Велико его терпенье (ЛП)

Укус сильный, но вовсе не такой глубокий, как ожидал Майкрофт. Даже кожа не пострадала.

Скользнув вниз, Мориарти опускается на пол и кладёт руки ему на бёдра.

— Расскажи мне что-нибудь.

Майкрофт снимает пиджак, расстёгивает левую манжету и закатывает рукав до локтя, чтобы показать Мориарти шрам, который уже оставил ему Шерлок. Сейчас, спустя десять лет, отметина уже белая. Видны следы каждого зуба, но ещё и участок почти вырванной плоти, который доктора не смогли полностью восстановить.

Мориарти не сводит с него глаз. Его пальцы замирают над шрамом, словно тот обладает необъяснимой силой притяжения и Мориарти не может устоять.

— Его двадцать первый день рождения, — рассказывает Майкрофт. — Я нашёл его голого в Риджентс-парке, он сидел на земле и болтал ногами в воде. В январе. Жар от его кожи ощущался за фут. Я попытался усадить его в машину, но он укусил меня и сбежал, — Майкрофт сглотнул. Он никому об этом не рассказывал. Даже самому Шерлоку, который почти наверняка ничего не помнит. — Он не понимал, что делает.

— А я бы понимал, — серьёзным тоном почти пропел Мориарти. — Я бы точно знал, что делаю, если бы оставил тебе такой.

Он бережно и заботливо держит руку Майкрофта. Наклоняясь к шраму, облизывает его, всасывает кожу. Его губы и язык мягкие, горячие и скользкие. Майкрофт чувствует аромат корицы в воздухе, его кожа наверняка тоже будет ею пахнуть, когда Мориарти закончит.

От посасывания кожи его пульс ускоряется. Зубы прихватывают неровные края шрама. Он прикладывает массу усилий, чтобы не двигаться, сидя на жёстком металлическом стуле. Мориарти снова его кусает, но и в этот раз кожа остаётся неповреждённой. Укус острый, зубы сжимаются сильно. Синяк точно останется, но не шрам. И всё же у Майкрофта сбивается дыхание.

Мориарти садится прямо. Его губы яркие и влажные. На его щеках заметен лёгкий румянец, а свободные брюки натянуты возбуждённым членом.

Майкрофт расправляет рукав, из-за слюны хлопок прилипает к коже. Потом встаёт. Мориарти не сводит с него взгляда, пока он не покидает комнату, и потом смотрит в одностороннее зеркало. Майкрофт наблюдает за ним почти двадцать минут и понимает за это время две вещи. Во-первых, что он пришёл сегодня, желая проиграть сражение в их войне. А во-вторых, что он не уверен, получилось ли именно так.

***

Он идёт в комнату Мориарти, вместо того чтобы ждать, пока его приведут в допросную. В комнате есть кушетка, одеяло, никогда не гаснет свет, а камера не перестаёт записывать происходящее. Майкрофт смотрел записи.

Мориарти неподвижно сидит по шесть, восемь, двенадцать часов, а потом бросается на стены, бьётся головой о стеклянную вставку в двери, мастурбирует, сидя на полу, с животными стонами. Нацепляет одеяло вместо плаща и, стоя на кровати, поёт «Боже, храни королеву».

Та вменяемость, что была у него, быстро заканчивалась, и это, как в самом начале сказала Антея, — проблема.

— Привет! — радуется он, едва Майкрофт появляется в его маленьком мире. — Уже решил меня отпустить?

— Ты знаешь, что я не могу этого сделать.

— Ха-ха-ха, — Мориарти крутит пальцем, а потом слегка нажимает на кончик носа Майкрофта. — Ты знаешь, что тебе придётся!

— В самом деле?

— Ага. — С этим словом вся наигранность исчезает. Выражение лица Мориарти совершенно серьёзное, а его голос становится на октаву ниже. Или же это и есть игра. — Вакуум силы. Чёртова чёрная дыра.

Это правда. Уже сейчас империя Мориарти разваливается. Никто не может его заменить, он был на самой вершине так давно и прочно, что вернуться к нормальному просто невозможно. Это было бы дезинтеграцией — попытаться переделать мир, или хотя бы преступную его часть.

— Ты заставил половину хоть сколько-нибудь значимых мировых лидеров вести себя так, словно они злые волки, а дома всех остальных сделаны из соломы. Ты Наполеон, а я Россия. Ты не потянешь второй фронт.

— Я выше, чем Наполеон, — ровно произносит Майкрофт.

Мориарти смеётся, менее безумно на этот раз, с почти искренним весельем, и прижимает ладонь к щеке Майкрофта.

— Но ты всё равно остаёшься одним человеком, а я всегда буду Россией, — шепчет он.

Майкрофту не стоит позволять Мориарти прикасаться к себе. Не следовало отключать камеры. Вообще не стоило приходить. К данному моменту он уже настолько скомпрометирован, что это поняли все в этом здании.

— Россия уже не та. Империи разваливаются.

— И возрождаются, — Мориарти взмахивает руками, а потом соединяет ладони перед собой, словно в молитве. — И снова чёртово солнце никогда не заходит над Британской Империей. Что случится, когда ты умрёшь, дорогой? Знаешь, что сказал мне Себ, когда мы поняли, что ты притащишь меня сюда?

Майкрофт отрицательно качнул головой.

— Не убивай его. Вот и всё. Не убивай его, Джимми, мир развалится, — Мориарти опускает руки и закатывает глаза. — У тебя столько власти, а это тебя даже не задевает, верно? Боже, какой ты нудный.

— Ты обладаешь не меньшей властью, и она тоже тебя не слишком радует. Тебе бы этого хотелось, но это не так.

— Разве нет?

— Нет.

Выражение лица Мориарти становится равнодушным. Теперь он выглядит настолько же уставшим, насколько Майкрофт себя чувствует.

— Тогда в чём смысл всего этого? — произносит он. — И не лги. Не надо.

— Нет никакого смысла, — как можно мягче отвечает Майкрофт. — Тебе это известно.

Мориарти улыбается жуткой широкой улыбкой. Он совершенно точно знает. Шерлоку достаточно сиюминутной интеллектуальной загадки, как только решается одна, на подходе уже другая. А Майкрофт же, чем более глобальные и далеко идущие планы он строит, тем яснее понимает, насколько те бесполезны. Люди умирают. Империи разрушаются. Мир движется вперёд. Звёзды сгорают, остывают и превращаются в ничто.

Повисает молчание. Ни один не отводит взгляд.

— Ты принёс мне подарок, — Мориарти кивает в сторону кармана брюк Майкрофта. — Это нож? Чтобы было удобнее тебя резать и есть, мой дорогой?

— Боюсь, это не нож.

Мориарти пододвигается ближе и засовывает руку в карман. Пальцы скользят по небольшой коробочке, забираясь глубже.

— Ты купил мне конфеты?

— Не конфеты.

— Хмм. Похоже на… — Он щупает и сжимает напряжённый член Майкрофта, а потом поднимает голову и усмехается. — Твёрдый, как бриллианты. Ты принёс мне лёд, Снеговик?

Не дожидаясь ответа, он вытаскивает из кармана коробочку, открывает, а потом его взгляд немедленно устремляется на Майкрофта.

— Ты меня отпускаешь. Сегодня?

— Завтра.

— Мелят жернова правосудия, да?

— Правильная цитата: «Мелят жернова Господни».

Мориарти ухмыляется.

— Мелят жернова Майкрофта Холмса. И тверда его рука, — он со щелчком захлопывает коробочку. — И чем же мы займёмся сегодня? Я должен выразить свою благодарность?

— А ты благодарен? — с искренним любопытством интересуется Майкрофт.

Мориарти изображает напряжённую работу мысли.

— Ну, эта булавка для галстука действительно хороша. Хитрый маленький лис. Антикварная?

Майкрофт кивает.

— Я и за меньшее на колени вставал. Ладно, вру. Но убивал точно за меньшее, гораздо меньшее. Я могу не убивать тебя. Это благодарность.

— Ты всё равно не собираешься меня убивать.

— Почему нет? Какое мне дело, если мир развалится? Это может оказаться весело.

— Ты хочешь, чтобы я увидел, что ты запланировал для Шерлока.

Закрыв глаза, Мориарти улыбается.

— Знаешь, за это я могу тебе отсосать. Да, я хочу, чтобы ты увидел. Это будет красиво. Но ты хочешь не этого.

— Я ничего не хочу.

Мориарти кладёт ладонь в центр его груди и прижимает спиной к стене.

— Я же говорил, чтобы ты не врал, — тихо и певуче произносит он. Обнимает Майкрофта за шею, широко растопыривая пальцы, наклоняется и, как кот, трётся щекой о его скулу. От Мориарти всё так же пахнет корицей, а ещё дешёвым мылом и лосьоном для бритья. — Давай, — настаивает он. — Скажи мне правду. Чего ты хочешь?