Добро пожаловать домой (СИ)

- А кто мы тогда друг другу? Мы… встречаемся?

Я смотрю, однополые отношения его вообще не парят… Черт, подкидыш, знал бы ты, как парят меня отношения вообще!

- Билл… Давай не будем давать этому названия. Тебе хорошо со мной? – Кивок. – Мне тоже. Тебе нравится то, что мы делаем? – Косплеит помидор. Опускает глаза, но, все-таки, кивает. Отлично. – Вот и здорово. Малыш, мы вместе. Просто вместе, хорошо? – Блин, я побиваю собственные рекорды. Вот, сколько я уже предложений выдал без подъ*бов?

Билл поднимает голову, смотрит какое-то время, после чего неуверенно улыбается. Расстроился. Ну, прости (Откуда это слово в моем лексиконе?), мелкий, не могу я иначе. Но и смотреть на тебя такого тоже не могу.

- Ну, чего ты? Иди ко мне… - Отталкиваюсь от стола, чуть разворачивая стул, заставляя его упереться спинкой в стену. Развожу руки. Подкидыш задумчиво разглядывает меня, сомневаясь, после чего, все же, поднимается, обходит стол и садится ко мне на колени. Птичий вес. Тут же обнимаю его, опираясь подбородком на остренькое плечо, откинув предварительно с него назад длинные волосы, вдыхая мятный аромат. Билл чуть поворачивает и опускает голову, соприкасаемся лбами, и наши дыхания переплетаются.

Просто сидим и молчим. Вот сейчас хорошо. Без лишних слов, видишь, Билл? Зачем устанавливать какие-то рамки? Зачем вешать друг на друга таблички? Давай попробуем без них? Ведь, посмотри, у нас же получается… Даже я становлюсь чем-то, отдаленно напоминающим человека. (Хотя, больше – курицу-наседку)

Умиротворение нарушает возмущенное мяуканье.

Пригревшийся Билл открывает глаза, отворачиваясь и разглядывая свою штанину, по которой карабкается черный блохосборник. Докарабкавшись до колен, Пушок отрывает одну из когтистых лап от мягких домашних штанов, начиная царапать мои руки. Ага, я все еще обнимаю подкидыша, мешая этой наглой морде окончательно забраться и устроиться на нас. Скептически наблюдаю за попытками уже отгрызть мне руку, когда Билл начинает тихо, но заливисто смеяться. Размыкаю объятья, позволяя пушистому людоеду завершить, наконец, свое путешествие, после чего придерживая левой рукой брюнета за спину, правой подхватываю его под колени, поднимаюсь, удерживая на руках взвизгнувшее чудо с перекатившимся ему на живот комком шерсти. Обхожу стол, выходя из кухни, и несу свою смущенно возмущающуюся ношу в гостиную. Посидим на диване, посмотрим телек. Чего-то я сегодня слишком добрый.

Глава 34.

Глава 34.

День начался неправильно.

Телефон я отключил еще вчера, чтобы поздравители не мешали и дали выспаться. А вот звонок не отключил. Так что, по привычке уже, едва выплыв из сна, скептически рассуждал, на сколько хватит моей двери, прежде чем ее вышибут, нах*й. Чмокнув ошарашенного попытками взлома подкидыша (Бедный, че ж ты никак не привыкнешь?), растрепанного и пи*децки милого, встаю с кровати и иду открывать. Как я и думал, на пороге Георг со своей «девушкой». (Кстати, она у него появилась уже довольно давно. С той самой прогулки по парку, когда меня под пытками заставили купить пушистого пидараса. Помните девочку с зелеными волосами?) И вот тут началось неправильное.

Где поздравления? Где объятья, попытки задушить? Хоть бы за уши подергали, что ли, сволочи. Нееет, все сразу рванули по своим, почему-то, не касающимся меня, делам.

Билл, сонный и зевающий, гонялся за клубком шерсти. Георг с Кристин… Вау… Ну, она в своем репертуаре…

Милое, невысокое создание неопределенного пола, способное одним своим видом довести до икоты. С первого взгляда вот и не поймешь, то ли парень женственный, то ли девка-доска. Хотя… С первого взгляда вообще не подумаешь, что ЭТО человек. Розовые волосы с вплетенными в них сиреневыми косичками, красные линзы (Цветовые гаммы всего этого периодически меняются), пирсинг торчит ото всюду, где его вообще быть не должно. (Мне кажется, она Георга пытает. Или угрожает. Или шантажирует. Вот, что он в ней нашел? Она ж ему даже не дает до сих пор!) Вечная жвачка во рту, пузыри. Одежда – это вообще отдельная тема. Майка, будто сшитая из газетных вырезок, огромная, ядовито-желтая кофта, в которую и нас с Гео можно было бы завернуть, коричневые штаны с ширинкой на уровне колен, свободного покроя, но тесно обхватывающие голень, где и заканчивались. И розовые кроссовки, мать вашу, со шнурками: один зеленого цвета, второй – голубого. Все, у меня эстетическая кома. Что-то я отвлекся.

Ну, так вот, Георг с Кристин гонялись за Биллом. Когда я выловил друга, чтобы узнать, с хрена ли им нужен мой подкидыш, ответ поверг меня в шок. Потом в дрожь. Довел до холодного пота, нервного тика и сердечного приступа. «Кристи хочет его преобразить. Немножко.» ЧТООО? Это существо будет «немножко преображать» Билла? Я ж не переживу результата! Да я его даже представить боюсь. Да, что там я, даже моя фантазия боится и отключается, торопясь заныкаться в самый дальний и темный угол черепной коробки.

- Ааа, может, все-таки не стоит? – Неуверенный голос за спиной в точности повторяет мои мысли, пока я пытаюсь обрести дар речи, параллельно отыскивая на полу еба*увшуюся туда челюсть. Разворачиваюсь ко все еще открытой двери, дабы посмотреть, кого там принесло.

- Бл*дь, отец! Чего ты приперся? Я просил тебя сделать мне на днюху всего два подарка: забрать блохастую мышеловку и свалить в неизвестном направлении на пару дней, не подавая все это время признаков жизни!

- Ну, так я за этим и пришел. Кот-то где?

Тут в коридоре появляется Крис, вынуждая мою челюсть опять целоваться с полом. У нее на руках, помимо кучи различных браслетов, сидит присмиревший Пушок, ах*евшими глазами взирая на девушку. Как я тебя понимаю, чувак. На шее бедного создания повязан огромный синий бант, больше самого котейки, а на черной макушке топорщится шерть. Зеленая шерсть, сильно напоминающая небольшой ирокез… (Когда успела-то???) Крис торжественно протягивает моему отцу потерявшийся в синем шелке комок с явно травмированной психикой. Тот, молча и дрожащими руками, забирает несчастное животное, трепетно прижимая к груди. Кристин, сияя белоснежным оскалом, радостно уносится в сторону комнаты, запихивая туда попытавшегося было выйти к нам Билла.

Отец, как-то нервно сглатывая, протягивает:

- Ну, я, наверное, того… Этого… Пошел я.

Вот все ворчат: старость – не радость. Мужику скоро полтинник, а скорости, с которой он испарился из моей квартиры, больше напоминавшей сейчас дурдом, позавидовала бы любая ракета.