Давай-давай №1 1990

Журнал

Давай-давай № 1 1990

ОТ РЕДАКТОРА

Вот и кончились «ревущие» 80-е и начались деловые 90-е. Однако закончилось предыдущее десятилетие не 31 декабря 1989 года, а, по крайней мере, на год-полтора раньше.

Именно тогда ужасный «Ласковый Май» и оккупировал опустевшее пространство между реальным и фактическим окончанием десятилетия. Рок-фаны хорошо помнят, какая тогда началась паника. Только-только первые звуки «Алисы» и «Телевизора» ворвались во всесоюзный эфир, как упал — ух! — этот кирпич. Облом, конечно, был крутой. Но это просто закончился один из рок-эпизодов длиною в десять лет. «Верхи» уже не могли петь по-старому, и начался всесокрушающий распад Героев: Аквариум, Наутилус-Помпилиус, Звуки My, Бригада С и другие — их песни стали уже историей. («Низы» до сих пор поют то, что Гиганты давно уже отбросили, а потому народ на них не ходит и говорить о них нечего.)

Но что будет с нашим любимым роком в 90-х годах — это и для нас является главной загадкой. Хотя кое-какие мысли из тех, за которые года два назад и в глаз можно было бы получить, в эту модель уже просочились. Дальше будет больше.

ТУСОВКА

Концерт на «металлическом» фестивале в Лужниках стал последним совместным выступлением Игоря Сукачева и старого состава «Бригады С». Среди новых музыкантов Гарика можно видеть старых знакомых — бас-гитариста Тимура Муртазаева, барабанщика Павла Кузина (оба — экс-«Браво») и саксофониста Леонида Челяпова. Все они в разное время уже играли в «Бригаде». Старый Гариковский состав, возглавляемый ныне Сергеем Галаниным, называется теперь «Бригадиры» и уже дает концерты с новой программой. А «Браво» пришлось искать нового барабанщика.

Сольную карьеру начал бывший саксофонист Наутилуса-Помпилиуса» АЛЕКСЕЙ МОГИЛЕВСКИЙ. Вообще-то, выступая еще в «Нау», он вместе с группой «Ассоциация Содействия Возвращению Заблудшей Молодежи На Стезю Добродетели» записал три магнитофонных альбома — «Угол» (1986), «Команда 33» (1987) и «Калейдоскопия» (1988). На свердловском фестивале, сократив названия до краткого «Ассоциация», он впервые выступил с живыми концертами. В новой группе Могилевский играет не только на саксофоне, но также и на гитаре, а еще — поет. «Ассоциация» исполняет музыку в стиле рэггей, местами с явным влиянием Стинга.

ОТКАЗ, ОТКАЗ, ЕЩЕ ОТКАЗ

ВЛАДИМИР МАРОЧКИН

В.М.: Так значит, все началось с того, что вы с Верещагиным вежливо отказались от «27-го километра»?

СУСЛОВ: При чем здесь «27-й км»? Я не понимаю, чего все за него ухватились? Это была всего минута. Вместе с Шумиловым и Плавинским мы играли в Оркестре Современной Камерной Музыки «Красный насос» в Доме работников просвещения…

ШУМИЛОВ: …который со временем стал «Красным Отказом», а потом — «Вежливым Отказом»…

СУСЛОВ: Первый наш концерт состоялся на первом занятии Рок-лаборатории в октябре 1985 года.

В.М.: Большую часть вещей написал Плавинский, да?

СУСЛОВ: Примерно пятьдесят процентов на пятьдесят. Плавинскому принадлежали все псевдоклассические романсовые зарисовки со стебовой тематикой и джаз-роковые композиции с остинантным басом и клавишами. Моя струя — изощренно-джазовая и сдвинуто-роковая. Я ему помогал в аранжировках, в которых Плавинский ничего не понимал. Самые удачные работы получались, когда соединялись его тексты и моя музыка. Это — «Я учусь», «В чужих озерах сна», которую мы и сегодня исполняем. Мне его вкусы до сих пор близки. Как текстовик, Плавинский был лучшим из всех, кто с нами работал. Он не играл в слова, хотя и называл это именно игрой.

В.М.: Где он сейчас?

СУСЛОВ: Он купил видеомагнитофон и исчез.

В.М.: А! Ну-ну! Ну-да! Да, да, да… И с концами. А чем был характерен следующий период?

СУСЛОВ: Героической тематикой Семенова и плаксивой лирикой Суслова. Семенов писал много. В старой программе все вещи были его. В новой — «Кузнец», «Помощник». Иногда у него прорывались тексты, которые точно попадали в настроение вещи. Другие же находились в диссонансе. Тексты тогда разрушали музыку и иногда были настолько ей враждебны, что приходилось от песен отказываться. Семенов — это столб, мраморная доска с золотой надписью, голосующий за все сразу.

Время героев уже прошло и потому сейчас тяжело стало исполнять «Кузнеца». Это все — атрибутика металла, музыка для четырнадцатилетних мальков, для которых сказки и игра в рыцарей составляют пафос жизни. А мне это все не нужно. И поэтому от Семенова пришлось отказаться. …Сейчас время декаданса. Чем быстрее разрушится все то, что сейчас есть, тем лучше! Странный термин «контркультура»! Культура не создана! Какая может быть «контр»? Есть псевдокультура, и всячески помогать ее разрушению — наша задача!

В.М.: А Гор тоже писал стихи?

СУСЛОВ: Его тексты мне ближе по музыкальности, чем Семеновские. Все его символы, его холодность и отторженность удачно контрастировали на теплоте мелодий.

В.М.: Говорят, он где-то с успехом выступал еще до «Вежливого Отказа»?

СУСЛОВ: Мы познакомились с ним в том же институте, где все учились. В МИФИ. Он был курсом младше нас. Гор в свое время просто решил делать все не так, как все. И это НЕ ТАК было основным. Оно и подвигло нас выпустить его вперед, на авансцену, что было сначала находкой, а потом — ошибкой. Но раз мы его выпустили вперед, надо было выпускать его и дальше. И если зрители — это «вперед», то он и ушел к ним.

Первые же концерты без оформления прошли успешнее, и зал принимал лучше. И если музыкальная составляющая является основной, то вряд ли надо приляпывать побочное. …Но все ИСТОРИЧЕСКИ обусловлено. Тогда, когда мы работали с Гором и Семеновым, мы еще и музыкально не сформировались, и инструментально, и вокально. Надо было привлекать чем-то внимание. Поэтому все было своевременно. Правда, не всегда все выполнялось должным образом, часто это были холостые выстрелы, а точнее — удары ниже брюха. Впрочем, это происходит и сейчас, но мы стали сами отвечать за все. Стало как бы честнее.

В.М.: Что из новых идей должно обрести плоть?

СУСЛОВ: Существуют какие-то сиюминутные пункты обостренного внимания, но это не значит, что так же будет через месяц. «Вежливый Отказ» — это состояние, которое позволяет на один и тот же вопрос отвечать всегда по-разному. Сейчас мне захотелось сделать этнические потуги. Проснулось вдруг такое. Болезненный генотип с татарской прививкой. Ладно. Правда, появилась интернациональная окраска, но я пытаюсь все держать в колее.