Мурзик и Ко, или последний побег (СИ)

- Ой, посмотри, тебе не знакома эта девушка? Где-то я её видел, – серьёзно спросил я, решив отвлечь своего кошмара от его действий. Виталик не успел ответить, как ведущая новостей произнесла:

- Известная порно-актриса…

- Упс…

- Не знакома! – прорычало сбоку, и этот маньяк унёсся на трёх белых конях куда-то в снежную даль.

- Бля, напиться, что ли? Или чайку сделать? – спросил я печально сам у себя, услышав, как хлопнула входная дверь. – Хм, и зачем мне чайка, лучше курицу пожарить на закуску… – пробормотал я и поплёлся на кухню.

И я не пью! Я раны душевные дезинфицирую!

Покопавшись в баре, я выбрал самую большую бутылку чего-то алкогольного, набрал в холодильнике закуси, так что пачку майонеза пришлось тащить уже в зубах, и потопал к телику. А чтоб не бегать потом!

Шёл я очень медленно, как беременная двойней на девятом месяце, потому как в одной руке была бутылка со стопариком, во второй огромная тарелка с курицей, салатом и разными вкусностями, в зубах пачка майонеза, под мышкой упаковка с соком, под другой багет.

Блин! Надо было ещё и фруктов захватить! Голова-то ещё не при делах осталась, а та плетёная корзинка замечательно бы туда вместилась!

Так я и плёлся, пока, когда я проходил около входной двери, эта грёбаная дверь открылась, да так, что я аж подпрыгнул, уронив всё добро и разбив бутылку.

- А ты ничего! – промурлыкало длинноногое, расфуфыреное, с большими алыми губами, огромным бюстом, размера так пятого, нечто. – Даже подготовился к встрече.

- К ваакой встэче? – спросил я, всё так же стоя в прихожей посреди стекла и еды.

- К выпускной, и самой важной в твоей жизни, – интимно прошептала эта нечта и стала вырывать у меня изо рта пакет с майонезом. От страха или чего ещё, моя челюсть сжалась, как у питбуля.

Мадам попыталась вырвать у меня его, но я не сдавался.

- Какой хваткий, люблю таких, – снова похабно промурлыкала эта девица и, приблизив своё заштукатуренное лицо щёлкнула зубами прямо у меня перед носом.

Я дёрнулся, майонез не выдержал и …. Разорвало бедного провансика… напополам, облив содержимым и меня и её.

Девица сначала взвизгнула, но потом захихикала.

- Затейник, решил пошалить? Грррр, мне нравится! Шалун!

Выплюнув пустое тельце провансика, я заверещал и, пройдя по битому стеклу, как профессиональный йог, ломанулся подальше от этой больной.

Эта больная почему- то стала меня преследовать, скинув свою шубейку и оставшись только в длинных лаковых сапогах, короткой маечке-сеточке, через которую было всё видно, и такой же юбочке, в виде полоски тканюшки сантиметров пяти.

С криками: «Мама, помогите, убивают!» я бегал по квартире, а эта больная – за мной, постоянно хохоча и говоря разные непристойности. Сил уже почти не было, поэтому, пробегая мимо лоджии, я забежал туда и закрылся. Дверь хоть и стеклянная, но надеюсь эта бешеная мадам не будет выносить её.

Девица как-то даже подозрительно оживилась.

- Вит! Я тебе всё прощу, только вернись!!! – заорал я, когда понял замысел этой девицы, которая лёгким движением руки освободилась от своей маечки и юбочки, оставшись только с тонкой верёвочкой на бёдрах, и стала извиваться около двери, то и дело посылая мне воздушные поцелуи и теребя свою грудь и размазывая остатки провансика.

- Котопупсик! – взвыл я, когда эта бешеная стала тереться об дверь.

- Меня сейчас изнасилует бешеная! Спаси!- стал верещать я, отвернувшись, да ещё и вцепившись в ручку двери, чтобы не дай бог эта маньячка не попала ко мне.

Что ж это творится такое?! А?! Даже с горя напиться не дадут! Раньше времени глючи маньячные приходят!

Тут я вспомнил, что есть ещё Дик.

- Дик! Дикушечка! Родненький, спаси! – закричал я, пока что-то мокрое не ткнулось мне в ногу.

- Ааааааа!

Обернувшись, я увидел Дика, сидящего на лоджии и с невозмутимой моськой наблюдавшего за мной.

Ну что за непруха?!

Бешеная же тем временем всё так же извивалась у стеклянной двери.

- Тётенька, вы чего хотите?! – решил спросить я у этой бешеной.

- А чего можно хотеть от такого сладкого мальчика? – ответили мне за стеклом и принялись интенсивно размазывать бренные останки провансика по стеклу и не только.

- Я не хочу быть съеденным! – закричал я и зажмурился.

Девица только захихикала.

- А может, вы ошиблись адресом? – проблеял я всё так же с закрытыми глазами.

Девица затихла, и я приоткрыл один глаз.

- Ты Мурзиков? – спросила она достав, какой-то клочок бумажки.

- Нет! Я Никита Висюлькин! – обрадованно ответил я и замотал головой.

Девица опешила.

- А где Мурзиков?

- А егго нетттт – заикаясь, проговорил я. – За хлебушком пошёл…. Уже три дня назад… И сказал, что пока нефть не найдёт, не вернётся. Ага. Честно-честно…

Девица захлопала своими огромными ресницами и спросила:

- Да?

- Клянусь папой Карлой!

- Ээх… Ну что ж? Тогда в другой раз приду, – печально произнесла девица и стала напяливать на себя юбку-пояс.

– Кстати, ты извини, что так вышло.

- Ой, конечно-конечно! – радостно произнёс я, довольный, как слон.

- Висюлькин, а ты мне не поможешь? – спросила девица и посмотрела на меня. – Мне бы салфетку…

- А, да, конечно, – пробормотал я. Всё же я вежливый мальчик. Открыв дверь, я опасливо высунулся, но увидев, что девица потеряла ко мне всякий интерес, не боясь, зашёл в комнату.

Ох как зря!

Эта выдра, прямо как в самых страшных ужастиках, оскалилась и набросилась на меня!

- Мне так тот красавчик и говорил, что ты врать будешь! А ты знаешь, что врать некрасиво? – проворковала выдра, разложив меня звёздочкой на полу и придавив своими сиськами. Она в них что, бля, свинец закачала?

- Стоп! Остановите сиськи, я сойду! Какой такой красавчик?! – наконец дошло до меня то, что она сказала.

- Да высокий такой, накачанный, и при бабле, но ты не переживай, Висюлькин, сейчас мы из тебя Стоячкова делать будем! – промурлыкало это чудище и, пошло облизываясь, стало сдирать с меня штаны.

- Спасите! Помогите! Ах ты ж извращенец, падла! Решил на меня бабу натравить бешеную?! – заверещал я, вырываясь, но эта пронырливая баба стянула с меня штаны вместе с бельём, так что пришлось мне с голой жопой удирать.

Удирал я так, что любой горный козёл позавидует: перескакивая диваны, кресла и всё остальное, что попадалось мне под ноги.

Как я в итоге оказался за дверью, помню смутно. Сердце колотилось как бешеное, а сам я трясся как осиновый лист, потому как эта бешеная ломилась в дверь из квартиры.

На моё счастье, или несчастье, тут уж как посмотреть, приехал лифт, из которого вышел никто иной, как Никита собственной персоной.

Бросившись Никите на шею и вцепившись в него всеми конечностями, я завопил на одном дыхании:

- Никиточка! Радость ты моя ненаглядная! Я всё, что угодно, сделаю, даже Василиске не скажу, что ты глазки строил Бурому, и никому-никому не расскажу, что ты носишь женские трусики, нюхаешь по ночам тапочки, пьёшь из унитаза и пользуешься втихаря от Васи его бритвой! Только спаси!!!!

Никита сразу почему-то стал отдирать меня от себя, ругаясь матом. Ага, хрен тебе! Пока ту выдру не выгонит, я с него не слезу!

Но тут, как в сказке, за его спиной появился Вася…. Очень злой Вася…Очень-очень-очень злой Васятко.

- Значит, Бурому глазки строил, говоришь… – прорычал он.

- Вася, он врёт!

- Вася, это всё неправда! – закричали мы в один голос с Никитой.

В это время зло выбралось, открыло дверь и подошло к нам, надув капризно свои алые губеси

- Ну куда ж ты от меня сбегаешь, шалунишка?! – просюсюкало зло и протянуло свои когти, чтобы потрепать меня за щеку.

- АААААА! Оно явилось, чтобы утащить меня в ад! Спасите! – завопил я и посильнее вцепился в Никиту, так, что он даже зашипел.

На помощь пришёл Васятко.

- Уважаемая, а вы собственно кто? – спросил Василиска, оттеснив дамочку от нас и закрыв своей широкой грудью.