной белой пеной. Я ждал этого, надеялся. И только когда она затихла, когда ее глаза утратили свой блеск, я вызвал бригаду скорой помощи уже остывающему трупу. Эй, как ты, мышонок? Все еще хочешь раздвигать для меня ноги? - Наклоняюсь немного, чтобы насладиться этим редким зрелищем.

Напуганный малыш Акира с побелевшими губами и серой кожей.

Пытается отодвинуться от меня, хотя бы на пару миллиметров, разорвать контакт…

Черта с два, маленький мальчик.

Рывок, и ты снова прижат ко мне.

Так тесно, что ребра отчаянно ноют.

Плевать.

- Что, даже ничего мне не ответишь?

- Случайность. Она сама умерла, это была случайность.

- Да? Ну, тогда не считается, ты прав. Тогда следующий? Я ушел из дома, у меня не было денег. Совсем темно было, холодно, я промерз до костей в тонкой футболке. Мальчик, младше меня на пару лет…

- Замолчи, захлопнись. Заткнись… - быстро, как мантру, заклятие, молитву.

Надеешься отогнать дьявола? Слишком поздно.

- Боишься меня?

- Н-нет…

- Боишься. Всегда боялся.

Досада. Ты такой же, как все.

Поэтому мой голос звучит так разочарованно:

- Веди себя хорошо. Посмеешь предать меня, и тебя я тоже… запомню.

- Как?

- Прости…?

- Как это будет? Как ты убьешь меня? - Выворачивается, но не для того, чтобы покинуть меня. На четвереньках, опираясь ладонями по обе стороны от моих бедер. Хриплый голос, расширенные зрачки.

Ты никогда не перестанешь удивлять меня. Странная мысль приносит удовлетворение.

Ниже, склонив голову набок, чтобы удобнее было ловить мое дыхание. Светлые пряди касаются моих темных. Вот так всегда, на контрасте.

- Так как… Что ты со мной сделаешь? - прикрыв глаза и так сладко, с предвкушением в севшем голосе.

- Не знаю. Может… шея? - И пальцы тут же накрывают нежную кожу с бьющейся жилкой. - Такая тонкая, хрупкая, так и сломается под пальцами.

- Свернуть шею… банально.

- Тогда… - Ладонь забирается под водолазку и оглаживает тугие мышцы пресса. - Живот? Выпотрошить. Как тебе, рыбка?

Вместо ответа придвигается еще ближе, с готовностью размыкаю губы, чтобы розовый теплый язычок смог протиснуться сквозь зубы и найти мой. Поиграть с ним, вовлечь в возбуждающий танец.

Глажу ребра, спину, каждый выпирающий позвонок.

Проклятье. Пальцы едва слушаются, ноют, затекают.

Едва цепляю пуговицу на тугих джинсах… Ну конечно. Блять.

Отгрызть их готов за такое предательство.

Тогда нетерпеливо отталкивает мои руки и быстро справляется с застежкой.

- Какая ты прелесть, так не терпится?

- Заткнись или будешь довольствоваться дрочкой. И то, когда сможешь согнуть пальцы.

- Много на себя берешь, не кажется? Язычок сильно длинный.

- Так займи его чем-нибудь кроме трепа…

- Твои предложения?

Не дождавшись ответа, цепляю край кофты и просто тяну вверх, путается в рукавах и помогает мне. Тут же падает сверху, опираясь на локти, чтобы не давить всем весом. Сука. Не хочу я сочувствия.

Дергаю за предплечье, лишая опоры.

Шипит и кусается, удерживая вес на одной руке.

Перекатывается на бок, тут же забираюсь к нему в штаны, активно помогает мне, двигая бедрами. Впрочем, не забывая деланно возмущаться:

- Что… Что ты делаешь?

А на что это похоже, мелкий придурок?!

- Моторику восстанавливаю…

Отпихивает мои руки и переворачивает на спину, мгновенно избавляется от штанов и стягивает мои. Когда только научился так резво раздеваться?! Надеюсь, я ничего не пропустил.

Снова сверху… Что же ты делаешь, маленькая дрянь. Медленно, миллиметр за миллиметром. Тебе больно, еще бы, после перерыва и без подготовки.

Сжимаю тренированные бедра, помогая опуститься ниже. Дрожишь, часто дышишь носом.

Узкий… слишком. Горячий… чересчур.

Чтобы хоть как-то отвлечься…

- Мне надоела эта поза.

- А… А мне нравится. Так словно я тебя… всего… держу, - выдыхает, прогибается.

Мне почти физически больно от тонких выступающих ребер, торчащих ключиц. Когда только успел?

- Заткнись и двигайся.

Осторожно начинает движения, едва уловимо, аккуратно… БЕСИТ! Сильно впиваюсь пальцами в тонкую кожу с прожилками вен, почти встряхиваю его, задавая нужный темп.

- Твоя рана…

- Шевели задницей, сученыш.

Злится на меня, кусает губы и наконец-то решается. Грубо и зло, быстро, так, что проклятая дыра в боку тут же отзывается тянущей болью. Секс становится пыткой. Почти.

Я бы не хотел этого так сильно, если бы не это завораживающее зрелище: маленькая гибкая рыбка сверху.

И ты прав… сейчас я весь в твоих руках.

Голова кружится, совсем немного мне надо после пошлых, лишенных смысла разговоров, после поцелуев этого почти ребенка.